Лощеный господин налил себе еще чуть вина, задумчиво любуясь рассветом и уточнил:
— Что акционеры этого предприятия хотят от меня?
— Насколько я помню, в свое время вы курировали различного рода радикалов в ЮВА. Всякие там борцы за чистоту этносов, экологи без границ и прочая шваль.
— Да, пять лет в Сиаме. Мерзкое место, хотя знакомые до сих пор остались.
— Не стоит скромничать, ваша помощь в организации трех частных военных компаний и дележ нефтяных скважин до сих пор в закрытых учебных заведениях считают эталоном отличного планирования и исполнения. И не надо хмуриться, я говорю это лишь между нами, не под запись и не для журналистов… Так вот, акционеры хотят, чтобы мой департамент оказал аккуратно поддержку бунтовщикам, а вы помогли с нужными персоналиями на местах.
— Бюджет?
— У азиатов арестовано больше семи миллиардов. Десятую часть хотят люди в галстуках за разблокирование и создание нужного имиджа в прессе, примерно столько же пострадавшие готовы выплатить уже на помощь борцам с царским режимом.
— Сколько реально доедет до конца цепочки? Наверняка какие-нибудь крошки.
Пит рассмеялся:
— Мне разрешено назвать вам конкретные цифры. Ваш личный гонорар — сто миллионов. Еще сотня пойдет на решение любых технических проблем: простимулировать чиновников на местах, подмазать кого нужно. И полмиллиарда можете смело вливать в сам проект. Если понадобится, то можно попытаться выдавить три-четыре сотни сверху, но я бы не стал слишком сильно раздувать расходы. Это станет излишне заметно и тогда к нам в самом деле могут зайти ребята, которые умеют задавать неприятные вопросы.
— Пятьсот миллионов на то, чтобы спихнуть русского императора? Мелковато.
— Там ключевые фигуры спят и видят, как они на танках ворвутся в Санкт-Петербург. Они из закромов последнее выгребут, лишь бы их попытка была успешной.
— А если даже мятеж подавят, в любом случае страну тряхнет как следует. И нам это на руку… Знаете, Пит, мне нравится этот проект. Конечно, с тем условием, что я ни перед кем не буду официально отчитываться и не оставлю каких-либо следов. Вы предоставляете финансы и поддержку по некоторым вопросам, а я дам возможность беглым купцам поквитаться и сведу их с нужными людьми. Будет интересно…
В Лондоне возможное участие в будущей авантюре обсуждали куда как более экспрессивно. Замдиректора МИ-6 в сердцах даже несколько раз повышал голос и выражал свои мысли такими словами, которые чаще можно услышать в припортовых забегаловках, а не на набережной Принца Альберта.
— Это шикарная возможность поквитаться за все провалы, которые мы накопили к нынешней дате. Повозить русских наглецов рожей по столу, да еще чужими руками!
— Сэр, аналитики дают слишком большой разброс вариантов. Включая и то, что в случае провала мы получим настолько серьезный политический кризис, что правительство вынуждено будет уйти в отставку.
— Правительство для того и нужно, чтобы служить буфером между нами и окружающим миром. Но вот шансы, подобные этому, выпадают раз в сто лет… Богатейшие люди Империи, которые вынуждены были бежать за границу, которые мечтают о мести и готовы глотки рвать противникам. Это — просто замечательно. И упустить подобного рода ситуацию — преступно!.. Значит так. Посмотрите мне в кадрах несколько молодых и перспективных офицеров, которые хотят резко ускорить свое движение по карьерной лестнице. Стариков ставить на подобное — глупо, народ до сих пор трясется из-за прошлой неудачи. А молодые и амбициозные легко могут вписаться в будущую задачу… Я решу, кого лучше использовать. И прямо сейчас свяжитесь с резидентурой в Пакистане, пусть отчитаются о подходах к нужным нам фигурам. Как именно они предлагают организовать встречу и кто будет обеспечивать безопасность и секретность.
— Так точно, сэр… Когда вам надо предоставить список кандидатов?
