— Беспрекословно. Ты поняла?
— Да, — прошептала я.
— Можешь встать.
Закусив губу, чтобы не расплакаться, я поднялась.
— Мне отойти? — спросила я.
— Да, — сказал мой босс. — Не нависай надо мной.
Я отошла, потирая попу.
— Итак, — сказал Шерхан, когда я повернулась к нему. — Что получаю я? Компанию. Что получаешь ты? Снятие с тебя долга. И лям сверху. Считай, что поднимешь на этой авантюре десять лямов. И только посмей кому-нибудь пискнуть об этом. Ты все поняла?
— Да, — сказала я.
— Тебя устраивает мое предложение?
— Думаю, что у меня нет вариантов.
— Правильно думаешь, — ухмыльнулся он. — Хотя если ты сегодня переведешь девять лямов на счет компании, мы об этом разговоре забудем.
— Вы же знаете, что я не могу этого сделать.
— Значит, решено, — сказал он, вставая. — Одевайся.
Я автоматически склонилась, чтобы подобрать одежду, но он тут же сказал:
— Не в это! — и показал рукой на шкаф. — Одежда там.
Затем задрал манжет рубашки и взглянул на часы.
— В темпе. Поедем в ресторан. Я голоден. Наденешь то, что я скажу. А после ресторана вернемся сюда. У нас вся ночь впереди.
Глава 3. "Подготовка"
Никогда не думала, что из моей внешности можно соорудить что-то подобное. Я и красивой-то себя не считала. Подростком и вовсе была нескладным: носила толстые очки в роговой оправе, пока не опробовала линзы, донашивала за сестрой одежду, всякое такое. Единственное что — я всегда гордилась своими волосами — не слишком густыми и не слишком редкими, такими, как надо, а еще — волнистыми и блестящими. Как-то раз, видимо из-за нехватки витаминов, волосы стали сильно сечься. Боже, как же я переживала! Казалась себе просто уродкой и в итоге, решив подстричь кончики, послушала парикмахершу и коротко подстриглась. И лет до двадцати я бегала с относительно короткой стрижкой — в основном каре. Но потом обратила внимание, что парни отмечают, что у меня красивые волосы и, хотя они меня порядком смущали этим, мне все же было очень приятно это слышать. В результате отрастила себе волосы ниже плеч, да так и привыкла к такой длине. И замуж вышла с ней и узнала о любовнице мужа с ней.
Другое дело, что обычно я убирала волосы в хвост. Распускать их на работе мне казалось очень нескромным и признаком того, что сотрудник не относится к работе серьезно. Глупости конечно — какое отношение имеет к качеству бухгалтерской работы то, убраны у тебя волосы в хвост или нет? Но вот так было.
До сегодняшнего дня. Босс остался боссом, работу я официально не сменила, но теперь убирать волосы в хвост Шерхан мне запретил. "До поры", как он сказал.
Когда я открыла шкаф, то обомлела. Одни ткани поражали воображение — явно очень дорогие, приятные глазу и на ощупь.
— Все твое, — сухо сказал Шерхан, а затем добавил: — Бело-синее надень. Третья вешалка справа.
— На голое тело? — робко спросила я.
— Да, — хмуро сказал он. — В ресторане будешь без белья.
Я не посмела возразить, хотя меня подобная затея совершенно не обрадовала — я была довольно стеснительным человеком в таких вопросах. Но спорить с ним было чревато поркой, а мне повторять это снова не хотелось — задницу пекло так, будто я уселась в бане на горячие доски.
Я достала платье из шкафа, провела пальцами по ткани.
— В темпе делай все, — сказал Шерхан, заправляя ремень в брюки. — Потом полюбуешься. Вещи тебе в номер перевезут.
На одной из стен висело огромное зеркало, высотой метра в два с половиной и шириной в полтора.
Я встала перед ним и, стараясь не раздражать моего босса, быстро облачилась в вечернее платье в пол с открытыми плечами и без бретелей. Оно было ассиметричным и с вырезом до бедра. Вырез, учитывая то, что на мне не было трусов, меня особенно смущал.
Но выглядела в нем я реально шикарно. Сроду таких вещей не носила.
— Сколько оно стоит? — спросила я.
— Четыре тысячи, около того.
— Рублей? — спросила я, едва не зажмурившись.
— Нет, конечно, — сказал он. — Евро. Его из Милана сегодня привезли. Утром. Ты думаешь, я не знал, что ты приедешь ко мне сюда?
