На нем от стрел и копий много ран,
Он разорил войною много стран.
Когда ж он наконец уймет свой нрав?"
"Не быть тому, покуда жив Роланд,
Наихрабрейший под луной вассал,
И Оливье, его лихой собрат,
И пэры, коих чтит и любит Карл.
При них двадцатитысячная рать.
Спокоен Карл, ему неведом страх".
Аой!
XLII
Язычник молвит: "Не возьму я в толк.
Стар государь ваш и седоволос.
Лет двести, как я слышал, прожил он.
Им много королевств покорено,
От стрел и копий много ран на нем,
И много стран он разорил войной.
Когда ж он наконец свой нрав уймет?"
"Не быть тому, пока Роланд живет,
Вассал наихрабрейший под луной,
И Оливье, лихой собрат его,
И пэры, коих возлюбил король,
И с ними двадцать тысяч их бойцов.
При них не страшен королю никто".
Аой!
XLIII
"Любезный граф,- король послу сказал,
Народ мой многочислен и удал.
В четыреста сберу я тысяч рать,
А с ней могу отпор французам дать".
"На это не надейтесь, - молвил граф.
Вы зря свои погубите войска.
Нет, подчинитесь голосу ума:
Французам нужно дать такую дань,
Чтоб кругом голова у них пошла,
Заложников десятка два послать.
Во Францию пусть возвратится Карл,
А позади оставит арьергард,
Отдаст его Роланду под начал.
Учтивый Оливье с ним будет там.
Они погибнут, в том ручаюсь вам.
Карл спесь свою забудет навсегда
И побоится с вами воевать".
Аой!