Слова на этого озабоченного Соболева не действовали, и он, наплевав на мои желания, поцеловал меня.
«Кажется, ты попала» — уже испуганно шептало сознание.
Да без тебя знаю! Что делать-то?
«Врежь ему!» — на этот раз воскликнуло сознание.
Только хотела это сделать, как руки оказались скованные железной хваткой.
Животное!
Наглый тип целовал меня, а я ничего не могла предпринять, чтобы избежать этого. Я искала выход, и понимала, что физически не могу противостоять высокому крепкому мужчине, который, судя по нашей недавней пробежке, много времени проводит в спортзале.
В голове вдруг всплыло изречение: «Если не можешь победить — присоединяйся». Стоит рискнуть, раз ничего другого на ум не приходит.
Я больше не тратила силы впустую, борясь с тем, кого мне не победить, а начала отвечать на поцелуи.
Не скажу, что делал это с отвращением, но и удовольствия не могла испытывать. Если бы он не взял меня силой (отчего во мне всё кипело и протестовало) то, возможно, мне бы и понравилось. Но меня коробило от самого факт насилия.
Ну ты и свинья, Соболев!
Мной овладела ярость, и я укусила этого извращенца за губу.
Только собственная кровь заставила его оторваться от меня. В тот момент, когда он стирал алые капли с губ и что-то гневно шипел, я получила немного свободы и коленом врезала ему в пах. Он согнулся, задохнувшись жутким стоном, и сполз на пол.
Так-то, красавчик!
— Теперь ты слушай! — не боясь, грозила ему. Сейчас он был не в состоянии даже встать на ноги, не то, что бы применить ко мне физическую силу. — Приблизишься ко мне — я заявлю на тебя! Дело, конечно, никто возбуждать не станет, — мы оба это прекрасно знали, — но скандал тебе гарантирован.
Вся эта звездная братия боялась только одного: что их репутация будет подмочена. Есть, конечно, те, которые не гнушаются черным пиаром, и искусственно создают скандальный образ, но Андрей Соболев явно не из их числа. Он точно не святой и с большой вероятностью буквально купается в человеческих пороках, но все свои грязные делишки непременно скрывают от посторонних глаз.
Мужчина вскинул на меня голову и слушал, громко пыхтя — это все, на что он сейчас был способен.
— Больно, да? — склонила голову на бок, участливо интересуясь. Соболев лишь сжал губы в тонкую линию, ноздри раздулись как разъяренного быка! — Ты это заслужил! — гневно произнесла и практически перешагнула через него. — И забудь о карте, — напоследок бросила, отпирая дверь, — я давно «слила» фотографии. Скоро увидишь свою милую мордашку на какой-нибудь желтой страничке, красавчик, — подмигнула ему на прощание и исчезла за дверью.
С ламинированным бейджиком аккредитованного журналиста я без проблем перемещалась по зданию, так же беспрепятственно его покинула. Забралась в свою немало повидавшую машину и отправилась домой.
Жила я не в самом благополучном районе, в маленькой зачуханной квартирке, которая больше походила на комнату в общежитии. Всё там было отвратительно: здание, атмосфера, люди. Правда, Машка была единственным нормальным человеком. Она работала в кафе одной из известной сети фастфуда, а это означало только одно — у нее всегда можно было поживиться едой.
Машкина квартира находилась через стену от моей и была первой на пути следования, поэтому я, даже не подумав сначала заглянуть к себе, постучала в ее дверь.
— Маш, сегодня был паршивый день, — кричала на лестничной клетке, не дожидаясь, когда девушка откроет, — так что логичным завершением будет съесть что-нибудь вредное (и помереть).
— Сегодня картошка и наггетсы! — широко распахнув дверь, громко объявила, как тетка на раздаче в какой-нибудь столовой, что совершенно не вязалось с ее внешность. Машка была маленькой и худенькой и с большими доверчивыми глазами. Ну прям бездомный щеночек.
— Как я люблю, — улыбнулась, хотя меня уже тошнило от этого меню.
— Тогда прошу, — Машка жестом пригласила меня войти внутрь.
Мы, хихикая как малые дети, уселись с коробками еды на ее маленький диванчик. Порой смех лучшее лекарство. И маска.
