В нос ударил аромат мужского парфюма. Насыщенный, волнующий, с нотками сандала, кедра и мускуса. Проник в каждую клеточку легких, вызывая странное опьянение и желание вдохнуть этот запах глубже, распробовать, надышаться им.
— Юля? Юля, ты слышишь меня? — настойчиво повторили вопрос, встряхнув меня хорошенько.
Я слышала, только открывать глаза не торопилась. В крепких объятиях было так уютно, тепло, что хотелось продлить эти секунды. Насладиться заботой, ощущением того, что ты кому-то важна, нужна и небезразлична.
— Да, да, все в порядке. Просто голова закружилась, — пролепетала растерянно.
Открыла глаза и уставилась на полные чувственные губы. Совсем близко. Всего в каких-то нескольких сантиметрах от меня.
В голову ударила шальная мысль. Дикая, совсем не к месту, противоречащая всем правилам.
Если чуть-чуть податься вперед, то я коснусь их. Попробую на вкус.
— Ты меня напугала. Кто тебе разрешил вставать? Ты же только-только пришла в себя, — тихим баюкающим голосом произнес Егор, а я вспыхнула от смущения, понимая, что если бы он не заговорил в эту секунду…
Втянула шумно воздух, отстраняясь и пряча взгляд.
Боже, что со мной происходит?!
У меня погиб любимый человек, а я так остро реагирую на его брата! Тянусь, млею в его объятиях. Думаю о несостоявшемся поцелуе.
Это сейчас я ничего не помню и не ощущаю боль утраты. Но рано или поздно память вернется ко мне — и ответочка прилетит нехилая.
— Я вполне нормально себя чувствую. Ты просто напугал меня.
Теперь и Егор отступил, делая шаг в сторону. Оглядывая с ног до головы и странно хмурясь, словно ему не понравился мой ответ.
И руки нервно спрятал руки за спину, показывая, что не причинит мне вреда.
Или ему неприятно меня касаться?
Мысль ощутимо задела за живое, отозвавшись недовольством внутри.
— Извини, — сухо бросил он.
— О чем вы разговаривали с врачом?
— Можешь называть меня на ты. Нам придется долго и тесно общаться, — прислонившись плечом к стене, протянул Егор.
Переходя уже на другой тон, с вибрирующими нотками, на которые тут же отозвались мурашки по всему телу.
Он будто угадал мое недавнее смятение и теперь откровенно насмехался. Проверял свои догадки.
— Хорошо. О чем ты разговаривал с врачом?
— О тебе.
— А конкретнее?
— О твоем здоровье, о предполагаемом лечении.
— Это платная клиника? Кто меня сюда привез? Я смогу оплатить счет по окончании?
— Давай-ка для начала вернись в постель, — спокойно отреагировал Егор на шквал моих вопросов. — Тебе сейчас нельзя долго разгуливать. И волноваться.
— Я хотела искупаться.
— Позже, — отрезал он. — Тебе на пороге стало плохо. Где гарантия, что ты не потеряешь сознание в душе? Тем более мы еще пока не знаем, насколько серьезна полученная тобой травма.
— Но…
— Вариант, что мы пойдем в душ вместе, устроит? — без тени намека на шутку.
— Н-нет, — запнулась я, чувствуя, что щеки опять заливает румянец, и ощутила на себе острый, как бритва, взгляд Егора.
Он проникал под кожу, подогревал кровь и запускал необратимые процессы в глубине сердца, которое начинало биться в два раза быстрее под этим сканирующим взором.
Я даже разозлилась на себя за подобную реакцию.
Это ведь ненормально?
А если Егор заметит?
— Значит, договорились. Будь хорошей девочкой, и мы поладим, — добил он бархатным голосом.
В палате резко стало жарко, несмотря на открытое окно и свежий ветерок, то и дело путавшийся в жалюзи.
Так дело не пойдет.
Я отвернулась, чтобы не выдать себя. Проковыляла на непослушных ногах до кровати и села на край.
— Я могу позвонить маме? Она знает о том, что произошло? — специально перевела разговор на другую тему.
Мне нужно было отвлечься, подумать о чем-то другом, и вопрос о родительнице всплыл как раз кстати.
