Ассасин начертил на листе бумаги предполагаемое поле боя и нанес приблизительные размеры. Выходило, что лучше всего дождаться, когда верблюжья кавалерия пройдет самое узкое место распадка и начнет растягиваться во фронт, но не закончит перестроение. Вот тогда, метров с двухсот, ее и встретят пулеметы. Задние ряды, увидев, что, скосили передних, попробуют уйти и тут откроет фланговый огонь спрятанный третий пулемет. Было бы хорошо, если убрать пехоту врага сверху и закидать гранатами узкий проход, но для этого придется себя демаскировать.
– Кроме того, – спросил я Хакима, – есть ли возможность противнику пройти боевыми верблюдами сверху ущелья и нанести нам удар с фланга или тыла. Если мы скосим первую атаку верблюдов, могут ли оставшиеся пройти поверху гряды? Могут ли наши лошади и повозки пройти по той же гряде сверху?
Хаким на эти вопросы ответил так, что верх гряды трудно проходим из-за больших камней, там трудно пройти не только лошади, но и верблюду. Поэтому он считает, что сомали дождутся, что мы зайдем в распадок. Нечипоренко предложил авангарду зайти в ущелье и с началом обстрела имитировать бегство, но я отговорил его от этого, потому что, в таком случае не избежать потерь среди казаков, кроме того я не допускаю, чтобы хоть один из ящиков с подарками и деньгами попал в руки сомалей. Предложил следующее: мы остановимся перед входом в ущелье шагах в трехстах, как будто что-то заподозрив и решив отступить. Брички с пулеметами подъедут в голову колонны и развернуться лошадьми в обратном направлении, как будто собираясь ехать назад, так мы развернем пулемёты для обстрела кавалерии. Два пулемета будут работать рядом в десяти саженях друг от друга, а третий пулемет мы в это время сгрузим с брички и подойдет расчет (вазвался стрелять Бяков и с собой вторым номером возьмет казака посмекалистее, кто-то поможет им отнести ленты. Остальные казаки спешатся, как будто на совет, но будут готовы залечь в цепь слева и справа от пулеметов.
Двадцать казаков на лошадях поднимутся наверх и попробуют выбить пеших сомалей с верха распадка. Хорошо если они поедут как бы узнать дорогу, спешатся и сначала без шума вырежут передовых разбойников а потом, с началом боя, им можно будет уже действовать вовсю, не таясь, и покидать вволю гранат на головы всадников и по пешим отыграться. Только, лучше действовать из-за камней и головы не подставлять. Когда два пулемета навалят гряду из тел, то кавалерия может попытаться поддержать свою пехоту, уйдя на фланг и напав на казаков с тыла, вот тогда то и вступит третий пулемет огнем с фланга и прикроет действующих сверху распадка. Есть вариант, что казакам вообще придется отойти к третьему пулемету и организовать вокруг него свой очаг обороны, но это – если пешие начнут слишком сильно давить, тогда надо выманивать их на открытое место под пулемет. Тогда и два фронтальных пулемета могут перекрестным огнем с третьим расчетом отбить всю охоту куда-либо наступать. В тылу у нас будут повернутые как бы для обратного пути вьючные лошади и мулы, а арьергард, оставив одного-двух человек в тыловом дозоре, присоединится к основным силам.
План показался выполнимым и мы лишь обсудили детали. Договорились о сигналах – будем подавать их флажками и гелиографом [42], который оказался у Стрельцова («продвинутый» казак и компас у него есть и гелиограф, как выяснилось, Николаевское кавалерийское училище закончил). Осталось только неизвестным, как будет действовать конвой дочери раса Мэконнына. Хаким ответил, что зная характер госпожи, она не захочет покинуть раса Искендера, но, чтобы не подвергать ее опасности, он с телохранителями останется в тылу, когда караван встанет и будет наблюдать за событиями. Если же русских сомнут, то он попытается увезти госпожу и спрятаться, оторвавшись от погони, в чем ему помогут гвардейцы – их дело умереть, если надо, но задержать погоню. Они попытаются достичь оставленного колодца и уйти другим путем (я понял, что Хаким нам никогда не расскажет свой план отступления, а будет увозить Машу в другом, известном лишь ему, направлении. Поэтому его люди не будут участвовать в бою, а будут готовы уйти, но он верит в способности раса Искендера выиграть сражение (и на том спасибо, дорогой бывший наемный убийца).
