Вот только эйру Лейрину, начальнику следственного департамента, до межрасовых договоров дела не было. Им двигало иное — нажива. Шантаж целой расы — это вам не жалованье служащего. Пусть и должность у того не из последних.
— Мои люди давно под него копали, — с жесткой усмешкой подытожил принц. — Вот только Лейрин был скользким, как угорь в болотной воде. Так что я вынужден сказать тебе даже спасибо за то, что ты убрал его. — И он, сидя в кожаном кресле у камина, отсалютовал бокалом виски Варлоку.
Сам же альв стоял у окна кабинета и задумчиво смотрел на столицу.
— Может, ты мне еще и премию за его ликвидацию выпишешь? — иронично уточнил остроухий.
— С превеликой радостью. Если ты поступишь на имперскую службу, — тоном «как же я тебя ненавижу» ответил принц.
— Спасибо, роль двойного агента не для меня.
— Да для тебя и должность простого шпиона не очень-то, — не удержался Арнсгар.
— Не спорю… — согласился альв и неожиданно сменил тему: — И все же, как сам глава тайной канцелярии оказался в нужном месте и в нужное время?
— Когда в щепки разносят твою столицу — сложно не заметить, — убийственно серьезно ответил принц. — Ну и так, для проформы: не только за тобой, но и за Лейрином мои люди вели слежку. И когда он пошел ва-банк, арестовав тебя, чтобы выбить формулу…
— А мне интересно другое, — перебила я. — Почему этого не пытаетесь сделать вы? Ведь владеющий формулой способен поставить на колени целую расу.
— Может быть, потому, что болезнь не знает границ? — вопросом на вопрос ответил принц.
— Год назад, когда магистр Элроу вывел формулу эликсира, агенты империи пытались ее выкрасть. И уничтожили всю лабораторию. Тела алхимика после взрыва так и не нашли. Исчезли также все записи, — сухо, словно цитируя строчки отчета, произнес Варлок. И со сдерживаемой яростью добавил: — Вместе с тем взрывом исчезла и надежда спасти моего брата.
— Не отрицаю, мы хотели выкрасть формулу. И произошедший взрыв стал провалом и для нас.
— Провалом? — удивилась я.
— Да. Потому что болезнь мутировала. И в империи появились первые погибшие от нее.
В кабинете наступила тишина. Такая плотная, давящая, что ее можно было резать ножом.
— Теперь вы понимаете, что смерть Вирмара мне была невыгодна. Он был тем, кто способен найти утраченную формулу. И, судя по тому, что в моем кабинете присутствует живой дракон, ему это удалось.
Арнсгар не произнес: «Диктуйте ваши условия», но я услышала. Мы все услышали. Глава тайной канцелярии проиграл в войне шпионов и признавал это. А как политик и как дипломат понимал и другое: сколь бы он ни ненавидел своего врага, сколь бы ни желал убить его, ему нужен был живой Варлок, который знал формулу.
— Безопасность моей нареченной и ее семьи.
— Это все?
— Нет. Остальной список требований передадут альвийские дипломаты. Но в том, что Нари и семейству Росс ничего не угрожает, гарантии мне нужны прямо сейчас.
Я отчетливо услышала, как заскрипели зубы его высочества. Но требование альва он выполнил: подошел к столу и достал бумагу, готовясь написать приказ.
Дракон, за все это время не проронивший ни слова, лишь странно на меня посмотрел.
— Мне нужно на свежий воздух, где… — начала было я.
— Балкон там. — И принц кивком головы указал на смежную дверь.
— Я провожу свою сестру, — тут же поднялся с дивана дракон.
Варлок посмотрел на меня пристальным взглядом. Я чувствовала, что он хотел последовать за мной, но приказ о моей безопасности…
Я же грустно улыбнулась ночному городу, вдохнув бодрящий аромат ночи.
— Ты действительно хочешь этого? — раздался за моей спиной голос дракона. — Альвы не прощают предательства.
— Лекарство не должно быть оружием, — ответила я, не глядя на названого брата.
— Ну что же…
Дракон, разбежавшись, сиганул с балкона. А в следующий миг в воздух взмыл ящер. Я прыгнула следом и едва вцепилась в гребень на шее летуна, как почувствовала, что земля осталась где-то далеко внизу, а подо мной — лишь сильное тело ящера. Парусами хлопнули расправленные крылья, а ветер наотмашь ударил в лицо.