Необходимо оповестить ее о том, что со мной все в порядке, я пришла в себя и даже удалось сохранить ребеночка. Чудом, как сказал врач.
Обрадовать, чтобы не переживала.
Мне очень-очень захотелось увидеть ее. Обнять. Родного человека, которому могу доверять. Потому что Егор вызывал много сомнений, а других вариантов у меня не было.
Мама… Мама — это всегда мама. Это забота, ласка, поддержка. Надежное плечо в трудной ситуации, когда кажется, что выхода нет и все отвернулись от тебя.
Возможно, ее визит поможет мне вспомнить прошлое, узнать, что случилось в день аварии.
Я не сразу поняла, что пауза затянулась. Егор не отвечал на мой вопрос.
Обернулась, решив было, что он просто тихо покинул палату, но нет. Мужчина стоял на том же месте и в той же позе, задумчиво глядя в сторону.
— Егор?
— Не знаю. Наверное, — безразлично пожал плечами. — Об этой аварии все местные СМИ трубили. Сложно подобное не заметить.
— То есть? Она меня не искала? Не приходила сюда?
— Сюда тебя перевели вчера. До того ты была в реанимации областной больницы. Но и там никого похожего я не заметил.
Я по-прежнему отказывалась верить в его тонкий намек.
Мама могла работать. Могла куда-то уехать. Не смотреть телевизор. В конце концов, считать, что я с Арсением. Должна же быть адекватная причина!
Сглотнула колючий ком, вставший поперек горла от накатившей неизвестно откуда обиды.
А если он все же прав?
— Мой телефон… — вспомнила, как о спасательном круге. — Ты не знаешь, где он? Там должны быть все номера.
Егор кивнул, неспешно засунув руку в карман. Долгие пара секунд, показавшиеся мне вечностью, и в его руках оказалась требуемая вещь.
— Держи. Правда, он запаролен. Надеюсь, комбинацию цифр помнишь? — с легкой небрежностью хмыкнул мужчина, бросая мне на кровать небольшой смартфон в потемневшем от времени чехле.
Взгляд зацепился за рисунок из стразов на обратной стороне. Нескольких штук не хватало. Вместо них остались маленькие пятна силиконового клея, что заметно портило картину.
— Ты хотел его взломать? — вспыхнула от злости, но тут же осеклась под натиском немой ярости в глазах Егора.
— Хотел? Ты реально думаешь, что если бы я действительно хотел, то это бы меня остановило?
Он был прав. В наше время подобных умельцев хватало, и такая мелочь, как пин-код, убирается на раз-два.
Мне стало стыдно за нелепое обвинение.
Даже если бы Егор и поступил так, то по всему выходило, что он вполне имел на это право.
Я, так или иначе, виновата в гибели его брата, оказавшись за рулем чужого автомобиля. Села за руль, не имея опыта, не справилась с управлением. Что меня толкнуло на преступление?
А если это был спонтанный каприз, стоивший человеческой жизни?
Вряд ли что-то сможет оправдать мою вину перед семьей Арсения. Да я сама не простила бы, окажись на их месте.
Мне срочно нужно разобраться со всем этим, понять, что же заставило так поступить.
Просто жизненно необходимо.
Я покрутила в руках телефон, пытаясь выудить из памяти воспоминания, связанные с ним, нажала на кнопку, включая экран.
Пальцы неуверенно замерли в воздухе.
— Мне пора, — вздрогнула от жесткого голоса Егора. — Я заеду завтра. Если ничего не изменится.
Он резко встал, будто ему вдруг стало тошно находиться рядом, спрятал руки в карманы и, не прощаясь, вышел, хлопнув дверью. Я даже не поняла, чем вызвала такой мгновенный негатив. Откровенную вспышку раздражения. Но спросить не решилась.
Посидела ещё несколько секунд, гипнотизируя взглядом старенький "Самсунг". Всё ещё надеясь его разблокировать.
— Черт! — вырвалось неосознанно. — Егор!
Я кинулась к двери, надеясь успеть перехватить его где-нибудь в больничном коридоре. Нужно попросить его заехать ко мне домой, рассказать о случившемся маме.
Я всё ещё не верила, что она знает и специально игнорирует меня.
Не желала верить!
По крайней мере, пока не смогу убедиться в этом воочию.
— Егор! — повышая голос почти до крика.