— Он мне был нужен был еще вчера! Сейчас я отбываю на вечерний чай в Букингемский дворец, надо провентилировать текущее мнение сверху по этому вопросу. А когда вернусь, чтобы три-четыре персоналии уже лежали на моем столе…
* * *
Через два дня магистр Ордена Святой Марии получил личную аудиенцию у Папы, на которую явился с тонкой папкой в сафьяновой обложке. Как и ожидал Лоренцо Герра, которого когда-то называли Волколаком, речь пошла о кризисе у русских.
— Ко мне обратились уважаемые люди. Очень уважаемые. Они намекнули, что рассчитывают на нашу поддержку. Потому что неожиданно оказалось, что у паствы с Альбиона стало мало приверженцев демократических идей в холодных Сибирских землях.
— Ваше Святейшество, Российская Империя куда более обширна, чем одна лишь Сибирь. Как и то, что мыслить про них навязанными прессой шаблонами крайне опасно. Русские умны, легко приспосабливаются к окружающим изменениям, умеют ценить добро и при этом злопамятны по отношению к врагам. Природа и соседи выковали и закалили их характер. А так же заставили каждого выучить простейшую истину: они ничего не забывают и ничего не прощают.
— Ну, после вашей успешной работы среди московитов другого ответа и не ждал. Однако, наши щедрые пожертвователи находятся все же чуть ближе, чем та же приснопамятная Сибирь. Поэтому я и хочу с вами обсудить эту проблему. Как бы вы поступили в этом случае?
Лоренцо раскрыл папку и достал первый лист.
— Если бы мне пришлось урегулировать столь щекотливый вопрос, я сначала попытался бы собрать максимум информации о происходящем. И оценить, насколько проблемный актив пытаются подпихнуть мне деловые партнеры. Так вот. На этот момент в Империи идет широкомасштабная чистка, в рамках которой убирают всех недовольных существующим положением в стране, а также людей, запятнавших свою репутацию разного рода аферами и темными делишками. Если бы бунтовщики не попытались столь нагло выступать и давить на царствующую династию, ситуацию бы так и держали в шатком равновесии долгие годы. Но сейчас вызов брошен именно Владимиру Четвертому, а он подобное спускать не будет.
— То есть, все эти богатые и уважаемые люди организовали проблемы себе самостоятельно?
— Именно. Мало того, они даже толком не озаботились, как действовать в случае возможного провала. Жалкие попытки оправдаться через газеты уже задавлены, архивы не подчищены, куча свидетелей дает показания о том, что на самом деле происходило в поместьях за закрытыми дверьми. Это полное фиаско, Ваше Святейшество.
Сидевший в кресле старик поморщился:
— Да, любители почти везде. И это печально… Но как мы ответим людям, которые не любят выслушивать отказы? С них легко станется перекрыть поток пожертвований, а сейчас времена сложные, деньги терять нельзя ни коим образом.
— Зачем отказывать? — удивленно приподнял брови магистр. — Я всего лишь предлагаю дистанцироваться от этого. Мало того, раз все оформляется частным порядком, то пусть в процессе и будут задействованы совершенно посторонние для нас люди. Большая часть контактов шла через ряд кардиналов, которые слишком близко воспринимают интересы Англии к сердцу, забыв про свое истинное предназначение. Вот их и рекомендовать. Частным порядком, само собой. Вот у меня тут несколько бумаг…
Лоренцо зашелестел листами, где стройными рядами выстроились строки, написанные каллиграфическим почерком.
— Вот это краткая справка по бунтовщикам. Кто, что, чем известен и почему влез в авантюру. Вот список наших заблудших овец, включая оценку возможных финансовых потерь, которые понесла Церковь от их любви запускать руку в ручей пожертвований. А вот здесь несколько вариантов развития возможной ситуации в будущем. Даже включая победу новых революционеров и начало гражданской войны по итогам.
— Вы сказали «авантюра», сын мой. Орден в вашем лице считает, что все настолько зыбко?
— Британцы последние годы демонстрируют крайне слабую профессиональную подготовку. Они так стремятся решить мелкие текущие проблемы, что упускают из вида перспективу и ошибаются в элементарных вещах. Связать себя с любителями, которых в ближайшее время подвесят на дыбу — что может быть глупее? Мои аналитики и я считаем, что даже если накачать бунт деньгами и оружием, существующий русский режим не свалить. Можно пролить немало крови, но ситуация не изменится. Мало того, зачинщики смуты в глазах обычных жителей будут выглядеть как демоны, против которых объединятся все слои общества. И выступать на заранее обреченной стороне?.. Я бы не рекомендовал, Ваше Святейшество.