Базилика Всех Святых находилась на холме крутого берега Кейши. Более десяти веков храм стоял здесь. Его ныне белоснежные стены некогда выдерживали вражеский натиск.
Отличный чистый лист, на котором я оставила свою запись. Короткая формула реакции. Всего две строчки. И указание температуры, времени и катализатора — крови.
Из моей руки лилась тьма, а на белом остался узор из литер и символов. Четкий, пылающий пламенем тьмы. Чтобы его стереть, понадобятся усилия магов. Не слабых магов. Но я сомневалась, что служители храма допустят их до «новой реликвии», которую я творила.
Через несколько часов магографии разойдутся по новостным листкам и умам. Станут ценностью, но притом — и общим достоянием. Довольно политических интриг и пролитой крови. Шантажа, жажды власти и наживы.
Вывела последний символ (схематичное изображение хроносов) и на миг задумалась. Если быть честной, то до конца. Вместе с зельем дракону досталась моя кровь. И я добавила к формуле изображение капли.
Обернулась. Вдалеке уже собралась толпа: стражи дворца, простые горожане и репортеры — куда же без них. Но никто не приближался. Дракон сумел одним своим видом доходчиво объяснить всем и каждому, что меня не стоит беспокоить.
Едва я закончила, как он полыхнул чернильной тьмой, которая заволокла все окрест. В этой мгле я и взбежала по крылу дракона. И когда тьма рассеялась, на белой стене осталась полыхать надпись. А мы с ящером были уже высоко в небе.
С названым братом я рассталась на рыночной площади у осиротевшего и до основания разрушенного фонтана. Простились без ложных обещаний и заверений. Он прошептал мне беззвучно, что будет рядом тогда, когда мне это понадобится, и взлетел.
А я осталась. Одна. Из воспоминания прошедшей ночи набатом звучали слова дракона: альвы не прощают предательства.
— Вар, ты мне этого не простишь, но я не могла иначе, — прошептала я утренней мгле, провожая взглядом точку на горизонте.
— Я знаю, что не могла. — Знакомые руки обняли меня со спины. — И я не мог поступить по-другому. Жизнь и сила Арнсгара принадлежит его государю, но и я давал клятву верности.
— Интересы родины и владыки превыше всего? — догадалась я, оборачиваясь.
Я оказалась в кольце его рук и чуть задрала голову. Чтобы видеть его глаза.
— Да. Я не мог просто так отдать собственность альвов имперцам. Этого не позволила бы клятва. Но ты… Ты могла. И сделала все правильно.
Что?! Значит, меня просчитали? Меня… просто использовал… архов шпион! Да как он… Стратег, демоны его за ногу!
Я не успела ничего не то что сказать, даже додумать. Он накрыл мои губы своими. Его ладонь скользнула на мой затылок. Поцелуй затягивал, как зыбучий горячий песок, становясь все настойчивее, крепче. Вар целовал так, словно в последний раз. Будто ждал, что я оттолкну его, попытаюсь вырваться. И ему нужно успеть, запомнить, вобрать как можно больше воспоминаний, запомнить навсегда мой вкус.
Я замерла в его объятиях. Мне не хотелось никуда бежать. Здесь и сейчас я принимала его целиком. Таким, какой он есть на самом деле. А потом ответила. Я чувствовала его тепло, его сильные руки, его запах, жар тела, язык, который завладел моим ртом.
Поцелуй. Нежный и яростный. Медовый, с горчинкой. Удивительный. Поцелуй моего мужчины. Того, которого я люблю. И другого мне не надо. Я плавилась в его руках, сходила с ума от нежности его губ.
Я едва осознавала, что мы взмыли в воздух и парим. Где-то в вышине, над городом. Мне было плевать. Главное — вместе. Главное — рядом. Живые. Свободные вопреки всему. Вместе. Здесь и сейчас мы вместе.
Мы целовались обжигающе, отчаянно, наконец поверив, что все позади.
Сердце стучало быстрее, кровь неслась по жилам, а вместе с ней и горячий, дурманящий шепот альва:
— Нари, я не железный…
Вместо ответа я прильнула к нему, открывая шею, обвивая руками.
Наш полет был недолгим и закончился на башне Семи магов. Несколько столетий назад это был маяк, чей свет служил путеводной нитью для летучих кораблей. Ныне же надобность в нем отпала. Но его оставили как символ столицы.
