Павел Николаевич вместе с отделением пограничников помчался к месту схватки. Дорогу показывал встретившийся по дороге Копычко.
В верховьях Веселого Ключа стояла тишина. Даже птицы не пели, напуганные грохотом недавнего боя. Сухой камыш был поломан. То и дело под ногами звенели гильзы, виднелись пятна крови. Полосы помятой травы вели к границе.
Красноармеец Кальников показал, в какой стороне он в последний раз слышал выстрелы Сюкова и Краева. Начались поиски.
Долго не могли отыскать героев. Только на следующее утро с помощью служебной собаки был обнаружен Дмитрий Сюков. Он лежал под изрешеченным пулями дубом, опустив голову на винтовку. Вначале пограничники подумали, что он жив…
Александра Краева пуля настигла у самой седловины. Он все еще сжимал в руках рукоятку затвора, не успев дослать в ствол очередной патрон. От того места, где его застала смерть, по траве тянулся кровавый след. Товарищи обнаружили, что у него прострелено колено, пробито навылет плечо. Третья пуля попала в грудь, где лежал партийный билет, где билось горячее сердце коммуниста. Эта рана оказалась роковой. Уже истекающий кровью, он закрывал путь отступления вражеской банде. Он сражался один против тридцати и не отступил. На последнем пути парторга, обозначенном кровью, товарищи находили стреляные гильзы, пустые обоймы. В некоторых местах, откуда он вел огонь, кустарник был выкошен пулями. Израненные белоствольные березы плакали мутными слезами.
Бледный стоял над телом командира красноармеец Копычко. Он впервые видел, как пролилась на границе кровь, почувствовал дыхание смерти.
— Командир справился, — тихо сказал он.
— Что? — не понял его начальник заставы Останин.
— Парторг с нами беседу проводил вчера утром. Он сомневался, справится ли, когда надо будет. Говорил, что на границе железные люди должны быть…
— Железо не выдержит, — проговорил Мишин. — Люди выдержат. Такие, как он.
У Краева с трудом удалось забрать винтовку. Мертвый, он по-прежнему крепко держал ее в руках.
Мне довелось побывать там, где служил и где похоронен Александр Захарович Краев. Вечером в коридоре заставы построились на боевой расчет солдаты, и вдруг:
— Сегодня в наряд на охрану государственной границы Союза Советских Социалистических Республик заступают: командир отделения Краев…
Вот уже пятое десятилетие он первым стоит в списках личного состава заставы. Пятое десятилетие правофланговый произносит проникающие в самую глубину души, потрясающие скрытым в них величием подвига слова:
— Командир отделения Александр Захарович Краев пал смертью храбрых при охране рубежей Советской Родины 1 мая 1935 года.
С одним из пограничников мы пошли к Веселому Ключу. Он по-прежнему бормочет что-то тревожное, будто предупреждает об опасности. Высоко над заставой, у самых облаков, описывал медленные круги огромный орел.
— Наш, степной, — сказал задумчиво солдат. — Интересно, что заставило его поселиться в этих сопках…
Июль 1938 года. Японские милитаристы уже захватили значительную территорию Китая, в том числе Маньчжурию, превратив ее в плацдарм для нападения на СССР. Подразделения японской армии, флотилии на Амуре и Уссури, погранстража устраивали бесконечные провокации, конфликты на советской границе.
Одной из таких провокаций явилось вторжение японских войск на советскую территорию у озера Хасан. Их ближайшей целью был захват района, прилегающего к заливу Посьета, откуда открывался путь к Владивостоку. Заслоном перед ними встали немногочисленные пограничные заставы Посьетского погранотряда.
Из донесения заместителя начальника Посьетского погранотряда 19 июля 1938 года:
«Японское командование Хунчуна заявляет открыто о намерении взять боем высоту Заозерная».
Из сообщения начальника погранвойск:
«20 июля 1938 г. против участка Посьетского пограничного отряда отмечено появление новых войсковых групп японо-маньчжур в районе высоты западнее оз. Хасан».
Выписка из приказа Посъетскому кавалерийскому погранотряду:
«Как успешно окончившим школу младшего комсостава, присвоить звание отделенных командиров… Батаршину Гильфану… Чернопятко Ивану…»
Из рассказа Ивана Чернопятко:
После выпуска из школы младшего комсостава меня назначили в маневренную группу. И не на отделение, а сразу младшим комвзвода. Вскоре командир уехал — оставили за него. Уже несколько месяцев я возглавлял 20 пограничников… Ответственность велика. Доверие поднимает. Стараюсь изо всех сил. И тут команда — «В ружье!». Вывел взвод в подкрепление заставы на сопке Заозерная. В помощники мне дали Батаршина. Мы оба этому обрадовались».
Из приказа командира 40-й стрелковой дивизии 24 июля 1938 года:
«В связи с данными о сосредоточении… около полка пехоты, полка конницы с артиллерией и об усилении состава японских и маньчжурских частей на границе приказываю:
1. Немедленно привести все части дивизии в полную боевую готовность…»
Из рассказа Ивана Чернопятко:
«24 июля на рассвете боеготовность нашего гарнизона на Заозерной проверяли начальник Посьетского погранотряда полковник Гребенник и комиссар отряда Игнатов. Хоть и бывает, что в сутки спишь не больше часа, зато окопы полного профиля, и проволочные заграждения, и фугасы, заложенные на подступах под руководством начинженерной службы лейтенанта Виневитина, командование одобрило. Граница идет прямо по гребню. Здесь мы и заняли позиции: если полезут самураи с маньчжурами, не смогут держать нашу территорию под огнем. Комиссар отряда предупредил: враг явно затевает небывалую провокацию — разведку боем прочности наших рубежей. Это проверка и нас самих, чего мы стоим. Я спросил Игнатова: «Можно перед боем вступить в партию?» Он ответил: «Вступай! Мы тебя примем. Да вот оформить вряд ли теперь успеем… Так что обретешь в бою право назваться коммунистом!»
Из донесения Посьетского погранотряда 24 июля 1938-года:
«…Со скатов высоты Заозерная в пос. Хомоку прибыло 4 чел. в штатском платье с кожаными сумками через плечо… собрали переодетых в гражданские костюмы 38 японо-маньчжур и инсценировали демонстрацию возмущения по поводу «захвата сопки советскими пограничниками»; на улице Хомоку производили киносъемку инсценированной демонстрации…
Вывод: киносъемка производилась с целью клеветнической кампании в печати по адресу СССР».
Из приказа по войскам Краснознаменного Дальневосточного погранокруга 24 июля 1938 года:
«В связи с подготовкой японцами крупной провокации на участке Посьетского отряда приказываю:
…Оружие применять только в случае бесспорного нарушения неприкосновенности государственной границы».
Сопка Заозерная.
Ночь на 31 июля 1938 года
22 часа 25 минут.
Так вот что значат боевые действия! Идут вторые сутки. И вторые сутки он не спит. Время помчалось — надо везде успеть, хоть разорвись. Минуты летят, словно их выстреливают из пулемета.
Как был туго подпоясан — с кобурой пистолета, противогаз, сумки с гранатами на ремне, через плечо полевая сумка и бинокль, — бухнулся Чернопятко навзничь в каменистую выемку у окопа. Хоть глаза не закрывай — так угольно чернело низкое небо.
Накрапывал дождь. А Иван растянулся с блаженством: целый час ему разрешено поспать! Но прежде чем он ухнул в пропасть сна, в разгоряченном сознании промелькнуло только что пережитое…