Но стоило выбежать за пределы палаты, как передо мной стеной встали два здоровых парня с суровыми лицами. Я едва не влепилась с размаху в одного из них, не ожидая подвоха. Слишком поздно понимая, что это не простые посетители больницы.
Охрана?
У моей двери?
Кажется, все гораздо серьёзней и я реально влипла.
Глава 3
Я возвращался домой весь на нервах. Уставший, злой, голодный. Еще, как назло, попал в пробку, простояв в ней чуть ли не больше получаса, а после умудрился на кочке пробить колесо. Провозился еще с этой бедой. Не заметил, в какой момент сдох мобильный, а нужно было отзвониться начальнику охраны, чтобы узнать, какие новости он нарыл по моему запросу.
Как итог, сил осталось разве только на то, чтобы доползти до кровати и вырубиться на первых же секундах, даже не раздеваясь. Поэтому я решил заночевать сегодня в городской квартире.
Так быстрее.
Удобней.
А самое главное, там нет отца, вид которого я уже не мог выносить.
Последние дни для меня стали сущим адом. Известие об аварии, пять часов под дверью реанимации, смерть брата, беременная девушка, оказавшаяся в его машине. И куча новых фактов о жизни Арсения, всплывшие после его гибели, которые теперь активно муссировались в местных СМИ и на интернет-ресурсах.
Слухи ширились. Проблемы росли. Отец свирепствовал. А основная нагрузка легла на плечи мне, добавив бессонных ночей.
Я наконец добрался до квартиры, проклиная всех и всё на свете. Открыл дверь, бросая ключи от машины на столик в прихожей, скинул обувь.
В голове мелькнуло, что нужно поставить телефон на зарядку.
Да и перекусить чего-нибудь не помешало бы. Если бы не одно но: продуктов в холодильнике не оказалось.
Проклятие!
Прикинул в уме, сколько времени займет самому смотаться в ближайший супермаркет, вернуться обратно, приготовить все это, и понял, что легче позвонить в любую забегаловку и заказать доставку.
Телефон зарядился на десять процентов, чего вполне хватило бы на звонок и даже больше, но стоило мне его включить, как тут же на экране высветился номер отца. Отвечать не хотелось. Я знал, что возьми сейчас трубку — и начнется очередной вынос мозга, но и тупо отморозиться уже не получится.
Смахнул значок вызова, принимая звонок.
— Да, слушаю, — протянул устало.
— Как в офисе?
— Под контролем.
— Каротаева прогнул на сотрудничество?
— Еще вчера. Я уже говорил.
— Да? Не помню, — рассеянно отозвался отец.
Я усмехнулся, прекрасно понимая, что бизнес в эти дни его волновал меньше всего. Смерть любимого сына слишком сильно подкосила, чтобы думать еще и о работе.
Не удивлюсь, если весь сегодняшний день он провел с бутылкой коньяка, воспоминаниями и фотографией Арсения перед собой.
— Контракт с японцами удалось продлить?
— Завтра переговоры, — процедил сквозь зубы очередной раз.
Про японцев он сам договаривался еще в начале месяца.
— Ладно, черт с ней, с этой работой, — выдохнул он обреченно. Пощелкал задумчиво языком. — А что насчет этой девочки? Юли, кажется? Арташовой? Она пришла в себя?
— Пришла, — констатировал в ответ.
— И? Что дальше?
— И ничего. Пока ничего. У нее посттравматическая амнезия. Как быстро вернется память, врачи сказать не могут, но шансы неплохие.
— Меня это вообще не интересует, — рявкнул он, повышая голос. — Когда можно провести тест ДНК на отцовство? Это действительно ребенок Арсения? Ты разговаривал с врачом?
Я сдавил двумя пальцами переносицу, зажмуривая глаза. Усталость брала свое, наваливаясь грузом пережитых проблем и забот.
— После родов. Не раньше. Угроза выкидыша, как сказал врач, слишком велика. Любое вмешательство приведет к потере ребенка. Если тебе действительно важен потенциальный внук, то стоит подождать и только тогда действовать.
— Я не могу ждать! Не хочу!!! Эта тварь убила Арсения! Твоего брата, между прочим. Я каждую минуту об этом думаю, каждую секунду. И мне все больше хочется стереть ее в порошок. Останавливает только то, что она действительно может быть беременна от Арсения.
