— Но хотелось бы?
— Захотелось в тот самый момент, когда увидел Макса. Я злюсь. Больше, наверное, на себя. Но отдаёт рикошетом в тебя. И ты не хочешь открыто говорить со мной. Увиливаешь…
Перебираю пальцами замочки на сумочке, разглядывая ночной город, подсвеченный огнями. Богдан пытается поговорить со мной открыто. Это, наверное, похвально.
Но немного странно пытаться врачевать раны, которые сам же нанёс буквально. Он же использовал меня как вещь. Просто взял и подмял под себя, заставил играть по его правилам. Мне нравиться заниматься с ним любовью. Но только любовью, а не быть инструментом его мести. Тело получает своё, но на душе появляется мутный осадок.
— Я боюсь говорить с тобой открыто, — признаюсь. — Не знаю, в какой момент пропадёт мой знакомый Бо из прошлого и появится господин Чернов с толстым кошельком.
— Бо? Я так давно не слышал это прозвище. Чёрт подери… И почему всего лишь знакомый? Раньше был любимый! — вздёргивает бровь Богдан, сверля меня взглядом.
— Притормози, — прошу его.
Мне нравится говорить с Богданом в лёгком игривом тоне. Но я уверена, что он играет со мной, как кот с мышью, только и всего. Любимый мной Бо вернулся ненадолго, но уверена, что скоро его место займёт другой мужчина. Опасный и чужой… Озлобленный.
— Нет. Давай сначала покатаемся, потом притормозим в одном местечке. Тебе понравится, — обещает Богдан.
Я разгоняю тучи сомнения у себя над головой, растворяясь в том, что есть сейчас. Возможно, у меня ничего и никогда не было, кроме призрачного настоящего, ускользающего сквозь пальцы. Нужно только прожить каждый миг, наслаждаясь им.
Выдыхаю чуть облегчённо.
— Расскажи мне о Максе, — просит Богдан.
Он уже произносил эти слова, но сейчас говорит их мягче. Без напора и требовательных интонаций.
— Что тебе рассказать? Начать с самого начала? Возможно, тебе не понравится то, что я расскажу. Ведь в нашем с Максом прошлом есть Виталя, а тебя не было. И я не хочу, чтобы ты метал в меня озлобленные молнии каждый раз, как услышишь имя моего мужа.
— Валяй, я попытаюсь с этим смириться…
— У меня были долгие и очень тяжёлые роды… — начинаю рассказывать.
Да, это действительно так. Я не могла разродиться очень долго. А сами роды были болезненными, с разрывами — Макс родился довольно крупным мальчиком. Я думала, что так и умру, в родильном зале, не повидав своего малыша. Виталий терпеливо дожидался в коридоре. Говорили, что он не отходил ни на шаг. Он первым подержал малыша, у меня не было сил даже погладить головку Макса. Тогда я решила, что навязанный супруг полюбит сына всем сердцем, ведь я полюбила малыша с первого же взгляда.
Но сейчас, когда рассказываю Богдану о нас, понимаю, что прохладное отношение Виталия к Максу проскальзывало довольно часто. Возможно, он подозревал что-то раньше. Но усердно старался избегать мыслей об этом, как я обманывала себя, что получится создать семью из того, что было — из разрушенных надежд и навязанного брака. Я пыталась быть хорошей женой, но у меня ничего не вышло. Абсолютно.
Рассказывать о Максе получается легко и просто. Я люблю его всем сердцем и когда говорю о нём, чувствую небывалый душевный подъём.
— Я хочу увидеться завтра с Максом, — просит Богдан.
— Не получится. Богдан, Максим сейчас находится вместе с Мариной в санатории, — говорю, чувствуя внезапную горечь на языке. Стоит ли рассказывать Богдану об этой стороне жизни? Или нет? Я не уверена в нём. Минута спокойствия, и часы шторма после — в этом весь Богдан.
Я опасаюсь, что он и эту информацию захочет обернуть против меня.
— Надолго?
Богдан стискивает пальцы на руле и сжимает челюсти. Видно, что он пытается сдерживаться. Но потом всё же оборачивается и смотрит мне прямо в глаза:
— Ты нарочно увезла его от меня?
— Виталий решил, что так будет лучше. На время, пока мы… — запинаюсь, пытаясь подобрать нужные слова. — Пока мы разберёмся со всем.
