- Слышишь? - шепотом проговорил он. - Товарищ Киров уже говорит! - И рванулся к двери, но матрос преградил ему дорогу.
- Я же редактор, пойми ты наконец! - старался убедить его военный. Если завтра газета выйдет без речи товарища Кирова, что скажут бойцы? Ты понимаешь, какое это заседание?
- Понимаю, - спокойно ответил бородач, сверкнув глазами. - В том-то и дело, что чрезвычайное. Потому и нельзя.
- Да ты только приоткрой дверь! Я неслышно пройду, никто и не заметит...
- Не надо было опаздывать. - Бородач отвернулся и стал курить цигарку. - Чугунов строго-настрого приказал.
За редактора вступился второй военный, сидевший на скамейке. Это был комиссар Караульного полка. Он, кажется, убедил матроса, и тот на вершок приоткрыл дверь. Тогда все бросились к двери.
Поднявшись на носки, Василий взглянул в зал через головы впереди стоящих.
Киров говорил о положении на фронтах гражданской войны, о врагах Советской России - Деникине и Колчаке, о пермской катастрофе, вскрывал причины временного отступления 11-й армии с Северного Кавказа.
Василий на мгновение закрыл глаза, и перед ним пронеслись картины отступления: колонны тифозных, голодных и замерзших красноармейцев, раздетых и разутых беженцев, бредущих по занесенной снегом степи.
Киров сделал паузу и обратился к собранию:
- К лицу ли нам, коммунистам, сидеть здесь, в Астрахани, сложа руки?
Зал пришел в движение. То здесь, то там с мест вскакивали делегаты. Размахивали шапками, кричали:
- Смерть кадету!
- Всем идти на помощь армии!
Зашумели и в коридоре. Каждый старался оттеснить матроса и проникнуть в зал. Возможно, что у дверей произошла бы потасовка, не покажись в это время на лестнице военный в кожанке, перехваченной широким поясом; с одного бока у него свисала шашка, с другого - наган. Шаг был железный. Усы торчали, как пики. Это был сам Чугунов - губернский военный комиссар.
Редактор армейской газеты подбежал к нему, взмолился:
- Петр Петрович! Скажи матросу!.. Мне же писать!
Чугунов махнул рукой:
- Редактора - пусти.
- Может быть, и мне можно? - осторожно спросил комиссар Караульного полка. - Опоздал не по своей вине.
Чугунов снова махнул рукой:
- Комиссара - пусти.
Матрос приоткрыл дверь, редактор и комиссар на цыпочках прошли в зал.
- А как же нам быть? - спросил один из штабников, подойдя к Чугунову. - Пустите? Ждать? Или уйти?
- А вы могли бы и пораньше прийти. Все равно ни черта не делаете в штабе! Ждите! - Чугунов покосился на Василия, робко и молча сидевшего на скамейке, и грозным голосом спросил: - Ты кто будешь? По какому делу?
Василий вскочил, вытянул руки по швам:
- Мне... повидать товарища Кирова. По важному делу. Я состою в "кавказской экспедиции"...
- Сидеть здесь не положено! - прервал его Чугунов. - Завтра повидаешь Кирова!.. А про "кавказскую экспедицию" забудь, парень. Кирова никуда не отпустим из Астрахани. Выберем его председателем ревкома! Про ревком слыхал?
- Слыхал, - ответил Василий. - Кирова мне надо повидать сегодня, сейчас...
Чугунов насупил брови, покрутил ус, спросил:
- Тебе что же - по государственному делу?
Василий кивнул головой.
Чугунов сел на скамейку, оперся двумя руками на эфес шашки.
- А ты мне в двух словах расскажи. Я передам Кирову. Ты меня знаешь?.. Я - Чугунов, губвоенкомиссар. Садись!
- Много слышал... - проговорил Василий.
- Хорошего? Плохого?.. Наверное, плохого?
Василий промолчал, но сел рядом с Чугуновым.
- А ты, парень, не верь всякой брехне. Это контрики орудуют против меня. Крепко досталось им от Чугунова в январе прошлого года, во время боев за крепость... Чугунов - рабочий человек, бондарь, простой унтер на войне, и вдруг занимает такой пост: губернский военный комиссар! Им это как ржавый гвоздь в одно место... Ну-ну, расскажи! Только коротко и быстро! Некогда! Мне самому охота послушать Кирова. - Он похлопал тяжелой рукой Василия по колену.
- Секретов у меня никаких, и военной тайны тоже, - торопливо проговорил Василий. - Час тому назад я ходил в лазарет - за доктором для Лещинского, друга Кирова, - и там встретил знакомого кубанца из бригады Кочубея. Он мне такое рассказал!.. Бригада в степи разоружена, у кавалеристов отняты кони, а Кочубей ушел в степь; судьба его неизвестна...
- Кто же разоружил?
- Кубанец говорит - штаб Двенадцатой армии.
- Не может быть! Брехня!
- Трудно поверить, но факт! Кубанцу я верю: мы не в одном бою с ним воевали, и Кочубея хорошо знаю. Я ведь кочубеевец! - И Василий гордо тряхнул светлым, как лен, чубом, выбивающимся из-под лихо заломленной офицерской фуражки.
- Худо дело, если это правда. На Кочубея у нас были свои виды. Худо, худо! - Чугунов тяжело поднялся со скамейки, направился к двери. Но, взявшись за ручку, обернулся: - А ты, парень, дождись Кирова. Он выйдет в перерыве. Расскажи про бригаду. - И исчез за дверью, плотно прикрыв ее.