Тайная невеста принца Хаоса
Москва. Август.
Часть первая: Удиви меня!
В Москве стояла адская жара.
Асфальт плавился под ногами, листья сворачивались в сухие трубочки прямо на деревьях, и даже кошки вместе с воробьями соблюдали водяное перемирие, приходя по утрам к тазикам с водой, которые выставляли у подъезда добросердечные люди. В поликлиниках собирались пенсионеры — все со своими тонометрами. Сидели там в кондиционнированной прохладе, пили ледяную воду из кулеров и о чем-то своем беседовали, как те кошки с воробьями.
Девушки прошли все этапы от платьев к коротким юбкам и попыткам выходить на улицу в купальнике и, сделав круг, вернулись обратно к закрытой одежде из льна.
Обычно я люблю жару и страдаю от того, что роскошные тридцать с лишним градусов, когда ветер теплее кожи гладит по плечам, и ночь пахнет тропиками, в моем родном городе случаются всего на несколько дней в году.
Сегодня был именно такой день.
Но мне он был не в радость. С самого утра я носилась по всему городу, решая кучу проблем, которые свалились на меня ровно в тот момент, когда я решила взять отпуск. Я уже раза три проехала всю Москву из конца в конец, озверела от духоты в метро, устала, проголодалась, стерла ноги и единственное, что меня утешало — вот сейчас я занесу последнюю бумажку в банк, сяду прямо рядом с ним на трамвайчик и тот меня довезет до парка Останкино. Там я куплю ледяной лимонад, упаду в гамак у пруда и буду долго-долго смотреть в бледно-голубое выгоревшее небо августа.
Но чертов трамвай внезапно повернул совсем не туда, куда я ожидала! И только проехав подальше по незнакомой мне улице, соблаговолил сообщить, что теперь он едет по другому маршруту. Тоже, разумеется, мне неизвестному.
Я выпрыгнула на пыльную мостовую и с тоской посмотрела ему вслед. До парка отсюда было минут пятнадцать пешком. Можно рискнуть и попробовать проехать в обратную сторону, но я решила больше не доверять коварным трамваям и добираться самостоятельно.
Очень зря.
Блаженным майским вечером или в сентябрьский полдень это могла бы быть отличная прогулка.
Но нынче в городе царила Юго-Восточная Азия.
На улице, по которой я шла, не было ни одного дерева. На узкой полоске газона между дорогой и тротуаром когда-то росла немощная городская трава, но бесконечные покосы, летящая из-под колес пыль и безжалостное солнце окончательно истощили ее силы и терпение и теперь там была иссохшая потрескавшаяся земля. С другой стороны тротуара тянулась бесконечная парковка до отказа забитая машинами, и летний зной, казалось, становился еще неистовей, отражаясь от их блестящих железных боков. Стекла слепили глаза, пыль летела в лицо, и я была очень и очень не в духе.
Поэтому, когда услышала, как за спиной затормозила машина, хлопнула дверца, раздались шаги и мужской голос с едва уловимой иронией произнес:
— Девушка, можно с вами познакомиться? — я только молча головой мотнула и даже глаза не подняла.
Но обладатель голоса, конечно, не отстал. Они никогда не отстают.
Хотя я совершенно не могу себе представить что хоть сколько-нибудь мне подходящий мужчина будет приставать к девушкам на улице. Хотя бы потому, что мне неинтересны те, для кого важна в первую очередь внешность. А что еще увидишь на ходу? У меня даже нет с собой плакатика со списком любимых книг и сериалов.
— Девушка, ну вы же даже на меня не посмотрели, а уже отказываете! — мужчина обогнал меня и пошел совсем рядом, буквально на шаг впереди, между мной и отчаянным солнцем. Если он специально создавал мне тень, то заслужил хотя бы один взгляд за свое упорство.
Я подняла глаза.
И забыла как дышать.
Он высокий, очень высокий, совсем как мне нравится. Светлые, платинового оттенка волосы волнами падают на плечи. Глаза цвета весенней молодой травы — того оттенка, что бывает у кошек, но не у людей. Изящные скульптурные черты лица — пожалуй, были бы даже чересчур изящными, если бы не тонкий нос с заметной горбинкой, придававший мужчине немного хищный вид.