Мы стояли на верхней площадке, выше которой был лишь купол. Две стены, между которыми — сквозная арка. Здесь должны были гулять ветра, но их не было: наверняка древние маги постарались.
Под нами простиралась столица, которую несмело ласкали первые утренние лучи. Но нам с Варом было не до пейзажей. Я с трудом понимала, где я. Потому что тот, кого я люблю, был рядом.
Вар целовал меня, и от его губ, от ласковых настойчивых рук я пьянела и пьянила его сама. Мои пальцы скользнули вниз, под его рубашку. Мне было жизненно необходимо почувствовать его кожу, прикоснуться пальцами к обнаженной спине, услышать его стон.
Я не заметила, в какой момент моя одежда упала на пол и смешалась с одеждой Варлока.
Внутри разгоралось пламя. Грешное, дикое. Его рождали чувственные поцелуи и ласки. Они мучили меня, но это была сладкая мука.
— Я хочу тебя любить, — выдохнул он мне в губы, — долго и порочно, моя неистовая ведьма.
Его хриплый голос сводил с ума, заставляя выгибаться ему навстречу. В зеленых глазах полыхал неистовый жар, в котором сгорали последние страхи. Я хотела его, быть с ним. Только с ним.
Лучи солнца танцевали на наших обнаженных телах. Мы купались в них, неторопливых и почти целомудренных. Мы познавали друг друга на грани безумной страсти и нежности.
Альв осторожно опустил меня на камни, склонившись надо мной. Я не смогла сдержать стона, когда он поцеловал мой живот. Прикосновения губ. Все ниже и ниже. Они заставляли дрожать от предвкушения.
Из горла вырвался стон, когда я почувствовала его язык на внутренней поверхности бедра. Пальцы непроизвольно вцепились в его плечи. Воздух, рассветный воздух казался нестерпимо горячим, он обжигал горло, туманил разум. Перед глазами все плыло. Я была готова кричать и молить, чтобы он только не останавливался.
Его руки танцевали на моем теле. Его губы проложили дорожку поцелуев от бедра к груди. Я вскрикнула оттого, что Вар прикусил мой сосок, а потом тут же подул на него, дразня. Наши взгляды встретились. Его — голодный, жадный, сумасшедший. И мой — полный муки отчаяния.
Варлок чуть приподнялся и навис надо мной, упершись одной рукой в камень. Вторая его ладонь скользила по моей груди, животу, ниже. Еще ниже. Проникая между сведенных ног. Я дрожала от предвкушения, готовая закричать.
Его губы поймали еще не родившийся крик, язык вторгся в мой рот, прикосновения пальцев заставили выгнуться тело от прошившей его волны удовольствия.
— Ва-а-ар, — выдохнула я, потому что сдерживать стон было выше моих сил.
— Я хочу, чтобы ты сегодня кричала. Для меня…
Его хриплый голос — мой личный вид безумия, в котором я тонула, которого я жаждала. Сильное крепкое тело накрыло мое, и я обхватила его руками, чувствуя под своими пальцами сильные напряженные мышцы, горячую кожу в каплях пота.
Мои ноги на его ягодицах заставили альва потерять контроль. Он вжался в меня, медленно наполняя собой. Я чувствовала его плоть, принимала ее, раскрываясь навстречу. Ногти впились в загорелую спину, когда боль пронзила тело. И я закричала, закричала для него.
Толчки были все быстрее.
Он проникал в меня, заставляя забыть о боли, что превращает девушку в женщину, заставляя кричать и выгибаться ему навстречу. Больше не было неторопливого удовольствия. Лишь жажда, поглощавшая наши тела и души. Мы не могли насытиться друг другом, задыхаясь от своих ощущений, начиная свое падение в пропасть.
Остро. Дико. Необузданно. Меня накрыло волной эйфории от хриплого стона альва:
— На-а-ари…
Он опустился на меня, я ощущала грохот его сердца. Он вторил бешеному стуку моего. Я лежала на камнях. Уставшая, мокрая и счастливая.
А потом мир перевернулся, и я оказалась на груди альва. Его пальцы неспешно блуждали по моим бедрам, спине, а в глазах… В его глазах вновь разгоралось пламя.
— Ненасытный… — выдохнула я.