— Я тебя услышал… Оставь бумаги, я просмотрю чуть позже… Но идея с излишне инициативными пешками мне нравится. Если ты окажешься прав, мы легко сможем ими пожертвовать…
Вышагивая по коридору, Лоренцо Герра прокручивал в голове закончившуюся беседу и усмехался про себя. Само собой, Папа вцепится в список зубами. Очень многие из недовольных его властью упорно копают против существующей системы и пытаются как можно скорее закончить дни его пребывания на столь высоком посту. И если из этих избранных часть попадет в лапы взбешенного русского медведя — то никто плакать не станет. Бросим кость англичанам, дадим им запрошенных людей с уже скомпрометированными контактами. И останемся при этом в стороне. Пусть разгребают вонючую кучу самостоятельно.
Ну и сегодня вечером надо переслать весточку господину Александру. Эти крохи горячей информации явно будут не лишними. С Волколака не убудет, а хорошие отношения с наследником Драбицына поддерживать надо. На будущее…
Глава 7
В маленьком и до предела грязном подвальчике воняло так, что хоть святых выноси — запахом немытых тел, дешевой еды и человеческих выделений. Сайфуддин толкнул старую рассохшуюся дверь, открывшуюся со скрипом, и вошел внутрь.
— Ассалому алайкум, братья!
— Ассалому алайкум!
Сайфуддин обвел взглядом грязный подвал, отмечая неряшливость и неопрятность присутствующих, и невольно поморщился — не такого он ожидал. А впрочем…
Приезжих из Средней Азии в исконно русских губерниях не жаловали, и то это было мягко сказано. Обычное уничижительное и презрительное прозвище «чурка» прочно вошло в повседневный обиход — так неверные называли выходцев из тюркских и персидских народов. Но выходцев из азиатских владений было много — по всей Российской Империи не просто сотни тысяч, а даже миллионы. Великие русы, презрительно относившиеся к другим этносам, не брезговали, однако, плодами их труда — самая грязная, черная и тяжелая работа доставалось как правило мигрантам, безропотным, исчезающе мало оплачиваемым, готовым работать всегда и зачастую круглые сутки. А в чем их великость-то? Подданные Белого Царя тысячу лет назад еще по деревьям в своих лесах лазали, когда в той же Средней Азии уже была развита наука и техника, открыты университеты и школы, а непобедимые воины под командой славных полководцев завоевывали вражеские города и несли свет веры в души неверных. Однако вектор истории повернулся по-другому, и юго-восток затормозился в своем развитии, а белые варвары вырвались вперед, сея огнем и мечом свой уклад жизни и насаждая свою веру. И теперь уже ханства склонились перед завоевателями.
Строго сказать, Сайфуддин здорово кривил душой. Какой он там потерпевший? В Российской Империи не обращали внимания на происхождение, место рождения и религию, а за религиозные конфликты и уничижительные прозвища можно было и в тюрьму загреметь. Сам Сайфуддин, потомок богатого землевладельца, получил великолепное образование в том же Императорском Санкт-Петербургском университете, катался как сыр в масле, пользуясь плодами цивилизации на деньги папочки с хлопковых плантаций, заработанные рабским трудом тех же дехкан. Но однажды пришел человек от далеких эмиров залива и наставил его на путь истинный, путь борьбы с неверными, путь джихада.
И вот теперь он, потомок богатого землевладельца, готовится скинуть проклятых кяфиров. Нет, тут ничего особенного нет совершенно — об этом писал еще Санистебан, введший в социологию «теорию элит». Именно из богатейших людей, облеченных властью и выходят «пламенные революционеры» и «борцы с колониальным игом», как тот же Кастро, чья семья была богатейшей на Кубе, но… не первой. А желание «порулить» и есть основная мотивация, поэтому из латифундиста и появился команданте. И кстати, никакая идеология тут роли не играла, перевороты в Латинской Америке — дело житейское и привычное, особенно в пятидесятые-шестидесятые годы — просто, когда власти всего мира отказали новоявленному хефе в помощи, он все-таки нашел себе покровителя на другом конце земного шара в лице Советского Союза.
