Захр, я даже убила человека!
Вспоминать и думать об этом не любила. Пусть репутация у воровского клана была весьма неприятная, мы не убивали. И никто меня не заставлял никогда. И многие из головорезов, работавших на Банкабу, только с виду были устрашающи и пусть умело орудовали своими ножами, не пускали их в ход. То был удел дорожных разбойников.
Или немногочисленного клана убийц.
Меня передернуло, когда я вспомнила его главу.
Изворотливый, бледный и противный тип с маслеными глазами и без капли магии. Он пару раз захаживал к Банкабу, и они шептались о чем-то, пили до утра и требовали лучших девок, которые после этих «развлечений» возвращались к себе полумертвыми. Я в таких случаях всегда убегала в свое тайное место и близнецов прихватывала, боясь привлечь ненужное внимание.
Мысли текли все более вяло.
Я устроилась поудобнее и не заметила, как заснула, истощенная произошедшим сегодня. С близнецами все было хорошо — это я чувствовала, даже не надо было разворачивать в полную мощь поисковое заклинание по крови. Жажда и голод меня не мучили — да если бы и мучили, то вряд ли сильно. Сколько раз я сидела запертая в маленьких помещениях без воды и еды? Не счесть. В Приемных домах наказывали за малейшую провинность, а карцеры там были далеко не такими сухими и теплыми.
Да еще и с крысами.
А здесь и правда почти уютная спальня.
Разбудила меня какая-то возня.
В помещении было уже темно, но вспыхнувший магический шар, включенный каким-то словом — и не знала, что он здесь есть — полностью осветил пространство и заставил меня подняться и недоуменно посмотреть на застывшего надо мной капитана.
Тот выглядел не менее удивленным чем я.
Я потянулась и зевнула. А потом привстала и снова уставилась на мужчину.
Тот раздраженно нахмурился.
Его эмоций я не понимала. Но была уверена, что вскоре он мне сообщит обо всем, что думает.
Странно, но я совсем не боялась. Вот ни капельки. Бояться надо было раньше — теперь же я полностью в руках черноволосого. И пусть уже скажет свое решение. Но он молчал. Только давил взглядом.
Угу. Пусть давит. На меня Банкабу иногда так смотрел, что хотелось скулить и ползти к нему на брюхе. А уж как воспитатели на нас смотрели — и не только смотрели…
Я тоже в ответ посмотрела. Спокойно и вопросительно.
Хм. Кажется, в серых глазах зажегся нехороший огонек. Или это отблеск магической лампы.
— Ты что, совсем не боишься?
— А мне стоит? — тут же среагировала я.
Капитан, кажется, помрачнел еще больше. Но потом нацепил на свое лицо властную маску, с которой ни эмоции не считаешь:
— Проникновение на корабль карается смертью.
— Да.
— Воровство у капитана — тоже.
— Да.
— Перечить капитану…
— Да. Я не перечу, видите? — нервно хихикнула.
Он замер на мгновение. А потом продолжил еще более сурово:
— Мы не возим пассажиров. И все, кто здесь находятся, работают. А кем может работать такое отребье, как ты? Не уверен, что ты даже должным образом сможешь вычищать каюты…
Странно, почему-то «отребье» меня не расстроило. Может потому, что я почувствовала — капитан произнес его не то чтобы через силу, но вспомнил в последний момент?
Так, о чем он там говорит?
— Единственная твоя роль, которая устроит команду — это лежать внизу, где обитают матросы и принимать всех без разбора, — он сделал эффектную паузу.
Я молчала. Я ведь и так это знала, так что обсуждать.
— Или… — продолжил мужчина.
— Висеть в качестве украшения на рее? — подхватила я.
— Издеваешься?!
Я понимала, что веду себя как идиотка.
И нужно уткнуться взглядом в пол или вовсе встать на колени и умолять простить и пощадить. Но ничего не могла поделать с собой. Хотелось перечить или шутить или…
Великие Стихии, что со мной?!
Что-то не слишком нормальное.
Я несколько раз пробовала «шипучку» — так в порту называли вино с пузырьками — и это было похожее ощущение. В голове стало вдруг пусто, кровь забурлила, рот самопроизвольно растягивался в улыбке…
Почему он на меня так действует?! Или это не он?
