– Да уж, ничего хорошего в том, чтобы быть пешкой, нет. Однако жизнь устроена так, что любой человек может стать пешкой. Но ты, Феликс, должен помнить, что даже жалкая пешка может превратиться в королеву.
– А как такое может произойти?
– Такое может произойти, если пешка дойдет до противоположной части шахматной доски. Как только она окажется на самой дальней линии вражеских позиций, она может превратиться в любую другую фигуру – в какую захочет.
Мальчик всмотрелся во вражеские фигуры, стоящие между той клеткой, на которой раньше находилась съеденная пешка, и дальним краем доски.
– Эта пешка не смогла бы туда добраться.
– Эта – нет. Ее к тому же уже съели. Но пешек ведь много. Какая-нибудь из них возьмет да и ускользнет от внимания противника, спрячется в тени, просочится во иражеский лагерь так, что ее не заметят. Ладьи, слоны, кони, королева… Обычно почти все внимание уделяется именно этим фигурам. А пешки – это простые солдаты. Они не имеют большого значения. Однако даже простой солдат может обеспечить победу в сражении.
Феликс недоверчиво посмотрел на шахматную доску:
– Они такие невзрачные, папа! Все абсолютно одинаковые…
Комендант улыбнулся:
– Эти шахматные фигуры и должны быть одинаковыми. Они солдаты, а солдаты должны выглядеть одинаково. Для этого они и носят униформу.
– Тогда давай дадим им сейчас имена!
– Но шахматные фигуры… – Брайтнер запнулся на середине фразы. – Ладно. Но только давать им имена буду я.
– И как же ты их назовешь?
– Начнем с той фигуры, которую только что съели.
Комендант взял из коробки пешку. Ее основание было покрыто светлой материей. Брайтнер достал из письменного стола авторучку и написал на этой материи: «Ян».
– А почему именно «Ян», папа?
– Это самое обычное имя. Оно, как мне кажется, вполне подходящее, ведь правда?
Феликс кивнул.
– Теперь вот этот конь… Его мы назовем Моше.
– Хорошее имя! Немного странное, но мне нравится. Оно похоже на имя «Моисей», да? Ну, тот самый Моисей, который перешел через Красное море. Мне всегда нравился этот эпизод из Библии.
– Да, именно так.
Комендант написал на основании коня: «Моше».
Затем он стал давать имена и другим фигурам, а Феликс при этом либо сразу соглашался с очередным именем, либо пытался его оспорить. Пешка – «Элиас». Еще одна пешка – «Алексей». Слон – «Иржи». Ладья – «Отто». Еще одна ладья – «Пауль». Конь – «Берковиц». Слон – «Яцек».
Брайтнер взял в руку королеву.
– Давай назовем ее «Фрида», папа. Как маму!
Отец Феликса улыбнулся:
– Вот уж нет, Феликс! Королеву тоже могут съесть, а мы ведь не хотим, чтобы нашу маму съели, да?
– Ты прав! Мне не хотелось бы, чтобы маму съели… Уж если что-то и есть, то курятину!
– Значит, мы назовем королеву «Мириам». Мне это имя кажется вполне подходящим.
– А кем была Мириам, папа?
– В Библии она была сестрой Моисея.
– Я тоже хотел бы иметь такую сестру, папа!
– Феликс, ты хочешь поиграть еще или уже устал?
Мальчик пожал плечами.
– Если я уйду прямо сейчас, мама заставит меня помогать ей накрывать на стол.
Брайтнер рассмеялся.
– Тебе известно, что в казарме происходит то же самое? Солдаты тоже увиливают от работы. Они называют это «отсидеться в лесу». Давай спустимся вместе, я помогу тебе и маме накрыть на стол. Уже, по-моему, нора ужинать.
Они ввосьмером выстроились полукругом у трупа Яна, л Моше присел на корточки и пощупал пульс на шее старика. Затем он поднял голову и посмотрел на остальных:
– Все, уже ничего не сделаешь.
– Ну тогда помогите мне кто-нибудь, – сказал раввин.
Элиас и Берковиц перенесли тело вглубь барака – к самой дальней стене. Там раввин уложил труп ногами к двери. Выбрав несколько из обрывков бумаги, которые раскладывал на столе Моше, он положил их на лицо Яна.
Затем подхватил одеяло и прикрыл им тело.
– Бедный Ян, какой убогий таллит тебя покрывает… – прошептал он.
Потом Элиас оторвал зубами кусочек материи своего одеяния. Вслед за ним, посомневавшись пару секунд, то же самое сделали Моше, Берковиц, Иржи и Мириам. Остальные заключенные отошли чуть поодаль.