Они уже попрощались с гостеприимной хозяйкой и направились на покой, когда Кин вдруг произнесла:
– Кенджи, ты позволишь поговорить с тобой наедине?
Он переглянулся с Макото, однако тот лишь пожал плечами, широко зевнул, хрустнув челюстью, и вышел в коридор.
– Подскажи, правильно ли я поняла. Тот демон – как его там звали? Гуло? – использовал против тебя Око Тьмы, но ты остался цел и невредим, верно? Ты хоть что-нибудь почувствовал?
– Ничего, – ответил Кенджи, говоря чистую правду. – Так, легкое покалывание.
– Очень интересно, – протянула Кин, потирая нос указательным пальцем. – Как ты сам, наверное, знаешь, тьма – самый редкий, опасный, менее всего изученный, но при этом наиболее могущественный элемент. Не каждый колдун моего Дома способен сотворить Око Тьмы подобных размеров, а уж про то, чтобы просто поглотить его… Ты пошел по этому пути развития в своем монастыре?
– Да, – ни на миг не задумавшись, ответил Кенджи.
– И какой ты ступени? – сощурила глаза Кин.
– Второй, – после некоторого колебания ответил Кенджи, по сути, ткнув пальцем в небо.
– Адепт. Как интересно. Позволишь мне взглянуть на останки той чудесной лютни? – вдруг перевела тему Кин к огромному облегчению Кенджи.
Взяв в руки обломки, Кин аккуратно разложила их перед собой на столе и бережно провела по уцелевшей струне пальцем.
– Удивительная вещь, – произнесла она, уткнувшись носом в темное дерево. – И тем радостней, что она больше не находится в лапах того мерзкого отродья йорогумо.
– Но ведь Госпожа Паутина тоже…
– Паук? – поморщилась Кин. – Однако это не делает ее более приятной компанией. Конечно, эти создания ночи мне симпатичны – что неудивительно, учитывая название моего Дома – но если вдруг какой-нибудь тарантул надумает цапнуть меня за руку, я быстро покажу ему, как сильно он ошибается.
– Жаль, что пришлось ее разбить.
– Быть может, не все еще потеряно, – хмыкнула Кин. – Однако вернемся к нашим элементам. Знаешь, практически каждый человек – даже самый жалкий и никчемный – обладает Волей. Пускай даже малой ее крохой, сам того не ведая. Но лишь немногие способны не только обнаружить Волю, но и заставить ее служить себе. Тренировать эту силу, как кузнец обрабатывает податливый материал, чтобы превратить его в смертоносную сталь. Тщательно взращивать внутреннюю мощь, чтобы из небольшого семечка проклюнулся росток, который потом может стать величественным древом…
Она на миг умокла и подняла глаза на Кенджи, словно желая проверить его реакцию.
– Но демоны – совсем другое дело. По своей сути каждое из этих созданий, в независимости от своего вида, просто пропитано магией. Чем старше и опытнее они становятся, тем больше вырастает их внутренний потенциал – именно поэтому демон зачастую может быть куда более опасным, чем самый искусный человеческий заклинатель. И есть одна маленькая деталь, из-за которой большинство этих бестий очень не любят враждовать друг с другом. Во всяком случае, с теми, кто равен или превосходит их силой. Ведь кинь ты в пожарище пылающую головешку – и огонь раздастся лишь сильнее…
Кин замолчала и некоторое время они пробыли в тишине, слыша, как за окном шумят ночные птицы да перекрикиваются часовые.
– К чему вы клоните? – спросил Кенджи, когда молчание слегка затянулось.
– Магия демона не может навредить другому демону, если он равен ему силой или превосходит. Во всяком случае, так гласят предания.
<a name="TOC_id20244755" style="color: rgb(0, 0, 0); font-family: "Times New Roman"; font-size: medium; background-color: rgb(233, 233, 233);"></a>
<a name="TOC_id20244757"></a>Глава 10
Несмотря на то, что солнце только-только показалось из-за горизонта, не успев еще как следует прогреть этот мир, с молодого парня – почти мальчишки, на щеках которого не было даже первого пуха – ручьями стекал пот, оставляя разводы на пыльной земле. Черное кимоно намокло так, что, наверное, стало весить в два раза больше, а вены на висках взбухли настолько, что походили на толстых червей.
Шутка ли: мало того что он стоит босыми ногами на скользком бревне, так и норовящем сбросить его наземь, так помимо этого в руках его длинный посох, на каждом конце которого по ведру с водой, а к ногам – будто бы всего этого было мало! – вдобавок привязаны мешочки с песком.