Мда-а…
— Слушай, детка, — сказал мой босс. — Другие платья подешевле. На кону огромные бабки, говорю еще раз. Зазубри эту фразу и повторяй перед сном. Одежду я тебе все равно не оставлю. Хотя посмотрим. Как будешь себя вести. Подойди ко мне.
Осторожно ступая босыми ногами по мягком ковру, я постаралась подойти, как можно более элегантно.
— Двигаться тебя научат, — сказал он, будто прочитав мои мысли. — Отзвонюсь сегодня Марии. Позанимаешься с ней танцами. И над походкой поработаете заодно.
— Хорошо, — сказала я, понятия не имея, кто такая Мария.
— Сейчас запомни только одну вещь. Только одну, но очень хорошо. Слушаешь?
- Да.
— Спина должна быть прямой. Сутулая осанка — дерьмо. Это — асексуально. Ясно?
— Да, — сказала я и выпрямила спину.
— Увижу, что сутулишься — взгрею. Все поняла?
Я закусила губу и кивнула.
— Пристрастия своего брата я знаю очень неплохо. Спортивный стиль — нахер. Безразмерные штаны с фуфайками всякими — нахер. Ты должна быть элегантной.
— Я поняла.
— Очень хорошо, — одобрил Шерхан. — И не веди себя, как дешевая блядь. Это тоже асексуально. Соблазняй тонко. Туфли в шкафу. Надень. Белые, в коробке. В какой — то из них.
Я поискала и наконец увидела белые туфли-лодочки. Вытащив их, показала Шерхану: — Эти?
— Нет, — он покачал головой. — Посмотри еще.
Открыв еще пару коробок, я увидела и в одной и в другой черные босоножки. Наконец, мне повезло: в третьей коробке была белая обувь. Хм. Тоже босоножки. С ремешком вокруг голени и высоким каблуком.
— Эти?
— Да. Надевай. На шпильках ходить умеешь? Присев на пуфик, я пожала плечами:
— Вроде да. Но я не очень люблю высокий каблук.
— Это меня мало волнует. Фразу заучила?
— На кону стоят огромные деньги.
— Вот и умница, — одобрил он и снова посмотрел на часы. — Давай, в темпе. У меня дел полно. Пока будешь размещаться в гостинице — я уеду на пару часов. Потом вернусь. Но сначала в ресторан. Я реально голоден. Будешь копаться — тебя сожру. Вместе с платьем. Поняла?
Я поняла только то, что так он шутил. И позволила себе улыбнуться, хотя он оставался хмурым и сосредоточенным.
— Ну как? — спросила я, когда надела босоножки, встала и выпрямила спину.
— Сойдет, — сказал он.
Он встал с кресла и подошел ко мне. Взяв меня пальцами за подбородок, чуть приподнял голову и внимательно посмотрел в глаза.
— Моего брата зовут, как Пушкина. Запомнить просто. Александр Сергеевич.
— Поняла, — тихо сказала я.
— Скажи: "Добрый день, Александр Сергеевич".
— Добрый день, Александр Сергеевич.
— Плохо, — резко сказал он. — Очень плохо. Ладно, ночью над этим поработаем.
Он отпустил мой подбородок и, подойдя к другому шкафу, быстро снял с себя рубашку. Затем достал белую и пиджак и быстро надел их. Когда он одевался, я залюбовалась тем, как под его кожей играют мышцы. Он был коренаст, но одновременно с тем очень красиво сложен.
Оправляя пиджак, он повернулся ко мне.
— Все, поехали.
Когда мы вышли из лифта на первом этаже, люди перед нами расступались. И во взглядах их сквозили уважение и… страх. У меня вообще было впечатление, что я вышла гулять с огромным питбулем без ошейника и прохожие очень его опасаются. Шерхан, даже в пиджаке, выглядел очень брутально. Грузный, на пол головы меня выше, короткостриженый, широкоплечий, да что там — широкий — он двигался пружинистой походкой и чуть переваливался из стороны в сторону. И вроде бы ничего страшного — но пугало.
Я не привыкла к подобному. Очень хорошо понимала, что такая реакция окружающих людей привычна для Шерхана, но сама чувствовала себя неловко.
Вышколенный персонал, потупив глаза и осыпая нас улыбками при поднятии взглядов, рассыпался в вежливостях. Нас спросили все ли нам понравилось и сказали, что будут очень нас ждать.
Все это было как во сне. Всего пару дней назад я подобного и представить не могла.