— Вы же не будете прятать его от меня, так? — напористо спрашивает мужчина.
— Нет. И в мыслях не было…
— Твой муж считает так же? — уточняет Богдан.
— Виталий не станет препятствовать, лучше подумай о своей жене, — язвлю в ответ. Понимая, что мы вновь возвращаемся к острым шпилькам и взаимным укорам.
— Чёрт, Марьян… Я пытаюсь сгладить острые углы! — ударяет ладонями по рулю Богдан.
— Не заметила. Сначала разнёс в щепки всё, что только можно, теперь пытаешься починить? — усмехаюсь, прикрыв глаза. — Отличная идея.
Чувствую, что автомобиль замедляет движение. Богдан первым выходит из салона автомобиля и подаёт мне руку. Удивлённо озираюсь по сторонам.
— Зачем мы здесь?
— Не помнишь? — спрашивает Богдан, разворачивает меня лицом к огромному бизнес-центру. — Раньше тут был довольно пусто днём и оживлённо ночью…
— В ста метрах от нас стоял ларёк с гадким фаст-фудом, — морщусь от воспоминаний.
— Допустим, фаст-фудом травиться я не рискну, уже заработал себе гастрит, пока мотылялся и питался на ходу. Но посидеть вон в том симпатичном кафе можно всегда, — улыбается Богдан.
Я замираю перед новыми фасадами высотных зданий, отматываю плёнку времени на несколько лет назад. Лёгкая улыбка трогает мои губы против воли. Чёрт побери… Это было так давно.
— Вспоминаешь? — спрашивает Богдан.
— Глупо отрицать. А ты?
Богдан обнимает меня за талию и замедляет шаг. Сейчас он, как и я, ныряет в воспоминания с головой.
23. Марьяна (прошлое)
Я познакомилась с Богданом совершенно случайно. Во время одной из своих самых сумасшедших и опасных тайных вылазок. Говорят, воду в кулаке не удержишь. Как бы ни были строги Марина с отцом, я всё равно находила лазейки, чтобы ускользнуть погулять. Глотнуть воздух свободы хоть немного, хоть украдкой.
Анька, двоюродная сестра, была моей сообщницей и хранительницей всего запрещённого. Так у Ани хранилась моя косметичка, которую я вытаскивала, чтобы немного подкрасить ресницы тушью и провести кисточкой с блеском по губам. Перед возвращением домой я тщательно стирала косметику со своего лица и торжественно возвращала контрабанду Аньке. Она была моей ровесницей, но училась не в престижной школе, а в обычной. Семья у Ани была многодетная, а сама Аня подрабатывала с пятнадцати лет, помогая родителям. Нищенка, так отзывалась об Ане Марина. Того же мнения Марина была и о моей маме.
Мама работала простой официанткой в то время, когда познакомилась с моим отцом. У них закрутился роман, мама забеременела. Отец решил жениться, несмотря на разницу в толщине кошельков. Тем самым он сразу же настроил Марину против мамы. Она считала её неровней отцу. Я помнила маму очень плохо. Какой-то смутный, почти призрачный образ.
Мама погибла трагически. В то время отец и мама жили отдельно от Марины. В квартире. В день, когда случилось несчастье, отец был в магазине, а Марина нянчилась со мной. Мама мыла окна и выпала из окна девятого этажа. Трагическая случайность — таково было заключение.
Марина считала, что теперь отец найдёт себе жену, достойную его по всем меркам. Но вместо этого отец начал сильно выпивать, перебрался жить к матери и возложил на её плечи заботу о своей дочери. То есть обо мне. Марина и заботилась. Почти круглосуточно. Пыталась сделать из меня человека, по её словам… Марина никогда не скрывала при мне своего истинного отношения к маме. И даже после её смерти она продолжала винить маму в том, что память о ней отравляет жизнь отцу, заставляя его уходить в запои.
Отношение Марины ко всем родственникам мамы было тоже не самое позитивное. Поэтому и Аня, двоюродная сестра, в доме Марины появлялась крайне редко. После её ухода Марина заставляла меня вытирать начисто всё, чего касалась Аня.
Анька была для меня ближе всех. Я считала её своей лучшей подругой и наивно делилась всем — своими страхами и мечтами, желанием вырваться из-под гнёта и убежать. Далеко-далеко… За горизонт. Так, чтобы никто не смог догнать.
