— Пока живы, а завтра, видать, пойдем за фельдфебелем.
Спаслись многие, но люди напуганы. Приказываю:
— Всем вылезать из окопов! Взводным проверить и доложить о потерях!
Один из взводных подходит:
— Ваше благородие, солдаты отказываются выходить. Говорят, в окопах умирать сподручнее.
Пришлось самому обойти все окопы, вывести солдат. Говорю им:
— Тяжело вам досталось, братцы. Многих нет, но остальным надо жить. Я тоже умирать не хочу. Применим хитрость: отроем окопы впереди, хорошо замаскируем и скроемся в них. А старые подновим. Увидите, что получится.
Впереди поле с овсом. Отмерил я двести шагов, расставил людей и приказал рыть. К утру все было готово: новые окопы отрыты и замаскированы, старые местами подправлены. К рассвету залегли. Я строго наказал никому, кроме наблюдателей, не высовываться. Для меня санитар Семен Иванович Рыжов тоже отрыл щель, прикрыл ее доской, а сверху засыпал землей.
Наступило утро. Что принесет нам новый день — жизнь или смерть?
Первый снаряд разорвался над старыми окопами, второй и третий — там же. Огневой налет — тоже по ним.
Солдаты, лежащие поблизости, приподнимают головы, смотрят на меня с улыбкой:
— А ведь обманули австрийца!
Обстрел с небольшими паузами продолжался весь день. Временами огонь вели 12– и 14-дюймовые орудия. Разорвется такой снаряд — и земля дрожит, а со стенок окопов песок сыплется.
К вечеру стрельба затихла. Чтобы не повторилось вчерашнего, из окопов пока не выходим. Подсчитал потери: пятеро раненых и ни одного убитого. А вчера за один налет было 56 убитых и 19 раненых.
Обошел окопы. Солдаты бодрые. Спрашивают:
— Когда и где новые окопы будем рыть?
— Новых рыть не будем, перейдем в старые.
— Перебьют там!
— А мы врага снова обманем — эти демаскируем, а старые только углубим.
Пришел комбат, одобрил наши действия. Следующий день обещал провести с нами. Затем явился командир 10-й роты прапорщик Шпаченко, говорит:
— Батальонный прислал за опытом. Что вы тут придумали? — Но, выслушав мой рассказ, заметил: — Все это ерунда. Просто противник вел огонь по моей роте, потому у тебя и потери небольшие.
Наступил второй день. Теперь, к нашей радости, снаряды рвались впереди, на оставленных окопах. Было два сильных огневых налета. Вблизи наших окопов падали только перелетевшие снаряды, а 12-й роте пришлось туго.
Едва стемнело, Шпаченко, опять пришел. Спрашивает:
— У тебя какие потери?
— Три человека.
— Ну что же, придется, видно, рыть окопы по твоему методу…
Третий день застал нас в окопах, отрытых впереди новых. На этот раз огонь противника показался мне еще более страшным. Возможно, повлияло то, что мы третий день голодали.
Днем меня вызвал батальонный, находившийся в 12-й роте. С ним были Шпаченко и начальник пулеметной команды.
— Подкрепитесь, а то так и с голоду умереть недолго, — усмехнулся поручик, подавая мне стакан водки и кусок колбасы.
Выпили, поговорили, и я уже решил уходить, но поручик задержал меня до вечера.
Когда стрельба стихла, он пошел со мной. Приходим, смотрим: на месте моей землянки-щели — огромная воронка. Поручик взглянул на меня:
— Кажется, я правильно сделал, что не пустил вас днем!
В ту ночь наши роты сменили. Три дня, проведенные под разрывами снарядов, сблизили меня с солдатами больше, чем годы службы.
За бой у Заложцев меня и Шпаченко произвели в подпоручики.
Успешное наступление войск Юго-Западного фронта и нажим союзников вынудили Румынию объявить войну Австрии и Германии. Но отборные немецкие дивизии быстро разбили слабо вооруженные, руководимые бездарными генералами королевские армии. Только помощь русских корпусов спасла их от окончательного разгрома.
В районе румынских Карпат русские войска готовились преодолеть горный массив и прорваться в Венгерскую долину. Это было бы смертельным ударом для двуединой Австро-Венгерской империи и к тому же создавало угрозу вторжения в Германию. Немецкое командование, хорошо сознавая это, направило в горы свежие силы.
В порядке контрмер 6 ноября.1916 года наша дивизия тоже была переброшена на румынский фронт.
Мы выгрузились возле города Черновицы и, обойдя его, направились по горной дороге. Три дня продолжался трудный марш. Гололедица несколько снизила темп движения, но мы своевременно добрались к подножию горы Кырли-Баба, нависающей над рекой Быстрица.
Последовал приказ выбить немцев с гребня горы. Противник не принял штыкового боя и отступил.
После этого наш батальон перебросили ближе к городу Ватра-Дорне.
Обстановка здесь необычная, трудная. Роте достался участок на двух лесистых хребтах, протянувшихся перпендикулярно друг другу. Ширина участка по фронту — верста, но мы заняли его не весь, а только прикрыли проход между хребтами.
Сплошных окопов нет. Моя землянка представляла собой всего лишь неглубокую яму с двумя отверстиями: большим — для входа и меньшим — для дыма. Местами впереди окопов полосы спиленного леса. Это завалы, заменяющие проволочные заграждения.
Целыми днями мне приходилось бродить по ротному району, подбадривая людей, заставляя работать над улучшением окопов.
Противник далеко внизу решил получше ознакомиться с его обороной, надел маскировочный халат и спустился с разведчиками поближе к вражеским позициям. Удалось выяснить, что перед обороной немцы создали завал шириной 70 шагов, установили проволочные заграждения в пять рядов кольев. Окопы у них фундаментальные — с бойницами и бревенчатыми козырьками.