Пока обсуждали планы, подошло время собираться. Казаки уже поставили третий пулемет на станок и загрузили его в тыловую бричку, которая подъедет вперед как бы на совещание вместе с Бяковым и его вторым номером. В кожух залили воду. Я проверил наличие воды в кожухах всех пулеметов, пришлось долить – часть воды испарилась из-за жары. Велел закрыть кожухи тряпкой и смачивать ее водой во время пути, чтобы вода не нагрелась из-за жары и иметь в бричке неполный бурдюк для долива воды в кожух, показал, как откручивается пробка для слива и сказал, чтобы не ошпарились, когда оттуда пойдет кипяток. Проверил, знают ли пулеметчики второй брички, где находятся запасные ленты и как их заправить в пулемет, выходило, что знают, не забыли. Сказал, чтобы вторые номера, подающие ленту, делали это аккуратно, не допуская перекосов, иначе пулемет заклинит в самый неподходящий момент и показал, что делать в случае заклинивания.
Стрелять сегодня придется много, поэтому вскрыли ящики с разгрузками и боеприпасами: набили подсумки патронами и гранатами полностью, ящики с боеприпасами велел держать поближе. Всем, кто еще не получил, раздал финские ножи, не забыл и про себя. Вроде все экипированы полностью и к бою готовы. Вроде все, лагерь сняли, скотинку напоили и дали овса, в бурдюках даже что-то осталось, то ли лошади привыкли к жаре и переходу, то ли им передалось волнение людей. Машин лагерь тоже сняли, подошел к ней, она уже знала о предстоящем бое, крепко меня обняла и поцеловала, попросив беречь себя и не лезть в пекло, на что я ответил, что я там уже был и больше не хочу.
С задержкой почти на час, тронулись в путь. Как и говорил Хаким, дорога стала полегче. Появилась какая-то растительность и вроде даже было не так жарко, хотя солнце уже светило вовсю. Ехали себе, ехали и наконец, приехали: впереди показались горы не горы, а большие холмы и один из них имел слева крутой склон, поросший зарослями колючей акации, второй холм рядом, был более пологий, с обилием камней и, тоже, с редкими кустиками акации, но между которыми, при желании, можно было пройти, дальше склон повышался и где-то вверху, еще на 100–200 метров выше переходил в плато с отвесной стеной, обращенной в нашу сторону. То есть, хочешь-не хочешь, а если намерен идти вперед – то дорога только между холмами, где, скорее всего, нас и ждут. Хаким поднял руку и колонна остановилась в 300 шагах от входа в распадок.
Посмотрел назад: бричка с унтерами-артиллеристами и Бяков с двумя казаками верхами отделились от арьергарда и двинулись в голову колонны, когда они поравнялись с нами справа, я сказал вознице принять влево и двигаться в голову колонны к офицерам и Хакиму. Увидел что охранение начало карабкаться на меньший склон, маскируясь за камнями. Подъехали к голове и развернулись рылами пулеметов в сторону выхода из распадка, откуда ожидали врага, я сказал Артамонову занять место второго номера, лента была уже заряжена. Увидел, что Бяков выгрузил пулемет, на который была накинута рогожа, и занял позицию сбоку, расположившись сверху с фланга на полдороге к распадку. Оставшиеся казаки арьергарда стали разворачивать вьючный караван, как бы для обратного пути. Казаки авангарда и охраны груза спешились, но рассыпаться в цепь не спешили. Но вот впереди послышался приближающийся шум, над распадком поднялось облако пыли. Я крикнул второму пулемету, что пока я не начну, вперёд меня огня не открывать, вот когда я начну стрелять, тогда можно, прицел брать чуть выше роста человека, верблюд – он высокий.
Взял ручки пулемета повел стволом туда-сюда и изготовился к стрельбе, вот уже различимы всадники в горле ущелья, но они еще далеко, метрах в четырехстах, казаки рассыпались в цепь и тоже приготовились к стрельбе. Услышал, что сверху начали стрелять и довольно близко к самому узкому месту распадка. Отлично! Вот всадники вынеслись из распадка, верблюды несутся прямо на нас, высоко выкидывая ноги, верховые изготовили копья и дротики, крича кто «Й-й-ух-ху», кто «Аллах Акбар»! Пора! Надавил на гашетку и пулемет выплюнул смерть, провел стволом влево-вправо, увидел, как валятся передние ряды всадников, задние перелетают через них. Мечущиеся верблюды сбрасывали всадников и бежали назад, чтобы спрятаться от ужасных свинцовых пчел, жалящих их со всех сторон. Животные и люди кричали, но два пулемета грохотали так, что заглушали крики ужаса и боли. Рядом хлопали частые ружейные выстрелы, добивая вставших с земли людей.
