— Красс, а шкаф в твою печь не влезет? Мы бы шкафчики сделали…
Ивина словно очнулась ото сна, и внимательно посмотрела на Самсона, так, словно холодным душем его облила:
— Самсон, шел бы ты домой, ну не люблю я тебя.
— Чего глупость говоришь, на ночь глядя? Куда я пойду? Мне и тут нравится.
— Зачем ты ко мне банным листом прилип? Я думала, Красс ушел, одна поживу.
— Это его мать приходила? Красивая женщина!
— Шел бы ты к ней что ли.
— А возьму и пойду, вдруг не прогонит, — сказал Самсон, надевая рубашку.
— Самсон, вы, что — всеядный? Вам все равно кто? — спросила Ивина, застегивая молнию на халате и надевая тапочки на ноги.
— Не знаю. Меня бабы боятся, или боятся, что прокормить не смогут.
— Скорее последнее, оделся? Счастливо! — сказала Ивина, не думая о том, что надо быть благодарной Самсону за антикварный магазин.
Самсон вышел из квартиры Ивины, даже не думая на нее обижаться.
В квартиру решительно звонил крупный мужчина.
Дверь ему открыл Красс:
— Вы к кому?
— Я пришел к вашей маме, мне с ней поговорить надо, я для нее мебель делал.
— Что вы говорите! Только без меня, — сказал Красс и вышел из открытой для Алексашки двери, и тут же позвонил в дверь Ивины.
Ивина посмотрела в глазок, увидев знакомый силуэт Красса, открыла дверь.
— Привет, Красс!
— Да мы сегодня уже виделись, просто день выдался длинный.
— Ты прав, проходи, садись.
— Можно, но не на твои стулья восемнадцатого века.
— Чай с лимоном пить будешь? У меня вафельный торт есть.
— Давай, чай, если больше нечего дать.
— Я спать хочу, день трудный был. Сам чай нальешь? Все на кухне.
Красс пошел на кухню, походил, покрутился, вернулся в комнату.
Ивина спала…
В кресле тихо спал Красс, равномерное дыхание мужчины не нарушало общий покой комнаты. Ивина, проснувшись сквозь остатки сна, пыталась вспомнить, кто в ее комнате спит? Она чувствовала второе дыхание. За окном светлело. Ивина перевернулась на другой бок и увидела спящего в кресле бывшего мужа. Его не было несколько месяцев, и она успела от него отвыкнуть, но родные флюиды любимого человека вновь стали тревожить сонный покой.
Красс открыл глаза:
— Привет, Ивина. Проснулась? Я тут, как твой сторож сижу, точнее охранник, от Самсона стерегу.
— Доброе утро, если не шутишь. Еще есть время поспать, ложись на постель.
— Ты не прогонишь? От тебя все можно ожидать, устал жить гонимым мужем. Я еще не выяснил, что здесь делал Самсон. Вы с ним спали? Вот на этой постели?
— Красс, 'что было, то было, и нет ничего, люблю, как любила, тебя одного…'
— Опять на песни перешла вместо слов, а я возьму и лягу, рядом с тобой.
Ивина вся потянулась, перевернулась, укрылась одеялом.
Красс прошел в ванную, пошумел водой, вернулся и скромно лег на спину, на краю широкой кровати, потом не выдержал, повернулся и нырнул под одеяло к бывшей жене. Они обнялись порывисто, страстно и привычно…
Алексашка зашел в квартиру к Инессе Евгеньевне:
— Здравствуй, хозяйка! Не прогонишь? Мы одним миром с тобой помазаны, дерево любим.
— Чего от меня хотите?
— Любви.
— Вы в своем уме? Пришли так поздно, и без стыда мне предлагаете, Бог знает, что! — от возмущения, у Инессы Евгеньевны голос стал прерывистым.
— А чего уж я такого предложил? Просто я соскучился.
— Вот, о чем и речь, у нас с вами связь крепче, значит, и любовь будет крепче.
Инесса Евгеньевна задумалась, вспоминая, что там у нее по плану в ее жизни написано, но вспомнить слова астролога не смогла, или как ее там еще называют…