Тонкие губы… которые растянулись в кривой улыбке, потому что я несколько неприлично долгих секунд пялилась на это совершенство, натурально, не дыша.
Заметив его ухмылку, я быстро опустила глаза и двинулась дальше.
Теперь точно нет. Такие красавчики не для меня. Не моя лига совершенно. Он слишком хорош даже для одноразового приключения.
— Ну постой же! — крикнул он вслед, потому что я набрала уже довольно хорошую скорость, стремясь поскорее сбежать из неловкой ситуации. Он все равно нагнал и перегородил дорогу: — Как тебя зовут? Может, посидим где-нибудь?
На миг среди горячего московского июля меня окутал запах трав и листьев, ночной прохлады и еще немного, на самом краю сознания — гари. Тревожной, не как от костра — как от пожарища. Это духи у него такие?
— Мы уже на ты? — возмутилась я, поднимая глаза и тут же опуская их вниз, потому что на это совершенное создание было просто больно смотреть. Там, куда попал взгляд, была его грудь, обтянутая белой футболкой так, что видны мышцы. Не слишком накачанные, скорее рельефные, высушенные. Он был скорее стройный, чем мощный, и это было прямо так, как мне нравится. Мысленно я застонала, уж не зная, куда и смотреть — еще ниже опускать глаза было бы совсем небезопасно. — Когда это мы с вами успели выпить на брудершафт?
— Мысленно я с тобой успел не только на брудершафт выпить, но и влюбиться, жениться, завести детей и дать им всем имена, — проникновенно сообщил мне самый совершенный мужчина в мире. — Кстати, детей четверо. Все мальчики.
Я аккуратно обогнула его, стараясь не смотреть, но все равно выхватывая взглядом то маленькую сережку со сверкающим камнем в левом ухе, то массивную пряжку с чеканкой на ремне белоснежных джинсов, то длинные и тонкие пальцы — сволочь, как ты можешь быть таким красивым, мужик, а?
Но он все равно догнал меня и без напряжения пошел рядом, хоть я старалась идти побыстрее. Неудивительно с его длинными ногами.
— Может, и дом успел мысленно построить? — язвительно поинтересовалась я. — С четырьмя детскими.
Я тоже решила перейти на ты, потому что посылать нафиг на вы как-то излишне претенциозно. А придется послать. Очень уж этот заход с детьми напомнил мне пикаперские подкаты из серии «о чем мечтает любая девушка». О семье и детях, конечно. Но со мной он немного промахнулся и нарвался на чайлдфри — я совсем не хочу детей, и мечта о четырех детских для меня скорее кошмар. Надо было чем-то другим соблазнять.
Хотя что тут соблазнять, вообще не понимаю, на него, небось, девушки охапками вешаются.
— И дом, — согласился мужчина мечты. — Дом в горах, с окнами от пола до потолка, выходящими на три стороны света.
— Вот облом-то, — я уже запыхалась. Тяжело и быстро идти, и вести эту странную беседу. — Я больше море люблю.
Где-то там в высоте над моей головой, куда я старалась не смотреть, чтобы не ослепнуть от красоты, задумчиво хмыкнули.
— Зато все комнаты ты обставишь сама, — выдвинул предложение мистер Совершенство.
Теперь хмыкнула я. Да, на это можно и повестись.
— А свадьба? Свадьбу ты продумал? — поинтересовалась я, готовая услышать про белоснежное платье, лепестки роз и церемонию на пляже. Или в старинной английской церкви. Или… А где еще устраивают свадьбы мечты? Ну медовый месяц точно должен быть на Мальдивах, а больше ничего из стандартного набора фантазий романтичных девушек я не помнила.
Моя-то свадьба была в районном загсе с пластиковыми жалюзи и дешевыми железными стульями. И развод там же. И медовый месяц в гостях у свекров в крошечном провинциальном городке, где самый роскошный ресторан — на вокзале, а вместо пляжа песчаный карьер у заросшего ряской озера. Но не будем о грустном.
Я отвлеклась, а между тем вопрос важный.
И тут прекрасный мужчина вдруг резко сказал:
— А свадьбы у нас не будет. Нас соединит… — он запнулся, но продолжил: — …мир.