Хуже, когда подобная мотивация прикрывается искажением веры. Ислам — мирная религия, само слово «ислам» происходит от слова «салям» — мир, и означает «смирение», а само слово «муслим» означает «смиренный». Существуют секты, такие как ваххабиты, которые искажают слова писания и отвергают сами основы ислама, при этом прикрываясь его именем. Но кому в этом захочется разбираться? Поэтому люди и боятся правоверных, судя об исламе по отщепенцам, которые сами противны Аллаху — все равно, что о христианстве судить по всяким там «Свидетелям Иеговы» или о буддизме — по «Аум Синрике».
Так что Сайфуддин про себя довольно улыбался. Эти белые кяфиры — полные идиоты. Они думали, что трудовые мигранты будут выполнять то, что они задумали. Наивные! Все это было подготовлено заранее, в стране находилась огромная армия мигрантов, вошедшая не с оружием в руках, но просочившаяся везде. Осталось только поставить во главе этой армии командиров и дать в руки оружие — и вчерашние строители и подсобные рабочие сменят инструменты на автоматы и пойдут исполнять приказы, но не кяфиров. Русня падет, пораженная изнутри. А лучше всего, что сами кяфиры снабдят его оружием и снаряжением, думая, что это поможет их целям. Осталось только собрать армию, указать время и место, поэтому Сайфуддин и объезжал места, где жили нелегалы, не уехавшие на зиму к себе в родные края, да у многих и денег на билет не было, все их мизерные заработки переводились родным. Причем переводились не через банки, а более традиционным способом, опробованным веками — через хавалу. Подпольные хаваладары тут не бедствовали и успешно использовали то, что позже финансисты назовут клирингом. Деньги, переводимые через хавалу, физически не покидали место зачета, но любой хаваладар на другом конце цепочки выдавал сумму, эквивалентную внесенной.
— Итак, братья, я пришел принести вам слово Аллаха, чтобы укрепить в вас веру и показать кяфирам нашу решимость и ярость во имя его…
Это было весьма неожиданно. Сначала граф даже не поверил своим глазам — аудиенции просил Дмитрий Янковский, помощник Верховного муфтия Российской Империи. Драбицын близко знал графа Янковского, в том числе и с профессиональной стороны, пересекались раньше — у человека была очень сложная судьба. И героическая. Родился в семье профессиональных военных чуть ли не в зоне боевых действий на Ближнем Востоке, мать — восточная красавица Зульфия, после крещения ставшая Зоей. Малыш с самого детства рос в окружении мусульман и впитал их язык, привычки и веру. Ну а когда вырос — ну кто в семье графов Янковских не продолжил бы военную карьеру в десятом поколении? И кто, как не Главное Управление Генерального Штаба Российской Империи, а попросту военная разведка, могло положить глаз на билингва с арабским и русским родными языками, плюс знающего еще три иностранных? Так и стал граф Янковский работать в ближневосточной зоне интересов Империи. До тех пор, пока его не сдал один перебежчик, переметнувшийся к бриттам. В результате неудачной эксфильтрации граф получил пулю в легкое, но не это было самое страшное для разведчика — он оказался засвечен и теперь находился в стоп-листе всех спецслужб мира, у которых накопились вопросы к резиденту русской военной разведки. Ну а дальше… Что могло предложить государство, кроме хорошей пенсии и преподавания в разведшколе особенностей работы на Ближнем Востоке? Были еще и варианты работы на частников, а тут ему предложили должность помощника муфтия «по общим вопросам», что как правило означает начальника службы безопасности, в переводе на нормальный язык. А уж там работы хватало — от религиозных экстремистов до фанатиков всех мастей, желающих устроить правоверным веселую жизнь.
— Позволите, господин граф? — Янковский сделал вид, что боится заглянуть в кабинет.
— Да заходи ты уже, — расхохотался Драбицын. — И вообще, что «сапоги» здесь забыли?