Жаккетту прогулка надолго вывела из строя, это Жанна поняла сразу. И не в моральном, а в прямом физическом смысле. Значит, совершить попытку бегства до того, как левое крыло будет отделано под султанские покои, вряд ли удастся…
Теперь Жанне – даже понравилось, что у них с Жаккеттой одна кровать на двоих. Не так страшно будет спать в этом неприятном месте, когда чувствуешь рядом живого человека, хоть и камеристку.
Вконец измученная Жаккетта заснула в том же самом положении, в каком ее уложили в кровать, не шевельнувшись и не сказав ни слова.
Жанна с ледяным лицом выпроводила слуг. Оставшись одна в комнате со спящей Жаккеттой, вздыхая, она разделась сама и тоже забралась под одеяло. Ей упорно казалось, что все происходящее – сон, неприятный сон. Ну не может это наяву твориться, слишком нелепо!
Но очнуться от сна не удавалось, спина, и поясница ныли по-настоящему, ныл синяк на ноге, оставленный крепким сучком.
Потушив свечу, Жанна укрылась одеялом с головой и уснула.
Но вскоре ее пробудили заунывные звуки. Что это за звуки, Жанна понять не могла, сообразила лишь, что доносились они со двора. Жанна, словно кто-то ее вел, встала с постели и подошла к окну.
Луна освещала пустой внутренний двор. По нему кругами расхаживал в длинной белой рубашке виконт и извлекал из простой деревянной дудочки немыслимые по тоскливости звуки. Они очень походили на его недавний вой…
Жанна, стоя у окна, жалобно и безнадежно выругалась такими словами, от которых смутился бы даже старый морской волк.
Утром девушек опять пригласили к виконту на совместный завтрак.
Жаккетта уже давно уяснила, что всегда надо пользоваться маленькими радостями жизни, если подворачивается случай. А то потом поздно будет.
Поэтому во время трапезы у виконта она решила, не церемонясь, налегать на еду. Благо, все условия есть. Госпожа Жанна расстроена и под столом не пинает, в еде не ограничивает. Виконту все равно. Значит, надо пользоваться этим, кто знает, не посадят ли их в скором времени на хлеб и воду.
– Как вам спалось, прекрасные дамы? – Виконт опять был мил и любезен.
– Великолепно! – отозвалась Жаккетта, занятая важным выбором, что же предпочесть: печеночный паштет или ломтик кабаньего окорока. – Только какой-то дурак ночью в дуду дудел, спать не давал. А так ничего.
– Это виконт… – прошипела испугавшаяся Жанна.
Жаккетта выбрала паштет и послушно поправилась:
– Только какой-то виконт ночью в дуду дудел. А у вас как ночь прошла?
– Только особенности вашего воспитания могут объяснить странности вашего поведения! – почему-то не стал рассказывать про свою ночь виконт.
– Вы тоже очень милы, когда не воете! – обрадовалась комплименту Жаккетта.
Жанна мысленно приготовилась к тому, что после завтрака их отведут в подземелье.
От выходок непосредственной Нарджис нормальный-то человек взъярится, не то что помешанный.
Виконт молчал и крошил кусочек сыра.
Жаккетта доела паштет и решила, что выбирала между двумя блюдами зря, потому что кусочек окорока может очень хорошо присоединиться к паштету и получится прекрасный союз.
– У госпожи Нарджис такой прекрасный аппетит, а вы, госпожа Жанна, что-то совсем не едите! – раскрошив весь сыр, переключился на застывшую Жанну виконт.
– Спасибо, я сыта… – тихо сказала Жанна.
– Может быть, вас что-нибудь напугало? – допытывался виконт. – Дурные сны?
«Дурная явь! – подумала Жанна. – Да отвяжись ты от меня, пиявка ненасытная!»
– В последнее время сны мне не снятся… – сказала она. – А сегодня спалось очень плохо. Наверное, госпожа Нарджис не захотела вас огорчать, но она всю ночь стонала от боли в сбитых на прогулке местах.
– Это правда? – сведя брови к переносице, строго спросил виконт.
– Правда! – согласилась Жаккетта невнятно, так как отвечала с набитым ртом.
– Так зачем же вы сказали, что ночь прошла великолепно?! – внезапно побелев, с яростью крикнул виконт.
Жаккетта быстро прожевала окорок и рявкнула в ответ:
– А кто вам сказал, что ночь прошла великолепно? Я же сказала вам, что какой-то придурок на дудочке играл! Вы спросили, как спалось, вот спалось великолепно, потому что ни эти звуки, ни боль не заставили меня проснуться!
«Вот бы он на меня кинулся!.. – размечталась она, глядя в лицо виконту. – Ведь глаза такие – сейчас точно набросится. А я бы его укусила, да так, чтобы зубы лязгнули!»
– Это очень печально, что вы не сможете участвовать в охоте. – Вспышка ярости у виконта прошла так же внезапно, как началась. – Я хотел показать вам, как охотятся в наших местах. А вы, госпожа Жанна, присоединитесь к нам?
– Если это возможно, я бы хотела, остаться с госпожой Нарджис… – устало сказала Жанна. – Я отвратительно спала и просто не в состоянии…
– Тогда, с вашего разрешения, я вас покину! – сказал виконт. – Сегодня я надеюсь добыть доброго кабана. Вы, госпожа Нарджис, как я вижу, очень благосклонно относитесь к кабанине, несмотря на то, что для мусульман свинья – запрещенная еда.
– Кабанина, да что вы говорите?! – сделала большие глаза Жаккетта. – А я – то приняла ее за телятину. Впрочем, ничего страшного, я, слава Богу, католичка, и свинья мне лучший друг!
Жанна безнадежно подумала, что живым им из этого замка не уйти.
– Тебя что, черт за язык дергает? – с любопытством спросила она, когда виконт удалился. – Мало нам неприятностей, так ты его еще специально подзуживаешь? Чего ты хочешь этим добиться?
– Это не я… – виновато сказала Жаккетта. – Это язык мой дурной. Как увижу виконта, так и хочется ему гадость сказать. Да вы не бойтесь, я так рассуждаю: если он захочет нас со свету сжить, он все равно сживет, будем мы огрызаться или не будем.
– Спасибо, успокоила… – нервно отодвинула тарелку Жанна. – Я у пиратов так не боялась, как здесь боюсь. И куда инквизиция смотрит? Вот кого надо на костре сжигать, а не старых перечниц.
– Да не бередите вы себе душу! – посоветовала Жаккетта.: – Что себя лишний раз расстраивать? Завтра еще хуже будет, надо сегодня радоваться, пока есть чему. Пока мы сыты, обуты, одеты. Так что все неплохо.
– Сыты… обуты… одеты… – горько повторила Жанна. – Дура ты деревенская!