Несмотря на маску Маши, я успела немного изучить девушку. Она была такой наивной, что я боялась, вдруг какая-нибудь сволочь непременно воспользуется ей и разобьет ее трепетное сердечко. Бедная девочка и так натерпелась в жизни. С первого же дня нашего знакомства я воспринимала ее как младшую сестренку, о которой надо заботиться.
— Что случилось у тебя на этот раз? — спросила Маша, запихивая в рот картошку.
— Попался один принципиальный и гордый, — ответила я с набитым ртом, — а еще и маньяк.
— Маньяк? — пробубнила соседка, желая узнать подробности.
— Да обычный мажор, — отмахнулась, чтобы она не придавала большого значения моим словам, — думает, что ему все позволено.
— Ясно, — кивнула. Она уже не первый раз слышала от меня подобные истории, так что ее мало чем удивишь.
— А твой день? — не забыла поинтересоваться в ответ.
— Как и вчерашний, и позавчерашний и сотни дней до него, — устало вздохнула, огорчаясь, что ее жизнь такая серая. — Хочется получить хоть чуточку позитива и чего-то светлого. Влюбиться что ли?
— Не поможет, — заговорила я менторским тоном, — поверь, проблем только прибавится.
— Это только если не тот мужчина попадется, — рассуждала соседка, — а «твой» сделает тебя счастливой.
Смотрела на ее мечтательный взгляд, и удивлялась ее умозаключениям. «Твой мужчина» — что за романтичный бред? Но не стала расстраивать и без того невеселую Машку и промолчала, пусть мечтает дальше. Я же, кажется, уже разучилась, а моя мечта медленно чахнет и скоро совсем угаснет, как и надежда вместе с верой в то, что она когда-нибудь осуществится.
Мы поужинали, и я еще недолго побыла у соседки, а потом все-таки поплелась домой спать.
Продрыхла до самого утра в той же несуразной позе, в которой упала на кровать. Глядя на мир всего одним открытым глазом оделась, залила в себя дешевый кофе и поплелась на работу. Никогда не знала, что меня там ждет: скрючившись, сидеть в засаде или тайком уплетать тарталетки на каком-нибудь светском приеме.
Проделала привычный ритуал приветствия коллег, и я шла к своему столу, который был у меня чисто для формальности (в редакции я обычно надолго не засиживалась), пока странное чувство, как звоночек, не заставил остановиться. Впервые Митя, завидев меня, не высунулся из-за своего стола с предложением свидания. Напротив, он тихо сидел в своем закутке как мышь, забившаяся в нору. Что происходит?
— Виктория Дмитриевна! — Валерий Николаевич собственной персоной высунулся из приоткрытой двери кабинета. — Зайдите ко мне.
Откуда такая формальность? Начальник обращался к подчиненным чуть ли не панибратски: Саныч, Михалыч. Меня, в силу возраста, вообще звал просто «Вика». А тут вдруг «Виктория Дмитриевна».
Если начальство обращается к тебе по имени-отчеству, не стоит ждать ничего хорошего. Это предчувствие подтвердилось, когда в кабинете редактора я увидела Андрея Соболева.
Его холодный надменный взгляд говорил сам за себя — мне конец!
5
Андрей
«С*ка!» — так и укрутилось у меня в голове, пока я пытался отдышаться, поднимаясь с пола. Злобная стерва буквально уложила меня на лопатки. Но каким грязным способом.
Кто же знал, что она настолько дикая, и простую забаву воспримет так агрессивно? Или она просто сумасшедшая?
Гадина не обошлась членовредительством, а в придачу бросила еще и угрозу, напоследок позлорадствовав. Снова. Она намеренно испытывает мое терпение, только еще не знает, с кем связалась.
Когда я очухался, первым делом поднял на уши PR-отдел. Мне нужно были списки аккредитованных журналистов на этот вечер. Я отыщу эту наглую девицу и…
Оторву голову!
Пришлось позвонить Витьку, и узнать имя владельца колымаги, на которой разъезжала репортёрша.
Вика. Злобную суку звали Виктория Баринова, и работала она в какой-то замшелой желтой газетенке.
Вот ты и попалась, Виктория!
У меня в руках был адрес, и уже на следующее утро я сидел перед трусливым редактором, который прямо с порога начал пресмыкаться и, не раздумывая, согласился уволить свою сотрудницу. Мне даже угрожать не пришлось, балван хорошо знал, что связываться со мной себе дороже. Какой же жалкий тип.