Ой, может, он псих? Было бы жаль. Он уже начал мне нравиться. С этой вот его иронией вперемешку с совершенно серьезными ответами. И упорством тоже нравится. А если окажется пикапером — ну невелика беда, потерплю. Хотя бы красивый. Обычно эти товарищи совсем никуда не годны. Я резко остановилась и посмотрела на него.
Ух, боже мой, так можно и сердечный приступ от восхищения получить. Как он щурит свои эти кошачьи глаза, а!
— Хорошо, — сказала я.
— Что? — не понял он.
— Удиви меня, — сказала я.
— Что?! — его брови взметнулись вверх.
— Удиви меня, — повторила я. — И тогда познакомимся.
Секунду или две он стоял со скептическим выражением лица, пока я любовалась его четко очерченными губами, сейчас плотно сжатыми, а потом развернулся и ушел.
Все еще август. Все еще Москва.
Я постояла, пожала плечами — не скрою, немного разочарованно — и отправилась дальше, уже не так быстро. Куда теперь торопиться.
Ничего, зато этот короткий разговор останется со мной надолго. Можно будет помечтать на грани яви и сна, уже почти засыпая — вспомнить его удивительные глаза и блестящие шелковые волосы. И безупречную кожу. И то, как футболка облегала его торс.
И…
И как жаль, что я не смотрела на него во все глаза, вот дура-то.
Но тут позади на дороге раздался какой-то очень необычный бархатный рокот мотора и короткий гудок. Я подпрыгнула и оглянулась.
У самого тротуара, впритирку, ехал приземистый золотистый кабриолет.
Вел его мой прекрасный мужчина мечты. Смотрел на меня нагло и вызывающе. И с такой еще улыбкой… выжидательной. Словно не просто дорогущая машина, а еще есть какой-то подвох в его появлении.
Я остановилась и подошла поближе, рассматривая автомобиль. Я не слишком-то разбираюсь в моделях, поэтому поискала шильдик — и не нашла. И вообще такую форму кузова видела впервые. И цвет тоже странный — это по-настоящему сияющий золотой, буквально затмевающий блеск солнца. Или его затмевала торжествующая улыбка водителя, тут сложно сказать.
— Удивил? — поинтересовался он, приподняв бровь.
Я только и могла кивнуть раз и другой. Офигенно, вот уж реально офигенно.
— Садись, — махнул он.
И я тут же выпрямилась и вернулась обратно на дорожку.
— Неа.
— Почему? — он тут же перестал улыбаться, заглушил мотор и выпрыгнул через бортик ко мне. — Ты же обещала.
Я сложила руки на груди и смерила его строгим взглядом, стараясь не показывать, как замирает сердце, когда я смотрю на его совершенное лицо. И как оно несется вскачь, когда мои глаза встречаются с его яростным взглядом.
— Мне мама говорила, что сословные различия самые труднопреодолимые, — назидательно сказала я. — И уж, конечно, не стоит бедной студентке садиться к незнакомым олигархам в такие роскошные машины.
— Что за чушь? — совершенно искренне спросил красавец и недоуменно посмотрел на меня, потом на себя. Я тоже посмотрела. Ну, на вид мы действительно не сильно отличались. Даже, можно сказать, подходили друг другу: я по случаю тропической жары была в длинной белой юбке и свободной белой рубашке поверх. Он тоже весь в белом. Но это было разное белое!
— Не чушь, а мудрые слова, — обиделась я.
— И почему студентка? — продолжал недоумевать он. — На вид тебе лет двадцать пять, должна была уже доучиться.
— Неприлично говорить девушке о возрасте, — еще больше обиделась я, но отворачиваться не стала — я наоборот купалась в его нереальной красоте, стараясь теперь-то обязательно запомнить каждое выражение лица: как он сжимает губы и щурит глаза, как поднимает одну бровь и потом обе. Как, поворачиваясь, отбрасывает волосы с глаз и они перетекают светлой волной, будто правда из чистого шелка. Как ярко сверкает камень в серьге, когда на него падает солнечный луч. Как напрягаются жилы на сильных руках. А от этих проступающих под футболкой ключиц можно просто скончаться на месте. Во всех смыслах.