Снял палец с гашетки, лента кончилась и, вместе с Артамоновым, мы заправили другую, еще раньше это сделали унтера из второго пулеметного расчета – он стрелял непереставая, а я все же сделал пару пауз, выискивая цели. Впереди громоздился завал из тел, метались сбросившие всадников верблюды и тут внутри ущелья раздались выстрелы и взрывы гранат, довольно густо, часть гранат полетела вниз на головы уцелевших всадников, они опять рванулись вперед, пытаясь обойти завал тел и расправится с теми, кто сверху кидал на них дьявольские снаряды.
И тут подал голос третий пулемет, расстреливая дерзнувших выскочить из мешка наружу, а мы помогли ему перекрестным огнем. Вновь образовался завал из верблюжьих и человеческих тел, некоторые раненые верблюды пытались его преодолеть и падали, жалобно крича с переломанными ногами или раненые пулями, сейчас уже трудно было понять. Казаки достреливали всех шевелящихся всадников, некоторые из которых выбирались из-под верблюдов, бросая оружие, с криками, видимо, молящими о пощаде. Кто-то из залегших казаков привстал и, махнул им рукой – идите, мол, в сторону, и в этот момент упал сам, раненый пулей, выпущенной кем-то из спрятавшихся под грудой тел, тогда Бяков скосил одной очередью всех, независимо от того, подняли они руки или нет. Увидел, что в ленте остались три патрона, выстрелил туда, где кто-то еще копошился и Артамонов быстро заменил ленту. Брошенная на кожух тряпка высохла и опять была смочена водой. Наступило затишье.
Сверху, с гряды вернулись дозоры, гоня впереди себя человек двадцать пленных. Казаки поймали десяток метавшихся по полю верблюдов, двое из них были ранены, но легко. Крикнул, второму расчету, чтобы проверили воду в пулемете, они тряпку потеряли, водя стволом. По матюгам понял, что кто-то обварился, я же предупреждал. Подождал, пока там сменят воду, потом мы сделали то же самое, вода почти закипела, так что – вовремя. Теперь мы были готовы опять встретить врага, но что-то он не спешил. Нечипоренко послал конную разведку с оружием наготове, по выстрелам понял, что добивают раненых. Разведка прошла сбоку вала и углубилась в ущелье, потом вернулась ведя, в поводу четырех верблюдов, сказали что в ущелье тоже прилично побитых.
Наши потери составили двух казаков ранеными, одного задело легко, того что махал рукой – вот ее ему и прострелили навылет, а второго, из дозора, привели под руки с пулей засевшей в спине. Сейчас он лежал на животе и стонал, спросил сидящих рядом товарищей, как его ранило. Они ответили, что уже при отходе, когда возвращались, какой – то гад пальнул из засады. Они увидели клуб дыма из-за камня, двое потащили раненого вниз, а двое обошли засаду и сначала бросили гранату, а потом закололи ножами двух стрелков-сомалей, раненых и контуженных взрывом. Вооружены сомали были старыми кремневыми ружьями… Разрезал на раненом рубаху – увидел довольно большое отверстие с сочащейся кровью, но похоже, венозной, темной. Попробовал пройти по пулевому каналу сжатыми браншами [43] пинцета – он уперся во что-то на глубине двух сантиметров, раненый застонал – то есть ранение не проникающее – пуля застряла в широкой мышце спины, которая у казака была, на его счастье, хорошо развита. Вот этот-то мышечный панцирь и задержал пулю, летящую с небольшой скоростью, будь она винтовочной, убила бы парня, пробив лопатку и разворотив легочные сосуды. Пока просто плотно перевязал и дал глотнуть разведенного спирта. Если примем решение двигаться вперед, то извлекать пулю буду на стоянке.