— Пап, прекрати, — перебил поток его желчи. — Еще ничего не ясно. Девчонка чистая по всем каналам. Дай мне время, и, если твои предположения подтвердятся, я ее сам лично подам тебе на блюдечке, — заверил отца, понимая, что один черт он не успокоится.
— Она заплатит, — повторяя как мантру в который раз, — за все. Чтобы глаз с нее не спускал! Подружись, войди в доверие, не знаю, влюби в себя, если понадобится! Посади ее на короткий поводок, чтобы даже мысли не возникло сбежать. И заставь рассказать правду. — Он тяжело вздохнул, переводя дух. — А я уже решу, что с ней делать потом.
Я согласно промолчал, еще не зная, как буду воплощать в жизнь его указания, но одно ясно было уже сейчас: Юлю никто никуда не отпустит. Зная отца, с уверенностью можно сказать, что девочке очень не повезло.
Что бы там ни случилось, как бы ни вывернула кривая жизни ее на скользкую дорожку, Арсений тоже в этом участвовал и прекрасно понимал, чем все грозит закончиться. Но никто, ни один заинтересованный в этом деле человек, в том числе и я, не примет этот факт к сведению. Потому что при любом раскладе весы перетянут в нашу сторону.
Не думаю, что Юля не знала, с кем связывается, чтобы не просчитать все риски. Бедная девочка из обшарпанной довоенной общаги, выросшая с матерью-алкоголичкой, просто не могла не мечтать о лучшей жизни и, соответственно, не отказалась от своего шанса, когда заинтересовала сына самого Валерия Стрельцова. Владельца крупной сети строительных компаний и одного из ведущих игроков на рынке в нашей стране.
Юная умница, отличница и полная дурочка. По-другому не скажешь. Она хоть понимала, куда лезет, когда решила забеременеть от сына настолько влиятельного человека? Не зная о нем абсолютно ничего?
Или все-таки знала?
И действительно ли это ребенок Арсения?
Голова начинала болеть от количества информации, пережеванной и до конца не усвоенной за сегодняшний день.
Плюс все слишком усложнено тем, что Юля ничего не помнит после аварии.
Врачи подтвердили диагноз.
Остается только ждать.
Ждать и надеяться, что память вернется к ней быстрее, чем отец нароет на нее что-нибудь сам и окончательно слетит с катушек.
У меня пока было двойственное отношение к Юле. С одной стороны, грызло чувство потери брата, причастность девушки к его смерти, ее вина в случившемся.
С другой — странное желание помочь, защитить, утешить ее.
Я сам не понимал, откуда эти ощущения, но ее растерянный взгляд, огромные перепуганно-наивные зеленые глаза не оставляли равнодушными.
И если в самом начале я ненавидел ее, ожидая часа расплаты, наверное, так же, как и отец, то, пообщавшись чуть менее часа, уезжал уже в противоречивых чувствах.
Полный неясных сомнений.
Сейчас, взглянув на Юлю ближе, я начинал понимать брата. Почему, имея такой огромный выбор среди девушек своего уровня — красивых, ухоженных, с достатком, — он выбрал именно ее.
Она покоряла не внешностью, хотя и в этом природа не обделила: привлекательное личико, вьющиеся темно-русые волосы, хрупкая фигурка. В ней было что-то еще, что тянуло на себя внимание магнитом.
Женское обаяние?
Умение играть роль жертвы?
Она, даже будучи беременной, производила впечатление непорочной, неискушенной девы, чем не могли похвастаться многие девственницы, особенно в наше вседозволенное и свободное от строгих нравов время.
И такой природный магнетизм не оставлял равнодушным. Манил, дурманил, пробуждал мужские инстинкты, заставляя забыть о ее причастности к нашему горю.
Да, Арсению далеко до святого, но какими бы ни были наши семейные отношения, он был мне братом! И я не мог позволить какой-то проходной девке разрешить себя одурачить!
Черт!
Желудок снова напомнил о себе громким урчанием.
Открыл контакты, пролистывая номера в поисках нужного, но опять не успел. На экране вспыхнуло имя начальника охраны, звонка которого я ждал со вчерашнего дня.