— Ты обещала, — с нажимом повторил он и посмотрел мне прямо в глаза своими бесконечно охренительными зелеными глазами.
Этого я уже вынести не смогла и направилась к машине.
Внутренний голос взвыл: «Ты с ума сошла!»
Мне было наплевать. Я тысячу лет не делала глупости, а эта глупость стоила того.
Он едва успел открыть мне дверцу. Я скользнула внутрь, пытаясь вспомнить правила этикета: в машину садятся, а не заходят, но так получалось дольше и как-то… неловко, что ли? Он захлопнул дверцу за мной, а сам обошел по дороге и запрыгнул внутрь, не утруждаясь открыванием.
Я откровенно любовалась его движениями — он был похож на танцора или воина, находящегося в абсолютной гармонии со своим физическим телом, послушным и отзывчивым. Когда он сел на водительское место, запах зелени и свежести накрыл меня с головой. В нем не было привкуса спирта или масла как в любых духах и одеколонах, это был словно его собственный запах. И гарь, да. Тревожная нотка, опасная, будоражащая.
— Пристегнись, — бросил красавец, не глядя на меня, и я вынужденно перестала пускать на него слюни, копаясь с ремнем.
Машина так мягко сорвалась с места, что я поняла, что мы едем, только когда ветер взметнул мои волосы.
Он разгонялся — впереди была совершенно пустая дорога и только светофоры могли помешать этой роскошной машине показать себя в деле. Но и они были благосклонны.
— Меня зовут… — начала я, но хозяин машины стремительным движением положил пальцы на мои губы.
Он отвернулся от дороги, чтобы посмотреть на меня и мягко, но с ехидной улыбкой сказать:
— Удиви меня…
Вот блин.
Машина тем временем летела все быстрее. Становилось неуютно. Но как только он убрал пальцы от моих губ — и вовремя, мне уже хотелось их облизывать — я закончила:
— …Отрада. Меня зовут Отрада.
Он снова отвернулся от дороги, с изумлением глядя на меня.
— Удивила? — усмехнулась я.
Он потряс головой и сбросил скорость — мы приближались к развязке, на горизонте появились другие машины. Жаль. Мне нравилось вот так лететь в открытой машине по Москве. Мало кто здесь заводит кабриолеты — ради трех месяцев в году не стоит. Да еще и передвигаться по загазованным шоссе удовольствие маленькое.
— А на самом деле? — вдруг спросил красавец, нахмурившись.
Тут и настал миг моего триумфа. Я молча залезла в рюкзак, достала паспорт, раскрыла и показала ему так, чтобы можно было прочитать: «Вязовская Отрада Александровна».
— Один-один, — сказал он и почему-то счастливо улыбнулся. — Раунд.
Я тоже улыбнулась в ответ на его улыбку. Невозможно было удержаться.
— А тебя? — спросила я.
Он как-то напрягся, сжимая руль, но ответил:
— Кхаран.
— Это кавказское имя? Южное? — поинтересовалась я. Но уже как-то без улыбки и энтузиазма. Похоже было на какое-то горное, да. И это сразу делало загадочную историю с незнакомцем логичной и плоской — вписывалась и горбинка на носу, и настойчивость ухаживаний, и роскошная машина. Цвет волос и глаз не вписывался, но это частности. Я, конечно, понимала и так, что чудес не бывает, но почему-то была разочарована тем, что загадка разрешилась. Но он как-то напрягся еще сильнее и ответил:
— Нет. Ну то есть южное, но… — он покачал головой, словно не зная, что сказать.
— А паспорт покажи? — подначила я.
Он посмотрел на меня, дернулся и вдруг улыбнулся:
— Два — один.
— Так это ник? Имя не настоящее?
— Ага, ник, — кивнул он.
И загадка снова вернулась.
— Кстати, я там не только имя заметил, — не отрываясь от дороги, бросил Кхаран.
— Где?
— В паспорте, — он повернулся, усмехаясь. — Так тебе даже не двадцать пять. Тебе тридцать пять. Молодо выглядишь.
— Какое это имеет значение? — буркнула я. Да, я действительно выглядела младше своего возраста, это у нас семейное. И это позволяло встречаться с парнями моложе меня, потому что мои ровесники какие-то совсем страшные в массе своей. — Тебе самому сколько?