Швейцар открыл перед нами дверь, мы вышли на улицу. Нас ожидал серебристый лимузин
— Шерхан позвонил водителю, как только мы вышли из номера. Прошло минуты три, может пять — и вот, пожалуйста.
Водитель открыл дверь передо мной, затем перед Шерханом и только после сел за руль.
Мы сидели сзади, будто бы в отдельной комнатке — между водителем и нами располагалась стеклянная стенка. Салон напоминал гостиную с баром. Шерхан поставил на столик аккуратные рюмки и достал бутылку коньяка.
— Немножко для аппетита, — сказал он и принялся разливать коньяк.
Я увидела, что он 80 какого-то года и подумала о том, что он, наверное, стоит бешеных денег.
— Скажите, Родион Сергеевич… — набравшись храбрости, начала я.
— Можно просто Родион, — опрокинув рюмку, вставил Шерхан. — Но на "вы". Чтобы ты знала дистанцию. Субординация, все дела. Хотя… Ладно, завтра обсудим. Что ты хотела спросить?
— Вы так тратитесь на меня… — робко сказала я. — Это же огромные деньги…
— Ясно, — сказал Шерхан. — Значит так. Ты, походу, не врубаешься. Окей, я тебе объясню. Слушай и мотай на ус.
Он внимательно посмотрел на меня. Затем протянул вперед левую руку и, задрав манжет, согнул ее в локте.
— Сколько стоят эти часы?
Я понятия не имела, сколько они могут стоить. Золотые, с камнями, очень красивые и стильные — это все, что я понимала.
— Четыреста тысяч рублей? — предположила я, боясь сказать что-то не то.
Он вздохнул.
— Попытайся еще.
— Больше?
— Больше-больше, — устало сказал он.
— Мммм… Пятьсот тысяч?
— Больше ляма. Ну?
— Полтора?
— Двадцать девять миллионов рублей.
— Ско-о-олько? — ахнула я.
Он отреагировал очень спокойно.
— Смотри, — сказал он. — Твоя зарплата, насколько я в курсе — в среднем около пятидесяти тысяч рублей. Все верно?
— Ну, иногда у меня премии бывают… — пробормотала я. — Вы же знаете, наверное…
— А мой доход в месяц, — сказал он, — примерно в тысячу раз больше. Иначе говоря то, что для тебя миллион рублей — для меня тысяча. Вот ты бы долг в девять тысяч при своей зарплате простила?
— Не знаю… — тихо сказала я. — Зависит от обстоятельств.
— А меня кидать нельзя, — сказал он. — Это ясно?
— Да, конечно, — опустив взгляд, ответила я.
— Вот отсюда и шагаем. На тебе платье. Оно стоит примерно тысяч триста рублей. Для тебя это хорошие бабки. Для меня — то, что для тебя стоит триста рублей. Платье за триста рублей. Ясно?
— Да, — сглотнув, сказала я. — Наверное.
— Теперь объясню, для чего я его тебе купил, бухгалтерша. Мой брат финансово мне практически ровня. Я — чуть побогаче. Но я и старше. Я делать бизнес начал в конце девяностых, когда ты еще соплей была, в начальную школу ходила. И когда моего братца увидишь — ты охуеешь. Поймешь, почему ему бабы давали и дают толпами. У него этих баб было — сотни. И это без просто трахов, а типа романы. При этом он влюблялся всего один раз, насколько я в курсе. В одноклассницу. И все — как рукой сняло. Типа не взаимно было. А твоя задача — его если не влюбить в себя, то сделать так, чтобы он на стену лез от того, как тебя хочет. Иначе нихера не выгорит. А я в тебя вкладываюсь, учти. Учитываешь, бухгалтерша?
— Учитываю, — тихо ответила я.
— Вот и умница. Ну так вот. Когда ты его увидишь — ты поймешь, почему я даю десять лямов на выполнение этой задачи. Бабы текут, как только его видят. А мне надо — чтобы ты его сделала. И это, блядь, очень сложная задача, врубаешься?
- Да.
— А сроки поджимают. У нас неделя всего. И то — примерно. И поэтому тебе надо поднапрячься и быстро качнуться. Вот с платья и начали. Привыкай чувствовать себя иначе. Не бухгалтершей с копеечной зарплатой, а крутой девчонкой, для которой платье за четыре тысячи евро — норма. Это даст тебе и другой взгляд и другой тон в общении. А иначе ты обосрешься, когда он с тобой заговорит. И тогда соблазнит он тебя за пару минут. И трахнет. И все, хана всей нашей кампании. А надо наоборот. Чтобы он соблазнился тобой.
