– Подождите! – вдруг раздался голос Яцека.
Моше и Отто обернулись и посмотрели на него. Бывший футболист, сидя на полу, уставился на них пристальным взглядом. Его глаза горели.
– Я могу вам помочь, – заявил он.
– В этом нет необходимости, Яцек. Хватит и того, что ты не будешь нам мешать…
– Нет, не хватит. Мне хочется вам помочь. Я сделаю все для того, чтобы помочь тебе убежать из лагеря, Моше. – Взгляд капо стал ошалелым. Из-за полученного от Алексея удара кулаком его скула сильно распухла, но тем не менее в лице читался энтузиазм. – Поклянись, что, когда выберешься на свободу, ты не попадешься опять нацистам в руки. Ты должен преодолеть на своем пути все преграды – должен преодолеть их ради всех нас и ради… ради моего брата.
Моше кивнул.
– Поджечь барак – хорошая идея, – сказал Яцек. – Однако этого мало. Придется ведь еще и преодолеть заграждение из колючей проволоки под напряжением. Пожар отвлечет на себя внимание эсэсовцев. Я проберусь в барак, в котором лежат инструменты, – я знаю, как в него можно зайти. Если я встречу кого-нибудь из эсэсовцев, я скажу ему, что сейчас срочно должна убыть на работу одна Arbeitskommando – тем более что до утреннего подъема осталось уже совсем немного времени. Я прекрасно знаю устройство этих ограждений из проволоки, потому что я несколько раз помогал лагерному электрику, и мне известно, как можно спровоцировать короткое замыкание. Мы возьмем кусачки и резиновые перчатки, проберемся в безлюдное и темное место, перережем колючую проволоку, и ты сможешь добраться до того тайника, в котором собираешься спрятаться.
– У тебя нет необходимости это делать… – стал возражать Моше.
– Но я хочу это сделать, – перебил его Яцек. – После того, как я перережу проволоку, я постараюсь отвлечь внимание эсэсовцев, которые будут находиться поблизости. Например, при помощи твоих сигарет, Моше.
Моше вытащил из-под куртки пачку сигарет и протянул ее Яцеку.
– Это будет опасно.
Яцек фыркнул:
– Я, если ты помнишь, был на футбольном поле защитником. Моя задача заключалась в том, чтобы блокировать игроков противника, пока нападающие пытаются забить гол.
– Приготовься, – сказал Отто, поворачиваясь к Моше. – Я думаю, пытаться выскользнуть из барака через дверь не стоит. Лучше через окно. Когда загорится крыша, быстренько выбей стекло в задней стене и выберись наружу. Яцек пойдет с тобой. Он поможет пробраться через ограждение из колючей проволоки. Затем беги в сторону «Мексики», к штабелям лесоматериалов. – Отто взял карандаш и нарисовал на клочке бумаги схему. – Это вот здесь. – Он пометил на схеме место, о котором говорил, крестиком. – Смотри ничего не перепутай. Тебе все понятно?
Моше кивнул. Отто улыбнулся и, засунув клочок бумаги в рот, стал его жевать и затем проглотил.
– Через пару часов к тебе присоединятся мои товарищи. Моше кивнул. Мир вокруг него зашатался, и мозги работали уже еле-еле.
Отто направился к сваленным в кучу одеялам. Как раз в этот момент ночная темнота начала потихоньку рассеиваться.
– Уже рассветает… – пробормотал Моше.
Другие заключенные тоже это заметили и повернулись к окну.
Отто посмотрел на Моше и улыбнулся.
– Ну что ж, пришло время действовать.
– Минутку, – сказал Моше. Он подошел к Мириам и прижал ее к себе. Она молча позволила ему это сделать.
– Борись, – сказал он ей. – Борись всеми своими силами. Ради Иды. Помни о том, что она, возможно, еще жива.
Затем Моше повернулся к остальным и, грустно улыбнувшись, сказал:
– Не ждите меня сегодня к ужину. Я задержусь на работе допоздна.
Отто наклонился с зажигалкой над сваленной в кучу эсэсовской униформой и принялся ее поджигать.
– Jawohl, Herr Kommandant! – наконец-то донесся с другого конца линии сонный голос.
– Herr Oberscharführer! – рявкнул в телефонную трубку Брайтнер. – Чем вы там занимаетесь? Я уже более получаса не могу до вас дозвониться! Я требую объяснений.
– Я ходил… – Обершарфюрер лихорадочно попытался придумать какую-нибудь отговорку. – Я ходил проверить, как там ситуация в том бараке. Все спокойно, Herr Sturmbannführer!
– Сегодня утром вам придется написать мне по этому поводу подробный рапорт, – приказал Брайтнер.
От него не ускользнуло, что язык его подчиненного сейчас слегка заплетается.
– У вас есть какие-либо распоряжения для меня, Herr Sturmbannführer?
– Поставьте тех заключенных к стенке, Herr Oberscharführer. Поставьте их к стенке и расстреляйте. Всех. Немедленно.
– Но, Herr Kommandant, вы говорили…
– Свой предыдущий приказ я отменяю, – перебил его Брайтнер, – и теперь приказываю вам всех тех заключенных расстрелять. Всех. Вы слышали? Los! Я хочу услышать выстрелы не позднее чем через десять минут! И затем сразу же отправьте их трупы в крематорий.
Брайтнер положил трубку.
Он знал, что ему следует делать. За эти последние полчаса, в течение которых он пытался дозвониться до Шмидта, он продумал все свои ходы.
Брайтнер покинул кабинет и заглянул в спальню. Фрида тихонько посапывала во сне. На ее лице было безмятежное выражение. Рядом с ней на кровати спал Феликс – спал в уже маловатой для него пижаме. Мальчик, как обычно, воспользовался отсутствием отца и перебрался из своей кровати в кровать родителей.
Брайтнер стал разглядывать супругу и сына. Какие же они оба красивые! Красивые и невинные. Если еще можно спасти их от надвигающегося кошмара, то попытаться сделать это необходимо как можно скорее.
Брайтнер приблизил свое лицо к лицу жены и прошептал:
– Фрида… Фрида, проснись…
Женщина открыла глаза. Узнав мужа, она улыбнулась. Она ничуть не возмутилась из-за того, что муж разбудил ее в такую рань: она уже давно привыкла ему всегда и во всем доверять.
– Карл, что случилось? – тихо, чтобы не разбудить сына, спросила она.
– Еще рано, но вам обоим придется подняться с постели.