Казалось бы, ему предстояла плевая задача, с которой может справиться даже ребенок: всего-то пройти десять шагов от одного конца бревна до другого, развернуться и повторить свой путь. Однако все вышеперечисленное превращало довольно простой урок в настоящее испытание.
Не помогали ни взгляды других учеников, следящих за каждым движением собрата, ни ругань мастера, ни свист его длинной бамбуковой палки. Парень поежился, представив, как тяжелый на руку сенсей делает взмах – и она опускается прямо меж лопаток нерадивого послушника. Конечно, удар, скорее всего, не оставит даже синяка – так, легкое покраснение, точно от укуса пчелы, но вот только кожа будет гореть огнем как минимум до вечера. И хорошо, если сегодняшнего…
Так, хватит. Чем больше он медлит, тем больше шансов провалиться и получить нагоняй. Парень выкинул из головы все мысли. Теперь был только он, бревно и те злосчастные десять шагов. Он осторожно переставил правую ногу. Потом сделал то же самое левой. Покачнулся – но сумел перенести вес тела и не рухнуть наземь. Еще один шаг – не торопясь, но и не медля, аккуратно балансируя шестом. Дойдя до конца, он вмиг развернулся на одной пятке – и с облегчением выдохнул, когда смог обрести равновесие.
Неужели у него получится? Парень ступил на учебный снаряд восьмым – и лишь одному из семерых удалось преодолеть расстояние хотя бы наполовину. Он не шел, он парил, с каждым мгновением наполняясь уверенностью. С какой завистью будут смотреть другие ученики, когда он ловко спрыгнет на землю и непринужденно пожмет плечами – дескать, нельзя было придумать чего потяжелее? Как мастер нахмурит брови, но наградит его скупым кивком – своей редкой и оттого такой ценной похвалой. Как горда будет его семья, когда он напишет о своем успехе в следующем письме! Как…
Однако тут солнце коварно высунулось из-за облака и бросило луч прямо ему в глаза. Послушник ослеп всего лишь на один удар сердца – но этого хватило, чтобы он покачнулся на одной ноге, держа другую в воздухе, и вылил половину правого ведра. Весь баланс тут же сбился ко всем бесам – и спустя миг он уже летел на землю.
Наблюдавший за этой картиной Кенджи испытывал довольно странные ощущения. Словно бы он все это уже видел – но не стоя на лестничном пролете прямо над тренировочным двором, а будучи непосредственным участником всех событий. Это Кенджи, а не тот парень шагал по бревну, обливаясь потом. Это он выронил шест, а после рухнул прямо в пыль. И это он сейчас сидел на корточках, закрывая голову руками от быстрых хлестких ударов.
Когда, наконец, запыхавшийся мастер закончил, парень поднялся на ноги и пошел к другим ученикам, не поднимая взгляда и опустив плечи, а из толпы вышел следующий послушник. Не успел он наклониться за шестом, как учитель тут же покрыл его отборной бранью. Густо покраснев, юноша едва не опрокинул одно из ведер, которые успел наполнить другой ученик – и удостоился новой порции ругани.
На самом деле, мастер – высокий худющий мужчина, сам походивший на шест – сразу не понравился Кенджи. И чем больше он наблюдал за тренировкой, тем больше укоренялся в своей неприязни. Учитель не сколько помогал своим подопечным, давая им советы или подбадривая, сколько просто вопил, размахивая своей палкой. Невооруженным взглядом было видно, что это ни капли не мотивирует, но напротив, сбивает с толку. Быть может, если бы не его истошные вопли, тот паренек справился бы с испытанием – в конце концов, ему оставалось сделать пару шагов, не более.
– С детства ненавидел маятник, – подошедший Макото встал рядом с Кенджи, с хрустом потянулся и сонным взглядом окинул двор.
– Я тоже, – не раздумывая, ответил Кенджи. И лишь спустя несколько мгновений понял, что, похоже, не соврал. Откуда он знает, что перед этим упражнением стоит натереть пятки мелом – так сохранять равновесие будет куда проще? К нему что, возвращается память? Он попытался было припомнить что-то еще. Представил себя на том бревне. Ступни предательски скользят по гладкой древесине, за шиворот ползут теплые соленые капли, руки сводит от напряжения. Кенджи затаил дыхание, когда в голове его что-то зашевелилось. Словно какое-то воспоминание пытается выбраться наружу. Еще миг и… но нет. Тщетно. Уже почти показавшийся фрагмент его жизни упорхнул, как встревоженная куропатка.