— Простите, капитан Эл, — в моем голосе было правдивое сожаление. — Я не пыталась… Просто странно себя чувствую и…
— И у тебя магия Смерти, — совсем странно закончил он. И опять что-то мелькнуло в его глазах.
— Да.
Я была в недоумении от того, как повернулся разговор, и как я себя чувствую. И от этого необычного положения — я ведь почти под ним и…
Идиотские мысли. Идиотская Илия. Что ты там себе навоображала?
Кажется, до капитана тоже дошло, что наши позы выглядят несколько двусмысленными. И вовсе не предполагают угрозы с его стороны.
— Пойдем.
Он резко развернулся и вышел из кладовки.
А я соскочила с тюков и, чуть пошатнувшись, отправилась за ним. Тело неожиданно было затекшим — это сколько я проспала?
Судя по тому, что на улице царила ночь, не мало.
— Мальчишки…
— Пристроены к моему собственному повару, — раздраженно шикнул мужчина. — Тот давно просил помощников.
— Спасибо, — сказала порывисто. — И спасибо за то… что не стали держать меня в неведении и шантажировать их жизнью.
Он так резко остановился, что я чуть не впечаталась в его спину. И развернулся.
— Кто ты Илия?
— Я…
— Я слышал твою историю — хотя кое-что хочу услышать от тебя. Но ты не похожа на необразованную служанку. И магия Смерти…Редко у кого из высокородных она бывает, а так, чтобы у простолюдинки… Родители были сильными магами? Не ври мне, я почувствую твою ложь, поверь.
— Они не были магами вообще. И я… я не родилась с магией.
Он шумно вдохнул воздух. Будто принюхался. Сначала лицо его расслабилось а потом он вдруг нахмурился и чуть ли не отшатнулся. Помедлил и спросил:
— Как?
— Неожиданно. Мне было шестнадцать и… В общем, я взмолилась всем стихиям с просьбой о спасении и…смерти.
— Смерти? Не своей?
— Да, — я задрала подбородок, хотя пальцы ощутимо задрожали. Странная эйфория прошла, оставив опустошение.
— И она откликнулась?
— Да.
— Значит, я укрываю убийцу? — он внимательно посмотрел на меня.
Убийца. Я — убийца.
Его слова снова всколыхнули во мне все муки совести и сомнения.
— А вы не убивали? Никогда? — спросила с отчаянием. — И никогда не жалели об этом? — последнее сказала гораздо тише.
Капитан Эл посмотрел на меня задумчиво.
— Значит, в тот момент ты и стала магичкой?
— Да.
— Стихии любят играть… Что ж. Я хочу услышать всю историю. Полностью. А потом… — его взгляд вдруг сделался хищным. — Я сделаю тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться.
5
— А-ауч!
Я взвизгнула, подпрыгнула, тут же оступилась и рухнула на палубу.
Рубашка вспыхнула искорками, так что пришлось быстро читать заклинание, тратя и так опустошенный резерв.
Раздался ехидный смех капитана, и меня подхватила Тьма.
Поставила на место и «отряхнула», задержавшись на тех местах, которые я бы предпочла оставить без прикосновений.
Я подавила раздраженный вздох. Вот если бы была уверена, что через Тьму мужчина позволяет себя больше, чем мы договаривались, то непременно высказалась бы. А так… Только посмеется. Я ведь и правда не знала этого заклинания — может темный туман, что окутал меня ненадолго, вообще никак им не управлялся.
Я много чего не знала. Даже больше, чем полагала до этого. Но узнавала настолько стремительными темпами, что голова пухла от всех этих мыслей.
Даже не помню, когда я столько училась. Хотя училась всю жизнь.
Мой отец, пусть и был простым рыбаком, но хотел, чтобы его дети не остались безграмотными. Потому и гонял меня к деревенскому главе, который мог позволить себе приводить наставника для своих троих детей — и заодно, за умеренную монету, разрешал другим ребятишкам присутствовать на уроках. Я помнится еще сетовала, что мне и работать приходится, и буквы заучивать — в отличие от остальных деревенских, и, наверняка, богатеньких, за которых все делали слуги.