И ты меня слушай. Потому что знаю, о чем говорю. И братца своего знаю и саму тему. У меня когда-то свое модельное агентство было. Я тогда еще многое делал сам.
— А… Родион, можно спросить?
— Спроси, — позволил он.
— А… почему тогда я? Понимаю, я уже спрашивала… Просто… Почему не девочка-модель?
— Потому что мне надо концы спрятать. Ты — бухгалтер. И репутация твоя — бухгалтера. Твоя трудовая книжка об этом орет. Но дело даже не в ней. Ты — другая. Понимаю, что ты не врубаешься, но ты другая. И на тебя — в случае правильного поведения — он среагирует. Надо тебя подготовить так, чтобы это было железобетонно. И только попробуй обосраться…
— Я очень постараюсь сделать все, как надо, — поспешно сказала я.
— Умница, — одобрил Шерхан. — Мне нравится твой настрой.
Это был не ресторан, а какой-то дворец. Золото, драгоценные камни, витражи и мозаики служили частью оформления стен. При этом не было впечатления вычурности. В уютный УГР-чилаут нас провела премилая девушка лет двадцати-двадцати двух. Небольшая комнатка с плазменной панелью во всю стену, которую по распоряжению Шерхана девушка тут же прикрыла шелковой шторой.
— Это заведение для избранных, — сказал мне Шерхан. — Знаешь, что это значит?
— Наверное, нет, — пожала плечами я, усаживаясь на приятный, покрытый бархатом, диванчик.
— Сейчас покажу, — сказал он, доставая из коробки на столе длинную, кофейного оттенка, сигарету.
Девушка тут подошла к нам с зажигалкой в руке, зажгла ее и услужливо дала ему прикурить.
Шерхан затянулся, выпустил струю дыма в сторону и сказал:
— Света, оголи грудь.
Я во все глаза уставилась на девушку, которая убрав в сторону распущенные волосы, тут же приподняла черную футболку, обнажив грудь с яркими розовыми сосками.
Шерхан поманил пальцами и девушка, наклонившись, позволила ему коснуться губами ее соска.
— Как всегда — на уровне, — сказал Шерхан. — Сегодня не соли, я со спутницей и вместо пива выпью вина.
— Будет сделано, Родион Сергеевич.
Она спрятала грудь под футболку и, улыбнувшись, нежным голосом произнесла:
— Под каким номером ужин вы желаете?
— Девяносто восьмой, будь добра. Только осьминогов замени на крабов. Они ведь свежие, не так ли?
— Конечно, — ответила Света. — Прилетели вечерним рейсом с Дальнего востока.
— Очень хорошо, — сказал Шерхан. — Сначала вино. Дегустировать не буду. Некогда.
— Вино принести сейчас, Родион Сергеевич, или спустя некоторое время?
— Сразу, — сказал Шерхан.
Светлана вышла и вернулась через пару минут с подносом. Разлив вино по бокалам, она тут же вышла, пожелав нам приятного ужина.
— Выпьем за успех нашего мероприятия, Наташа, — сказал мой босс и приблизил к моему бокалу свой. Мы чокнулись, и я пригубила вино. Оно было очень вкусным. Просто каким — то невероятно вкусным.
— Нравится? — спросил Шерхан.
— Да, очень, — сказала я.
— Французское. Тридцать лет выдержки. Я лично знаю этого винодела. Классный мужик, общительный, деловой, хотя ему уже за семьдесят. Приятель моего отца. Жан-Пьер. Иван-Петр по-нашему.
— Да, я понимаю, — сказала я.
— Ладно, вернемся к нашим баранам, — сказал Шерхан. — У нас есть четыре проблемы. И решить мы должны их за неделю максимум. Первая — твой внешний вид. Он с одной стороны должен соответствовать твоему статусу наемного бухгалтера, а с другой быть чем-то большим. Среди вещей, что моя сотрудница для тебя купила, есть пара комплекстов, которые подойдут. К стоматологу забежишь, я тебя отвезу — чуток зубы отбелят. Ну и нужно будет посетить салон красоты. Подстригут, покрасят, ламинируют. Макияж при этом нанесут довольно скромный. На собеседование придешь с распущенными волосами, поняла?
— Да.
— Маникюр тебе сделают нормальный. А не вот это говно, что у тебя сейчас.