* * *
Лето, когда я познакомилась с Богданом, было необычайно знойным. Я едва окончила первый курс университета и с унынием ждала момента, когда Марина отправится в санаторий. Обычно она брала меня с собой. Мне приходилось слушать рассуждения высокомерных старух и служить им девочкой на побегушках. Но в это лето здоровье Марины подкосилось. Санаторий отменился, а злобную бабку положили в стационар на неделю.
Разумеется, Марина строго наказала отцу приглядывать за мной. И дистанция между нами не отменяла проверяющие звонки, но всё же это был глоток свободы. А насчёт отца я переживала не слишком сильно. Я была уверена, что он отправится кутить в свой любимый бар с приятелями, а потом вернётся и будет продолжать пить, но уже дома.
Именно так всё и произошло. Моему восторгу не было предела. Кощунственно, быть может, радоваться, что один родитель пьёт беспробудно, а бабушка приболела, но я изголодалась по свободе и совесть меня почти не беспокоила.
Я выбиралась гулять невероятно поздно — после двенадцати. Последний звонок Марины всегда был без пятнадцати двенадцать. Отцу она звонила позднее. Но он к тому времени уже догонялся до нужной кондиции в своём кабинете, отвечая на звонки своей матери невероятно твёрдым голосом. Не посмотришь в его лицо — не поймёшь, что пьёт.
На очередную вылазку мы должны были отправиться вместе с Анькой. Она много болтала о какой-то крутой компании, с которой весело тусоваться. По словам Ани, парни любят гонять по ночному городу. Подруга говорила, что у неё есть знакомый знакомого, который общается с кем-то из той компании.
— Это не опасно? — поинтересовалась я. — Зачем нам с ними знакомиться?
— Тебе нужен парень или ты всю жизнь собираешься проводить одна? — насмешливо фыркнула Аня. — Ты даже не целовалась по-взрослому ни разу. А с Мариной, будь уверена, вставная челюсть у тебя появится быстрее, чем ты потеряешь девственность…
— Не уверена, что терять девственность неизвестно с кем — это хорошая идея! — возразила я. — К тому же осенью медицинский осмотр. Если гинеколог скажет, что я не девственница…
— О боже, Марьян, когда всё это закончится?! Так нельзя. К тому же я не советую тебе бросаться на шею к первому встречному. Сначала познакомься. Парни классные…
Аня многозначительно покрутила телефон между пальцев.
— Покажи, кто зацепил тебя? — попросила я.
— Да никто особенный! — закатила глаза сестра. — Ты же знаешь меня, долго на одном не зацикливаюсь. Слава богу, у моей мамочки хватает и других забот, кроме того, чтобы следить, с кем я общаюсь! Значит, встречаемся сегодня ночью. Поверь, будет круто!
24. Марьяна (прошлое)
Мы встретились, как и договаривались. Аня ждала меня на соседней улице, стоя возле красной BMW.
— Сегодня с нами Жека, — Аня расцеловала меня в обе щеки и подмигнула, шепнув. — Уверена, ты точно подцепишь себе кого-нибудь!
Я одёрнула короткую куртку и улыбнулась. Сегодня я накрасилась ярче, чем обычно, и собрала волосы в высокий хвост. Узкие джинсы и клетчатая рубашка. Не уверена, что это самый привлекательный образ. Но Аня фонтанировала восторгом, расстегнула парочку пуговиц на моей рубашке и связала нижние концы узлом, оголив живот.
— Так круче! — вынесла вердикт подруга.
Жека, сидевший за рулём, одобрительно кивнул.
— Едем?
— Едем, — хором ответили мы с Аней. Залезли на заднее сиденье. В крови бурливо предвкушение.
— Готовы погонять? — спросил Жека.
— Мы же не хотим попасться полиции? — забеспокоилась я.
— Не здесь, — мотнул головой парень. — На пустыре. Там ещё стройку никак не начнут…
— Готовы, конечно! Пошевеливайся, — посоветовала знакомому Аня.
Она была взбудоражена едва ли не больше меня. Постоянно смотрелась в крошечное зеркало и поправляла причёску. Аня в отличие от меня, надела ультракороткие шортики и тёмно-серые гетры, топик в облипку и косуху с множеством заклёпок. Аня так часто смотрелась на себя во фронтальную камеру телефона, что даже парень это заметил:
— Кого подцепить хочешь? — хохотнул Жека.