— Ты сводишь меня с ума…
Рассвет вовсю целовал улицы, когда мы с Варом подошли к краю площадки маяка. Под нами простирался просыпающийся город.
— Нари. Обещай, что дождешься меня.
Я кивнула и обвила руками его шею. Альв подхватил меня, устремляясь в небо. А приземлились мы уже на пороге моего дома.
— Владыка требует меня с докладом. Брат…
— Я дождусь. — Приложила палец к его губам, не дав договорить.
— Держи, — произнес Вар, протягивая мне свиток с императорской печатью, — так мне будет хотя бы немного спокойнее.
Я взяла бумагу, и альв уже хотел взмыть в небо, когда я, вспомнив, крикнула:
— Подожди!
Вар остановился, обеспокоенно посмотрев на меня. И было с чего. Миг — и я заклинанием рассекла ладонь, которая тут же наполнилась кровью. Пасс другой руки — и алый шарик взмыл над раной, превращаясь в капсулу.
— Моя кровь — катализатор. Без нее эликсир бесполезен.
— Нари, — выдохнул Вар, осторожно беря зависшую в воздухе капсулу.
— Возвращайся скорее, — прошептала я.
Вар все же не выдержал и поцеловал меня на прощанье. Долго. Чтобы я точно помнила его губы все то время, пока жду.
Когда я перешагнула порог своего дома, первое, что услышала, облегченный выдох дяди Морриса:
— Живая…
Я молча его обняла. Дядя ничего не говорил, лишь гладил по голове. Кто-то еще подошел и обнял меня, и еще, и еще. Генри, Чейз, Тай, Матеуш… Моя семья.
— Нари, хочешь, я испеку тортик, только успокойся. — Звонкий голос кузины заставил всех разом вздрогнуть.
— Ей надо успокоиться, а не упокоиться, — возразил Чейз и тут же получил затрещину от дяди.
Я улыбнулась.
— У меня есть кое-что лучше тортика — приказ его императорского высочества, принца Арнсгара о вашей неприкосновенности.
— И какова же цена нашей тихой и спокойной жизни, заверенная та-а-акой подписью? — прозорливо поинтересовался дядя.
— Пара ярдов растраченных нервных клеток особы императорской крови, — усмехнулась я, вспомнив «переговоры» Варлока и принца.
Дядя несколько раз перечитал написанное. А я… Я поняла, насколько устала.
— Я, наверное, пойду посплю.
Меня ни о чем не спрашивали. И я была за это благодарна. Да, семейство Россов было беспутным, как говорили соседи, но то был мой дом. Мои родные, которые в трудную минуту всегда будут рядом.
Когда я оказалась в своей постели, то думала, что сразу же провалюсь в сон. Но сколько ни лежала, таращась в потолок, так и не могла сомкнуть глаз.
Воспоминания роились, мельтешили шустрыми муравьями, то и дело возвращаясь к Варлоку. Достала капельку-подвеску альва. Рядом с ней был мамин подарок. А что, если…
Капля крови из стянутой заклинанием раны упала на артефакт, и он медленно начал раскрываться. Словно бутон розы. Лепесток за лепестком.
Это оказался дневник, в котором мамины заметки чередовались с научными вкладками. Вернее, сначала мамины. А потом лишь схемы, уравнения, расчеты. Не ее. Похоже, после ее смерти амулет работал как приемник, принимая и сохраняя посылаемую в него информацию. Запасной хран.
И как итог — та самая формула, почти идентичная той, которую я записала у Варлока в комнате. Вот только мы не учли одного — катализатора. Здесь была его подробная схема.
Я закусила губу: тогда почему же эликсир сработал? Неужели моя кровь? Подтверждение я нашла в записях мамы. В том самом дневнике из амулета.
Все началось с меня. Вернее, с того, что дочь двух великих алхимиков Эбигейл Элроу и Метьюса Элроу заболела. Странный недуг, от которого пальцы рук и ног стали превращаться в камень.
Они начали исследования, и спустя три года моя болезнь отступила. Но к тому времени разработкой заинтересовалась альвийская разведка. А вслед за ними — и агенты империи.
Когда два волка делят добычу, то рвут ее в клочья. Отец понял, что раз за дело взялась тайная канцелярия, то его семья в опасности. Он постарался спрятать нас как мог. Но нас все равно нашли, правда заполучить, что хотели, не смогли. Мама взорвала и себя, и лабораторию, и наемников.