— Ну, — начал я, размышляя над вразумительным ответом, но меня перебили.
— Что значит: “торговать телом”? На вес, как мясом или рыбой?
— Нет, — я закашлялся. — То есть как оказалось — много их… Еще вчера — не было, а сегодня утром проснулись, открыли глаза, ба! да их как после грибного дождя!..
Русалка “переплыла” на бок, скинула одеяло с разгоряченного тела, улыбнулась, таинственно-завлекающе глядя мне в самое сердце: оно стонало от боли и желания, от жалости и нежности к существу с морского дна… Я отвернулся: ее налитая девичья грудь притягивала… но ниже, все эта чешуя! О черт! Отодрать бы ее!..
— О черт! — воскликнул я.
— Что ты, котик?
— Да нет, ничего, извини.
— За что? Сядь ко мне…
Я тяжело вздохнул, просчитал до двадцати, но на краешек кровати присел. Наклонил голову, жадно сглотнул, укрыв младое тело одеялом. Бесполезно: и глаза, и нежные волосы возбуждали не меньше…
— Скажи, как они зарабатывают деньги? — Мара кисло улыбалась, чувствуя мое внутреннее напряжение, сопротивление протянутым рукам, не понимая… Она многого не понимала: да и как ей объяснишь все наше безумное копошение?
— Прости, девочка, это не объяснить.
— Почему? — обиделась Мара, кажется, серьезно.
— Потому, что ты, как бы это яснее… не совсем женщина.
— Женщина должна нравиться мужчине, так? — спросила она. Я кивнул. — Разве я тебе не нравлюсь?
— Нравишься! Я без ума от тебя!
— Так в чем же дело? — недоумевала русалка. Она постоянно, пока стереовизор еще работал, смотрела многочисленные программы, впитывая в себя нравы и идеи окружающего мира, но самого главного, о чем у нас не принято говорить, так и не поняла. “Женщина должна нравиться мужчинам!” А дальше?
— Не только нравиться! Женщину должны хотеть…
— И ты… меня не… хочешь?!
— Да нет! — разозлился я. — Очень хочу! Хочу — не то слово! Тут более серьезная проблема, хотя, если пораскинуть мозгами, возможен один-н… вариант… но он… э-э… — я замялся, шокированный собственной пошлостью.
— Я не понимаю, — Мара готова была расплакаться. “И отлично, что не понимаешь!” — проснулся внутренний голос. Вот ведь гад! А русалка продолжала. — …вы, люди, странные существа, у вас на уме одни проблемы, без них вы не можете жить…
— Ну хорошо, Мара, — я пытался успокоить и ее, и себя, — что касается проблем, то это наши трудности…
“Ты их создавал?” — поинтересовался внутренний голос. “Нет, не создавал”, — ответил я. “Так какое право ты имеешь на пользование ими? Ни-ка-ко-го! Так что — отойди, не стой в трудностях!”
— Вот, к примеру, девочка моя, — я мямлил, подбирая слова.
— Девочка? — переспросила Мара. — Сегодня ты впервые назвал меня девочкой. Ты забыл? Я жена твоя!
— Нет не забыл. Но разве жена не может одновременно оставаться девочкой? — и повернулся, приподнял ладони, загораживаясь, останавливая ее очередной вопрос. — Вот скажи мне: если двое “ваших” любят друг друга и хотят иметь детей, как они поступают, “икру мечут”?
- “Мечут икру”?! Да ты что! — возмутилась Мара. — Если они любят друг друга, зачем им ругаться?
Ага — отрицательный результат, тоже результат — смысл данного словосочетания совпадает…
— Ну и как они поступают?
— Я не очень-то знаю, — русалка пожала плечами, — они прячутся в тинных зарослях и…
— Вот-вот, дальше: что скрывается за “и…”?
— Дальше?… дальше-е… — Мара напряженно терла ладонью лоб, — дальше не знаю, никто ничего не говорил мне…
— Обычная история! — воскликнул я, хлопнул ладонью по колену. — Неужели твоя мать не удосужилась хоть намекнуть?
— Я никогда ее не видела, — печально ответила русалка.
— Прости, — замялся я, обнял Мару за плечи.
— Я не сержусь, — она кисло улыбнулась. — Ты никогда не спрашивал. Мама жила на Суше: отец увидел ее, влюбился и утащил в озеро. Через неделю они сыграли свадьбу.
— Вот видишь! — встрепенулся я, но осекся, приглушая радостный пыл. — Значит, с твоей матерью было все нормально?
— Конечно. Но вскоре после моего рождения она умерла от тоски, ведь ее отчий дом остался на Суше.
— Значит, твоя мать жила на берегу, — повторил я.
— Да, — продолжала Мара. — Вот почему я родилась русалкой. Отец любил повторять, что иметь дочку-русалку — престижно.
— Печальная история, — выдохнул я. — Может, твой папаша?…
— Нет. Он ничего не рассказывал. Только хвалился, что у него такая дочка. И при этом потирал плавники — один о другой.
— Но ты говорила, что нарушила правила Лукоморья? И у тебя был жених?
— Отец обещал, что за мной явится принц, который все расскажет. Но потом решил отдать за Рука Осмия XI…
— Ладно, давай танцевать от печки. Будем считать…