— Явно не тебя, — фыркнула Аня.
— А если высадить?
— А если рот прикрыть? — бравировала Аня. — Потом сам заказы развози, когда тебе нужно отлучиться.
— Понял, — хмыкнул Жека.
Он работал курьером, иногда Анька подменяла его. Внезапно зазвонил Анькин телефон. Она обрадованно его вытащила, но потом сморщилась.
— Мама звонит! Блин, ну что ей надо, а?
Аня раздражённо спрятала телефон в сумочку. Однако телефон звонил, не умолкая.
— Мама знает, что ты ушла гулять? — поинтересовалась я.
— Знает, конечно! Я же не ты, монашка под прицелом!
— Тогда ответь, вдруг что-то случилось…
Аня что-то буркнула себе под нос, но потом ответила на звонок. Даже сидя на некотором расстоянии, я слышала, как сильно взволнована мама Ани.
— Хорошо. Хорошо, я скоро буду, — безжизненным голосом ответила Аня.
— Что случилось?
— Жека, тормози, — вздохнула Аня. — Отвези меня домой.
— Не понял… Веселье отменяется?
— У меня точно отмечается! Шурик, балбес, шарик пластмассовый в нос затолкал, мама с ним в травмпункт поехала, а меня просит за близняшками, Катей и Лерой, присмотреть… Чёрт! И почему именно сегодня? — воскликнула Аня и надулась.
— Хочешь, я с тобой посижу? — предложила я.
— Отстань! — огрызнулась двоюродная сестра.
С Аней невозможно было поговорить. Она злилась, но пришлось вернуться домой. Потому что близняшкам исполнилось всего два с половиной года, оставлять их одних было опасно.
Аня так расстроилась, что даже не попрощалась, а зло хлопнула дверью.
— Я еду, — прервал паузу Жека. — А ты?
— Я там никого не знаю. Кроме тебя… Но поехала бы, — осторожно сказала я.
— Значит, поехали… Пока не опоздали к началу!
Жека старался добраться до места быстро, но в то же время не нарушая правил. В итоге, когда мы приехали к пустырю, там уже было довольно шумно. Было довольно много парней и девушек. Кругом стояли машины и байки.
— Пойдём знакомиться. Хотя я сам тут мало кого знаю, — пожал плечами Жека. — Анька хотела влиться в эту тусовку. Кажется, на кого-то залипла. Не знаешь, на кого?
— Понятия не имею. Она мне ничего не рассказывала.
Через некоторое время я перезнакомилась с таким количеством парней и девушек, что не запомнила ни одного имени. Кажется, они тоже не заморачивались, потому что часто путали имена. Но было весело. Здесь собрались, чтобы посостязаться на импровизированной трассе — вокруг недостроенного здания и по прямой. От южного конца пустыря до ограждения в виде наваленных бетонных плит.
Несмотря на большое количество новых знакомых, я старалась держаться Жеки. Парню даже удалось выиграть один из заездов. Но в следующем заезде он феерично продул, отстав от парня на байке. Финишировав, Жека вылез, чтобы потрепаться с соперником. Кажется, он был нам ещё незнаком.
— Хороший заезд, — мотнул головой парень, снимая шлем. — Для меня, разумеется, — усмехнулся он.
Потом незнакомец скользнул взглядом по мне.
— Не поздно для прогулок, девочка?
— Мне уже есть восемнадцать, — ответила я.
— Да? Не уверен, — хмыкнул он пренебрежительно.
У него было острое, хищное лицо. Ястребиный нос и пронзительные глаза. Резкие черты лица, угловатые, но они притягивали суровостью линий. Парень поправил волосы, сбив их набок.
— Лучше отправляйся в кроватку. Иногда здесь бывает слишком жарко для крох вроде тебя, — посоветовал он мне и резко стартовал, заставив дышать выхлопными газами байка.
Я закашлялась, едва выдохнув:
— Гад!
— Редкостный, — согласился Жека и повёл меня к знакомым.
Поболтав с новыми приятелями, мы выяснили, что наглеца зовут Богдан. Он сам здесь недавно, но успел снискать славу «занозы в заднице». В принципе, я была согласна со всеми, кто так считал. Парень показался мне заносчивым.