Подошел к офицерам и подъехавшему к ним Хакиму они живо обсуждали перипетии боя. Хаким удивлялся эффективности пулеметов и тому, что мы накрошили в капусту кучу врагов, не понеся существенных потерь. Я сказал, что попробую извлечь пулю, судя по всему, она из старого ружья, выпущена издалека и не должна очень глубоко сидеть. Тем временем казаки посредством трех десятков пленных, стали расчищать проход для коней и бричек, одномоментно затрофеиваясь, вдруг один из них поскакал в нашу сторону. неужели увидели противника, нет, тогда бы ретировались под защиту пулеметов все, а так остальные оставались в седлах, подкалывая кончиками шашек тех сомалей, которые по их мнению, отлынивали от работы.
– Вашскородие, – закричал издалека, обращаясь ко мне казак, там богатый сомаль или не сомаль, не разобрать сразу, ранетый, вроде по-германски говорит. Сейчас из под верблюдА его достали, ранен и нога вроде сломана, но говорит вроде как по-немецки, я этот язык слыхал, но что не по-дикарски, это точно. В богатый халат одет и на сомаля не очень похож.
– Интересно, кого это из подданных кайзера сюда нелегкая принесла? Ну, поехали, покажешь своего германца, – ответил я, неловко вскарабкиваясь в седло (хорошо еще, что лошадку придержали, а то с моими прыжками на одной ноге, свободно мог бы растянуться..).
Подъехали поближе и правда, раненый в богатом халате, под халатом – кольчуга, рядом – остроконечный шлем с кольчужным назатыльником и султаном из черного конского хвоста, скорее, не защита, а символ власти. Казаки уже сложили трофеи, ножи. сабли, выбирав дамаск, а остальное бросали тут же, предварительно, по возможности сломав, кучкой лежали старинные пистоли с богатой насечкой сверху – круглый щит с затейливой серебряной насечкой. «При нем был», – кивнули на «богатенького Буратино». Отдельно лежали длинные копья. Небрежно брошенные ружья были оттенены реально неплохой находкой – четырьмя новенькими маузеровскими винтовками. Тут же лежали черезплечные патронташи с четырьмя подсумками, полными маузеровских обойм.
– Зачем вам копья? Кого колоть собираетесь, станичники, или на верблюде хотите теперь воевать?
– Добрые пики, вашскородие, – ответили станичники, – нам с собой пик не дали, хотя по штату положено, вот, попробуем эти. Древко у них прочное, пробовали сломать одну – не получилось…
Поговорив с казаками, подошел к пленному военачальнику, спросил, кто такой. Услышал в ответ, что он – шейх Абу-Салех, старший сын главного шейха и правителя союза племен, при этом стал перечислять его титулы, но ни имени ни титулов я не запомнил, хотя говорил Абу-Салех на неплохом немецком, хотя и с заметным акцентом.
– Откуда знаете немецкий, Абу-Салех?
– Проходил ускоренную военную подготовку в Германии, она обещала оказать помощь против британской колонизации Африки. Вернулся два месяца назад вместе с немцем, оберстом [44] Шлоссером.
– А где герр оберст? Уехал в Фатерлянд?
– Нет он был рядом со мной. Возможно, убит.
Значит, немцы, занимая восточное и западное побережье, намерены использовать союз кочевых племен и мусульман вообще, в качестве буфера для защиты восточных владений с севера. Потом объединить их с суданскими махдистами и вышибить британцев из Египта, или занять Абиссинию, а может, начать с французского Сомали, видел я какая там армия. Да появись там эти кочевники на верблюдах, сенегальцы мигом разбегутся. Интересный расклад может быть..
– Что же, оберст не рассказал вам о пулеметах? Почему вы напали на русскую миссию?
– Конечно рассказывал. Я и сам их видел, здоровенные, на тяжелых лафетах, они предназначались для укрепленных позиций и крепостей. Но чтобы так, легкие передвижные колесницы… Нам не нужна была ваша миссия, мы рассчитывали взять вас в плен и назначить хороший выкуп от царя.
– Вряд ли бы вы дождались выкупа, к тому же русские в плен не сдаются.
– Почему не сдаются, в одном из племен сидит в яме русский, его захватили несколько месяцев назад, но вы правы, видимо, русский царь жаден и не дает выкупа за своих подданных. Вообще-то вы нам были не нужны, если бы вы сдались, то мы бы забрали деньги, оружие и лошадей и отпустили вас (ага, умирать в пустыне от жажды и голода, спасибо большое, добрый принц). Мне нужна была дочь раса Мэконнына, которая назначена отцом мне в жены. Так бы я породнился с правителем Харара, под его началом много мусульман, которые с радостью пополнили бы наши ряды.