Скоро подоспела и сама виновница «торжества». Я с удовольствием наблюдал за ее реакцией, когда она застала меня в кабинете начальника. Она оказалась умной девочкой и сразу все поняла. Я надеялся насладиться ее страхом, паникой и, наконец получить от нее должное уважение, но она не дала никаких эмоций. Ни одной!
— Твой начальник хочет тебе кое-что сказать, — сначала глянул на редактора, чтобы он не вздумал идти на попятную, потом на девушку, — Виктория, — добавил как бы невзначай. Хотел пошатнуть ее хладнокровие, но никак не удавалось. Что за Железная леди?
— Виктория Дмитриевна, я вынужден…
— Не надо, — оборвала она редактора, когда тот начал, виляя, мямлить, что она уволена. — И так все ясно.
Громко хлопнув дверью, Вика вылетела из кабинета, уже не в силах сдерживать себя. Я не смог усидеть на месте и не полюбоваться этим моментом, поэтому последовал за ней.
Вика схватила со стула знакомый рюкзак и быстрыми движениями покидала внутрь какую-то мелочь со своего рабочего стола. Она чувствовал мой взгляд на себе, но стойко терпела мое присутсвие.
Какая упрямая.
Собрав свои немногочисленные вещи, и, не обронив ни слова и даже не попрощавшись с бывшими коллегами, она пронеслась мимо меня к выходу, попутно грубо толкнув плечом. Мстительная особа.
Но я не мог позволить, чтобы последнее слово осталось за ней — победитель здесь я.
— Я тебя предупреждал, — крикнул в спину, неспешно шагая за ней по коридору, тогда как она летела вперед на всех парах. — Это будет для тебя уроком, что опасно связываться сильными людьми мира сего!
Вика резко остановилась и развернулась ко мне с перекошенным от гнева лицом:
— Это ты что ли? — прошлась по мне оценивающим взглядом и скривилась еще больше. — Не тебе учить меня. — Шаг за шагом она приближалась ко мне, выплевывая каждое слово словно яд: — Да что ты знаешь о жизни, самовлюбленный мажор?
— Поверь, не мало, — идиотка не знала о чем говорила.
— Верить тебе?! — она вспыхнула, во всей красе демонстрируя свои истинные чувства. — Ты мне угрожал, напал и пытался изнасиловать. И после этого я должна тебе верить? Да от таких психопатов как ты надо держаться подальше!
— Изнасиловать!? — здесь уже я не сдержал эмоции. За всю жизнь я не получал более бредовых обвинений. Эта серая мышь сначала бы на себя посмотрела, прежде чем заявлять подобное. — Да кому ты нужна? Я по щелчку пальцев могу поиметь любую женщину, какую захочу.
Она не стерпела оскорбление в адрес своей привлекательности, и ответила такой же «любезностью»:
— Хватит похваляться передо мной своей мифической властью, мне это не интересно.
— Мифической, значит? — ухмыльнулся. — Напомни, кто сегодня остался без работы?
— Козёл, — как кобра зашипела. — Для «сильных людей мира сего» ты летаешь слишком низко, — каждым словом, как точным снарядом, она бомбила мое самолюбие. — Выкинул на улицу обычную девчонку? Это как подножка школьного хулигана, просто пустил пыль в глаза. — Она подошла вплотную ко мне и, не смотря на то, что была ниже меня ростом и смотрела снизу верх, в данный момент я чувствовал себя мелким и ничтожным. — Но я не одна из твоих безмозглых кукол, и прекрасно вижу мелочность твоих поступков, как и твою подлую душонку.
Проклятая моралистка и идеалистка! Терпеть не могу подобных пустых рассуждений.
— Сколько пафоса! — ничего другого такие обличительные тирады не несли. — Считаешь себя лучше других? — теперь все вставало на свои места, и настала моя очередь смотреть сверху вниз. — Лучше меня?
Признаться, я разочарован, что она оказалась такой…. Простой и банальной.
На Викином лице появилась снисходительная улыбка:
— Можешь сколько угодно рядиться в свои дорогие костюмы, — ее взгляд опустился на мою грудь, она аккуратно поправила, приглаживая ладонью, лацкан пиджака, — но это лишь красивая обертка, — глаза взметнулись вверх, прямо в мои, — внутри-то, — она щелкнула пальцами перед самым моим носом, — пшик!
