Снова налил. Подошла Ноэминь, молодая, испитая женщина, и сказала мужу на ухо:
– Больше нельзя, господин.
– Отчего нельзя? Сколько лет с братом не виделись, как же не выпить на радостях?
Грубо оттолкнул ее локтем в беременный живот, так что она едва не упала.
– Ох, голубчики, миленькие, не давайте ему пить, беды наделает! – взмолилась она к гостям и отошла покорно, как прибитая собака.
– Чашу вторую за успех дела! – сказал Элиав. – К нам-то, чай, не без дела пришел, не для того, чтобы с братцем видеться? Ну-ка говори, Изеркер, зачем пришел?
– Не Изеркер, а Иссахар, – поправил тот и чуть-чуть побледнел, нахмурился.
– Иссахар, по-израильски, Изеркер, по-египетски, – возразил Элиав. – Сам-то ты знаешь ли, как тебя звать? Ну, полно, не сердись, не смотри на меня глазами Авеля. В Авели тебе хочется, да я-то не Каин… Равви, за что Каин убил Авеля? – обратился он к Авиезеру.
– За то, что призрел Бог на Авелев дар, а Каинов отверг.
– А отверг за что?
– Этого никто не знает.
– Ну вот, так всегда: главного никто не знает. А ведь с этого-то все и началось. Скверно началось – скверно, должно быть, и кончится… Говори же, Авель, с чем пришел?
– С доброю вестью, брат: ныне услышал Господь вопль Израиля. Скоро из Шэола выйдете, узники… Наби Нааман, ты пророк Божий, ты лучше моего знаешь все, – говори!
Нааман покачал головой, улыбаясь застенчиво:
– Э, полно, куда мне в пророки! Я человек несмышленый; вся-то мудрость наша котлы да кастрюльки лудить…
– Ничего, говори, Бог вразумит!
Старичок опустил глаза, помолчал; потом заговорил тихо, робко, видимо, повторяя чужие слова:
– Так говорит Господь Саваоф, Бог Израиля: укрепите ослабевшие руки и утвердите колена дрожащие, вот Бог ваш! Он придет и спасет вас; мышцею простертою и судами великими изведет народ Свой из Египта, из печи железной. И будет второй Исход больше первого, и больше Моисея – новый вождь Израиля.
Вдруг поднял глаза, и голос его окреп, зазвенел:
– Доколе, Господи, нечестивые, доколе нечестивые торжествовать будут? Попирают народ Твой, угнетают наследие Твое. Боже отмщений, Господи Боже отмщений, яви Себя, воздай возмездие гордым! У Господа суд с народами: Он будет судить всякую плоть!
– Что-то долго не судит! – проговорил Элиав, усмехаясь язвительно, и, как будто в ответ ему, раздался вопль Шаммая:
– Вот я кричу: обида! И никто не слушает, вопию, и нет суда! Почему Бог пытке невинных посмеивается? Почему беззаконные живут и проводят дни свои в счастьи? Почему земля предана злодеям и Бог покрывает лица их? Если не Он, то кто же?
– Слышишь? – спросил Элиав, глядя прямо в глаза Иссахару. – Прав Шаммай: нет судов Божьих в делах человеческих. Болтовня пустая – все ваши пророчества. Вся земля – рай злодеев, ад невинных, Шэол. Жалкие утешители все вы, врачи бесполезные, будьте вы с вашим Богом прокляты!
Авиезер поднял глаза на Элиава и сказал:
– Не богохульствуй, сын мой. Горе тому, кто препирается с Создателем своим, черепок из черепков земных!
– А ты, брат, что скажешь? – спросил Элиав, продолжая смотреть прямо в глаза Иссахару. – Прав Шаммай или не прав?
– Прав.
– Кто же ответит ему?
– Избавитель.
– А Избавитель кто?
– Сам знаешь.
– Нет, не знаю. Много к нам пророков ходит, не вы одни. Вон и о царе Ахенатоне говорят, что он – Избавитель. Уж не от него ли и ты к нам пришел?
– Зачем смеешься, брат, над святыней ругаешься?
– А что свято, сам-то ты знаешь ли? Правда ли, говорят, что ты в веру царя обратился?
– Нет, неправда.
– Как же намедни, на празднике Солнца, видели тебя среди обращенных? Кого обманываешь, их или нас?.. Что же молчишь? Говори!
– Что мне тебе сказать, брат? Все равно не поверишь. Подожди до завтра, – завтра узнаешь все…
– Завтра? Нет, сейчас, сейчас говори. Что значит: «Скоро из Шэола выйдете, узники»? Без бунта не выйдем. Бунтовать нас пришел, что ли?
– Завтра все узнаешь, – повторил Иссахар, вставая.
Элиав тоже встал и схватил его за руку:
– Стой, так не уйдешь! Нам не хочешь сказать – скажешь царскому приставу!
– Донесешь?
– А ты что думал? Око за око, зуб за зуб. Десять лет из-за тебя мучаюсь, – помучайся и ты.
– Ох, голубчики, миленькие, держите, держите его, беды наделает! – опять закричала Ноэминь.