— А ты думал! А ну, иди умойся!
Желтухин и Стародубцев, то и дело оглядываясь, бочком двинулись к баку с водой и начали умывать друг друга с таким же старанием, с каким пачкались за минуту до этого.
Будущий зоокабинет был ярко освещен солнцем. Светились свежеоструганные доски, сверкало стекло, готовое для аквариумов.
Женька глянул в окно и сказал:
— Хорошая погода установилась! Я люблю, когда снег! Сильно мне такая погода нравится.
Шурка знать ничего не хотел: он шел на ходулях!
Это происходило во дворе дома № 25 по Электросигнальному переулку. А с высоты Шурка мог даже видеть, что делается в соседнем дворе, — такие это были громадные, невиданные ходули! Всякие мелкие ребятишки, побросав свои дела, бежали отовсюду, чтобы насладиться великолепным зрелищем: вот Шурка идет на ходулях! В раскрытом окне третьего этажа самый несчастный во дворе мальчик Боря, по прозвищу Жиртрест, которого никуда не пускали без мамы, свесился вниз, одной рукой вцепившись в подоконник, другой отчаянно отбиваясь от кого-то невидимого, пытавшегося затащить его обратно в комнату.
Шурка чувствовал себя как космонавт. Глядя на зрителей сверху вниз, он кричал:
— Уйди! С дороги!
И это было только качало. Все каникулы Шурка решил посвятить хождению на ходулях. Может, он и вовсе отвыкнет ходить на ногах — будет только на ходулях!
На скамеечке возле одного подъезда сидел степенный краснощекий мальчишка, грыз семечки и плевал шелуху в кулак. Это была нелюбимая во дворе личность по прозвищу Осел. Он хоть и приехал недавно из деревни, но никого не боялся и обо всем говорил: «Это что! Вот у нас, в Верхнем Оселке…» За это его и прозвали — Осел.
И сейчас, когда Шурка с ним поравнялся, он выплюнул шелуху и громко сказал:
— Подумаешь! У нас, в Верхнем Оселке…
Так как руки и ноги были у Шурки заняты ходулями, он только и смог сделать, что плюнул на Осла, но не доплюнул. Осел тотчас тоже плюнул и тоже, конечно, не доплюнул. Куда ему!
А Шурка пошел дальше.
Он миновал молодой сад, который этой весной жильцы посадили во дворе, площадки с песком, деревянные грибы и беседки для малышей.
Ребята постарше — Шуркины друзья — предпочитали собираться за сараем, где были свалены старые ящики, бревна и обрезки досок.
Они и сейчас находились там. Это была грозная дружная сила, известная в округе как «электросигналы»: Калина, Никупя, Лелик и Ерш — все из одного класса.
Футболист Калина сидел в своем синем свитере и бутсах на ящике, свесив руки, как отдыхающий боксер. Никуля полулежал на бревне. Лелик на корточках наблюдал какую-то букашку, ползущую по своим делам, он был натуралист. А трудяга и мастер на все руки Ерш обстругивал палку для метлы, которую он пообещал дворничихе.
Шурка появился из-за угла, как привидение, и произнес шипящим хриплым голосом, каким, по его мнению, должны разговаривать привидения:
— А в-вы ш-ш-што тут…
Но ни у кого особенного восторга его появление не вызвало. Один только Ерш встал, зачем-то пощупал ходули и опять сел.
— Вот и он! — сказал Никуля. — Ну как?
— Никак! — ответил обиженный Шурка. — Что «как»?
— Ты уже знаешь?
— Ничего я не знаю! — сказал Шурка, переступая все время, чтобы не упасть. — Включу вот сейчас свои ходули и пойду до самого вон того дома!
— Он не знает? — изумился Никуля. — Нас же в колхоз посылают! И тебя!
Шурка, не удержав равновесия, рухнул на землю.
— Чего врешь!
— Верно, верно! Да спроси! — показал Никуля на остальных электросигналов, и те молча кивнули.
— А зачем?
— Мы ж шефы! Ты ж сам, помнишь, голосовал?
Шурка вспомнил: верно, голосовал…
— Я думал, это так…
— Вот тебе и так!
— А может, я не хочу?
— Мало ли что! — сказал Калина. — Теперь уже нельзя не хотеть. Голосовал ведь! Все едем.
— Ну раз все, то ладно, — согласился Шурка, вздохнув. — Только что мы там будем делать? Я это пахать-сеять не умею… И коров этих самых не то, что боюсь, а как-то не люблю… Потому что неизвестно, что у нее в голове… Вот лошадей — люблю! Знаешь черную лошадь, в булочную хлеб привозит? Я на ней верхом сидел даже… один раз! А в колхозе я сяду на какую-нибудь и — поскачу!
Эта мысль пришлась электросигналам по душе.
— Пожалуй, и я поскачу… — задумчиво сказал Лелик.
— И я! — откликнулся Ерш.
— Все поскачем! — радостно закричал Калина.
— Так вам и дадут скакать! — охладил их радость зловредный Никуля. — Работать заставят, а скакать у них самих много желающих найдется.
— А что там надо работать? — поинтересовался Шурка.