Год жизни в особняке выбили из головы всякую дурь на предмет того, что благородным живется легко и весело. Подъем в шесть утра, бесконечные занятия, дисциплина и, за каждое нарушение, палкой по пальцам. Учителям, похоже, не позволяли это делать по отношению к хозяйскому сынку, потому они вымещали на мне. Что уж там вымещали в Приемном доме, я не знаю, но и там часто мы ходили битые и в синяках. Нас тоже учили, правда, немного однобоко — истории Империи и миров, обращению с благородными, рукоделию, которое выходило у меня из рук вон плохо — еще и потому что пальцы скрючивало от холода и саднило от драк. Ну и уборке и уходу за детьми. Фактически, после совершеннолетия из приемышей получались вполне дисциплинированные слуги. Если доживали до того.
А вот манерам и жизни меня обучил Банкабу. Второе, понятно, неизбежно было с моей новой «семьей». А вот первое… Не счесть, сколько раз мне приходилось притворяться девушкой из приличного рода, чтобы проникнуть в богатые дома… Конечно, я при этом не зазнавалась, думая, что и правда выгляжу и веду себя как благородная — отношение взаправдашнего лорда хорошо мне показало, где мое место — но в состоянии была отличить нижнюю юбку от верхней, правильно заколоть волосы или станцевать пару пируэтов.
Меня только магии не учили.
Впрочем, сейчас тоже.
Учили не меня, а учились на мне. Но поскольку капитану Элу нужно было, чтобы его кукла для битья могла бы дать хоть какой отпор — а то что за интерес отрабатывать на мне самые разные приемы — то он заставлял днями сидеть над книгами.
Ну а по вечерам или ночам мы тренировались. Иногда в его каюте; иногда — на палубе. И если в первые дни остальные члены экипажа еще глумились и издевательски хихикали, провожая меня плотоядными взглядами когда я шла после ужина в капитанскую каюту, то позже присмирели. И даже проявляли какое-то подобие жалости.
Ведь поцарапанное лицо, перебинтованные руки и шаркающая походка у меня появились вовсе не потому, что меня сбросил чрезмерно…хм, горячий жеребец.
Близнецы все пытались дознаться и «поговорить» с капитаном, но я строго-настрого запретила им даже приближаться — пусть у меня и не было сомнений, что теперь то уж точно мы попадем в Сотарис, но мои оболтусы с легкостью могли вспылить и наговорить глупостей, что не приемлемо для авторитета мужчины. Да и не хотела я разговоров — как ни странно это звучит, меня полностью устраивало то, что происходила.
Порой приводило в восторг! Я прятала эмоции, но, определенно, была счастлива хоть сколько-нибудь больше погружаться в собственную Стихию.
Мы с мальчишками встречались раз в день, после обеда, — быстро обменивались новостями и шутками и разбегались по своим делам. Их дела не были никак связаны с воровством или тяжелой и неблагодарной работой — и это делало капитана Эла в моих глазах почти нормальным.
Как и то, что единственное, что ему от меня потребовалось, так это отработка в качестве подопытной. На корабле были еще маги. Но двое из них — пассажирами; еще несколько имело свои обязанности, никак не вязавшиеся с ночными истощениями. Так что мое присутствие, да еще и родство с той же Стихией, стало для черноволосого определенной удачей.
Правда он об этом не говорил — а я не задавалась.
Он о многом не говорил. Почему он всего лишь капитан Эл, хотя я была уверена, что из высоких лордов. Почему носит странные браслеты, не дающие его магии вырваться, почему не умеет до конца управлять своей силой — и вынужден тренироваться в свободное время, а значит, его не учили или же он все забыл.