Тяжело вздохнув, Кенджи оперся щекой о кулак, глядя на то, как очередной ученик терпит поражение в неравной схватке с коварным снарядом. Начинался шестой день их пребывания в замке Кумо. И если поначалу Кенджи просто места себе не находил, стремясь как можно раньше броситься на поиски Сато, то теперь уже свыкся с томительным ожиданием. И даже успел оценить его прелести. Да и действительно – когда они еще будут спать на таких мягких шелках и есть каждый день новые деликатесы, словно короли? Думается, очень и очень не скоро.
Чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, а заодно не сойти с ума со скуки большую часть времени Кенджи и Макото проводили в изнурительных тренировках. Для пущей мотивации они не просто сражались друг с другом с самым разным оружием и без него, но и постоянно устраивали между собой различные соревнования. Перенести как можно больше мешков с песком из одного конца двора в другой, пока горит лучина. Залезть на крышу голубятни – и не просто так, а завязав одну руку за спину. Подбросить яблоко повыше в воздух, добежать до стола, схватить лук и разнести фрукт на липкие кусочки, пока он не упал на землю.
Кенджи продолжал занятия даже тогда, когда вымотанный и взмокший Макото направлялся в свою спальню, еле-еле передвигая ноги, чтобы дойти до кровати и рухнуть замертво. Кенджи же до темной ночи упорно оттачивал свое умение контролировать Волю. И если в битве с Гуло он смог сотворить Пламя Тьмы – так назывался этот прием – практически без усилий, точно сам собой, то вот теперь он мог часами простоять с мечом в руках, обливаясь потом и почти теряя сознание от напряжения.
Правда, на второй день дела пошли чуточку повеселее. Когда Кенджи уже почти отчаялся и хотел уйти спать, на кончике лезвия вспыхнул маленький огонек. На радостях он чуть не выронил оружие – и пламя тут же погасло. Но это было уже что-то, и засыпал он полный воодушевления. На третий день Пламя Тьмы он вызвал куда быстрее, а накануне и вовсе сделал это почти что играючи. Но то он спокойно стоял на пустом дворе – а как быстро он сможет воспользоваться своим умением в бою покажет лишь время.
– Первая ступень, первый шаг, – Макото облокотился на перила и послал вниз длинный плевок. Если бы не ветер, за миг до этого начавший дуть в другую сторону, он бы попал прямо на затылок бранящемуся мастеру. И не похоже, что Макото сделал это случайно. – Совсем еще зеленые, таким пока даже деревянного оружия в руки не дают, чтоб друг друга случайно не покалечили.
– Откуда ты узнал их ранг? – полюбопытствовал Кенджи.
– А ты взгляни повнимательней, – ткнул пальцем Макото.
Последовав совету друга, Кенджи пригляделся – и действительно. На рукаве у каждого ученика был вышит белый круг с одной точкой внутри. Похожий символ был и у их учителя – но только кругов было четыре, располагались они прямо друг в друге, напоминая следы на воде от брошенного камня, а в самом крупном стояли две точки.
– Ни разу не видел, чтобы кто-то носил подобные эмблемы, – сказал Кенджи.
– Ну, разумеется, – фыркнул Макото и сплюнул вниз. На этот раз удачно. Брань мастера стихла, а сам он завертел башкой, в недоумении потирая затылок. Закончив хохотать в кулак, он шмыгнул носом и продолжил. – Зачем показывать каждому встречному уровень твоего мастерства. Это как заранее сообщить противнику, каким приемом ты собираешься его атаковать, чтоб ему сподручней было защищаться.
– Интересно, что тогда мешает какому-нибудь проходимцу выдавать себя за опытного бойца, – хмыкнул Кенджи.
– Ничего, – пожал плечами Макото и коротко ухмыльнулся. – Однако правда быстро всплывет на поверхность и тогда этому прощелыге явно не поздоровится. Ха, помнится, слыхивал я про одного хитрюгу, который называл себя героем – воином шестой ступени, а на деле и с ножиком-то с трудом справлялся. Он умудрился распустить о себе столько слухов и приобрел такую славу, что даже умелые самураи опасались вызывать его на бой. А сам он путешествовал по всей стране, травил байки о своих «подвигах», пока простофили, развесив уши, чуть ли не на руках его носили.
– Его обман раскрыли? – полюбопытствовал Кенджи.