Мы сцепились взглядами в немом противостоянии: она бесстрашно бросив вызов, ждала моей реакции, я — изо всех сил сдерживал желание придушить ее.
Как же она выводит из себя! Просто бесит! Необоснованно, без разумных причин. Хочется встряхнуть ее и вставить мозги на место. Да кто ты такая, Виктория Баринова, что судишь меня!?
Первой сдалась Вика, несомненно, наступая себе на горло. Вдруг она стала смиреной овечкой, и, думаю, следующие слова стоили ей собственной гордости:
— Послушай, я насолила тебе, в ответ ты отомстил мне — теперь мы квиты. На этом всё, не будем мешать друг другу жить. Договорились?
Откуда такая сговорчивость и великодушие? Поняла, наконец, с кем имеет дело? Но поздно, теперь это не имело значения — она слишком далеко зашла. Плевки в лицо я не прощаю.
— Ты и раньше не мешала мне жить, — пусть не считает, что ее ничтожная персона имеет для меня хоть какое-то значения. — Ты пустое место.
Я не ожидал такого поворота событий реакции, Вика отреагировала незамедлительно. Сначала я даже не понял, что произошло, но звук пощечины говорил сам за себя.
— Ублюдок! Ненавижу таких как ты! Гори в аду! — выплюнула мне в лицо, и, развернувшись, уверенной походкой пошла прочь. Не расплакалась, хотя какой-то момент ее голос дрогнул, и не убежала, а ушла с высоко поднятой головой. Гордячка. Неспроста у нее такая фамилия.
Перестать невольно, по-мальчишески, восхищаться этой строптивой особой заставило горящее от пощёчины лицо.
Эта дрянь ударила меня! Ни одна женщина не смела поднимать на меня руку! А эта? Она лупит меня как …. Бестолковую скотину!
Задетое самолюбие требовало возмездия, но куда уж больше — девушка и так осталась без работы?
Зазвонил телефон, и я с удовольствием спустил пар на Инну. Работа не надолго позволили выкинуть Вику из головы, но обстановка вокруг напрямую располагала вновь и вновь возвращаться к мыслям о ней — на сегодня была запланирована фотосессия Дарьи. Щелчки затворов, вспышки, суетливые ассистенты — везде я видел Вику. Не заметил, как начал называть ее по имени. Какая к черту Вика? Злобная фурия, вот кто она!
Со мной явно творилось что-то неладное, надо взять паузу и передохнуть. Я слишком много работаю. Алкоголь и женская компания помогут развеяться.
***
Клуб «Sunrise» самый дорогой и элитный в городе. Просто так, абы кому с улицы, туда попасть нельзя. Все по договоренности или …. Достаточно быт Андреем Соболевым. Нет дверей, которые передо мной не открылись бы.
Как только оказался в зале, взглядом пробежался по тусовке — все знакомые, но к ни кому не хотелось подсаживаться за столик. Они все назывались моими друзьями, но никому из них я бы не доверил и крошечного секрета. Акулы, умело притворяющиеся безобидными золотыми рыбками, правда, исполняют они только собственные желания.
Стоило мне занять свободную VIP-кабинку, как все равно вся стая сплылась ко мне. Людям постоянно что-то от меня нужно, и никто не упустит возможности попросить об одолжении.
Я не считал, сколько успел опрокинуть стопок, но скоро у меня явно начались галлюцинации. Часто в толпе я видел Вику. Долбанную Вику! С ярким макияжем и в вульгарной форме, в которую были облачены работающие здесь официантки.
Зажмурился, пытаясь протрезветь, но, открыв глаза, все еще видел, как Вика бегает по залу, разнося напитки, и как забавно подпрыгивает ее собранный на макушке хвост. Что за чертовщина?
На колени лезла какая-то девица, имени которой даже не знал, и я грубо оттолкнул ее, когда Вика с подносом подошла к соседнему столу. Она расставила перед гостями бокалы, выпрямилась, скользнула взглядом по веселой компании, потом по мне. Не узнав, будто я еще одно лицо в толе, она развернулась, чтобы уйти, но вдруг глянула через плечо и поморщилась, будто съела лимон.