Вопросов было множество, вот только я не могла себе позволить любопытничать. Да и не хотела. Зато он сам в подробностях расспросил о том, что же произошло пять лет назад. Я старалась говорить спокойно, чтобы не давать ему повода заподозрить меня в слабости. Уж слишком хорошо знала, насколько неожиданно приличные с виду и по поведению люди могут обернуться тварями. И сама не заметила, что выложила почти все. Удивительно, что впервые. Я ведь старалась забыть, замолчать, не думать. Чтобы никто даже в моих кошмарах не подсмотрел, что тогда произошло:
— Это был очередной главный надзиратель. Они навещали дома периодически и вызывали тех, кто постарше, — голос пресекся. Я сглотнула и продолжила. — Якобы, чтобы проверить, как нас содержали. На самом деле — запугать. Напомнить, кто тут на самом деле власть. А иногда… Ребята возвращались совсем другими. Девочки…Они потом долго лежали и смотрели в одну точку и не позволяли подойти никому. И каждый из приемышей боялся, что в следующий раз придут за ним. И я боялась… Но и мое время пришло. Он был в кабинете, этот мужик. Страшный, темный, не маг — душой темный. Он приказал… приказал раздеться. А я забилась в угол и закричала. И тогда привели моих мальчишек — им было всего три года тогда. Двое малышей, которых этот старый ублюдок начал избивать тростью с железным набалдашником. Заявив, что пока я не соглашусь быть покорной, он будет бить. Убьет. Конечно… я согласилась. Я готова была согласиться на все и даже выторговала целителя для них. А потом мы снова остались наедине… Я пыталась быть покорной. Разделась. И когда он на меня навалился, взмолилась всем стихиям разом. Я не могла позволить себе умереть — кто бы тогда присмотрел за близнецами? Нет, я попросила уничтожить того, кто по странной шутке Стихий назывался человеком. Они должны были это исправить! И они исправили. Правда, я не сразу поняла, как, да и до сих пор не до конца понимаю. Я помню боль, крик, а потом раз — и я все еще в одной сорочке, в крови. Одна, в лесу, далеко от приемного дома. Там меня случайно встретили люди из воровского клана…И стали пусть временной, пусть жестокой, но семьей…
— Мне не интересны ваши отношения, — прервал мои воспоминания холодный голос капитана.
Я вздрогнула.
На протяжение всего рассказа я не смотрела в его сторону, но краем глаза все-таки видела странную, застывшую позу и вцепившиеся в натертые до блеска поручни пальцы. Конечно, я не рассчитывала, что в нем взыграют благородные намерения уничтожить всех моих обидчиков — историй про принцев, сюжеты про которых так любили циркачи в порту, я знала не мало, как и то, что они сказки. Но подобной холодности и отстраненности не ожидала. В то время как я вывернула душу, он…
Что ж, еще один урок.
Больше я так не откровенничала. Соблюдала нашу договоренность — усиленно учиться, чтобы ему было с кем «играть» — кратко отвечала на вопросы, не более того. Его это устраивало. Правда, сегодня я совершила очередную глупость. Попыталась вызнать то, что узнавать не следовало. За что и расплачивалась обидно сейчас и бегала по палубе, стараясь спастись от снарядов.
Перед занятиями, пытаясь разобраться со всей тщательностью с принципами действия Магии Смерти, я поинтересовалась, что же значат странные ощущения, вроде бабочек внутри и состояния легкого опьянения, которое я иногда чувствовала, когда приближалась к нему. Может ли взаимодействовать таким образом общая «родная» магия?
На что получила шипящее замысловатое ругательство и… наказание. Почему меня наказывали — я не знала. Но пришлось терпеть и это.
Я снова упала и снова едва не загорелась. Выставлять щит было уже не с чего — я была действительно без сил и без резерва. А значит следующий удар будет иметь для меня плачевные последствия
— Хватит! Ну пожалуйста, капитан Эл!
Но в ответ лишь увидела черный шар, неотвратимо приближающийся к моему лицу.
Я ничего не успевала сделать. Вот ничегошеньки.
И очень удивилась, что вместо сильной боли, которую эти шары доставляли даже в маленьком виде, я лишь почувствовала рывок, а потом льдистую прохладу защитного кокона.
Открыла свои зажмуренные глаза и уставилась в темно-серые, взирающие на меня с непонятной досадой.
А потом почувствовала тяжесть его тела. И сверкание купола над нами.
То есть, он сначала на меня накинулся, а потом сам же сбил с ног и использовал защитное заклинание?
— Вы ужасно непоследовательны, капитан Эл, — сказала я хрипло.