Плескалась рыба. Из мутной воды смотрели на них выпуклые глаза крокодилов. В прибрежных зарослях возились гиппопотамы, и визгливо кричали водные птицы. На, склонившихся к реке ветвях деревьев, шумно возились разноцветные попугаи и вёрткие обезьяны, сбрасывая вниз помёт, куски разгрызенных плодов, и скорлупу орехов.
Природа жила своей жизнью, авантюристы — своей. В том, что он авантюрист, Феликс не сомневался. Так сложилась судьба. Старший брат, совсем недавно получил уже подполковника, и растил двух замечательных дочек, а его… жизнь, как корабль в море, постоянно кидала, из стороны в сторону. Сначала это было из-за юношеской наивности и максимализма, потом, от завышенного самолюбия и надежд.
Неудовлетворённость своей жизнью, понимание своих достоинств и выдающегося ума, не прилагаемого ни к чему стоящему, разрушало его как личность, и, в конце концов, толкнула в объятия опасных приключений, с головой захвативших его.
Завышенные амбиции, у окружавших его до этого людей, без стеснения пользующихся своим положением, и авторитетом семьи, к которой они принадлежали, заставляли жить здесь дальше, даже не думая о возвращении в цивилизованную Европу. Общая неустроенность, и отсутствие семьи, скорее, помогали ему, чем мешали переносить тяготы и лишения бродячей холостяцкой жизни авантюриста. Опасность. Дикая природа. Шпионаж в пользу кайзера, вот три кита, на которых держался его мир.
Будучи одним из многих исследователей Африки, он докладывал обо всём увиденном своему непосредственному начальнику, а им был немного немало, а сам губернатор Камеруна, Йеско фон Путткамер. Правда, не сильно в его услугах и нуждались, но зато, давали ему небольшой шанс самореализоваться и заработать денег. Постепенно, он стал отходить от этого, работая на себя, да и отношение губернатора охладело к нему, и небезосновательно.
Дома его не ждали. Отец давно махнул на него рукой, сёстры вышли замуж. А старший брат отделывался советами в редких письмах. Нет, брат всегда был готов ему помочь. Вот только помочь он ничем не мог.
Хотя, последняя, мелькнувшая в его голове, мысль, захватила внимание, и натолкнула на дальнейшие размышления.
Последняя встреча с негритянским вождём, в ходе которой тот опять сумел шокировать Феликса, предлагала его голове переосмыслить их товарно-денежные отношения. Чёрный Мамба, по имени Ваня (по его собственным словам), и предположительно, русского происхождения, негр, умел удивлять, и что характерно, в хорошем смысле этого слова.
Перебирая в голове разговор с ним, Феликс удивлялся, как чернокожий умело строил слова, и прекрасно разбирался в том, о чём говорил. А его последние требования, и список заказанных товаров, вызывали уже не удивление, а самый настоящий шок. А этот фильтр для сигарет, который он предложил?!
Феликс попробовал сделать его самостоятельно, из полученного материала, и по методу Мамбы. Получилось, хоть и коряво, но получилось. Втягиваемый дым, на вкус стал более мягким и приятным, оставляя приемлемое послевкусие, перестало саднить горло, и почти исчез спазматический кашель, после двух подряд выкуренных сигарет. Об этом изобретении стоило подумать, и, действительно, получить на него патент. Надо было его немного доработать в лабораторных условиях, но он знал, к кому обратиться с этим вопросом.
Брат был заядлым курильщиком, и к тому же, довольно известным изобретателем, он, наверняка, это оценит и применит. Феликс даже задумался об открытии небольшой табачной фабрики. Благо, деньги у него на это уже были. Дело осталось за малым, всё хорошо организовать.
В это время, краем глаза Феликс заметил долгий пристальный взгляд одного из своих людей, не то арабского, не то другого происхождения. Этот наёмник, понимающе переглянулся ещё с двоими. Один был мулатом, а другой — освобождённым американским негром, из Либерии, по каким-то причинам покинувший свою альма-матер, и прибившийся к нему, в Дуале.
Еле заметный кивок, и все трое подскочив, как сжатая пружина, бросились к нему, на ходу вытаскивая широкие африканские ножи и мачете.
— «Дураки», — успел подумать Феликс, перед тем, как среагировать на возникшую угрозу. Его рука привычно рванула небольшой револьвер из кобуры, и выставила его короткий ствол, навстречу им.
— Бах, бах, бах, — прозвучали подряд три выстрела. Один из нападающих, получив в грудь пулю, поскользнулся на плоту, и рухнув плашмя в воду, скрылся в глубине, нелепо взмахивая руками, пытаясь безуспешно удержаться на поверхности.
Другой был более быстр, и получил пулю всего лишь в плечо. Его широко раскрытый рот, в диком крике, ещё долго потом будет сниться Феликсу. Третья пуля попала ему в переносицу, пробив навылет череп, и разворотив всю голову.
Кровь и мозги брызнули во все стороны, а сам он, словно споткнувшись, упал на плот, и был сразу сброшен в воду ногами одного из наёмников, оставшихся верными фон Штуббе.
Третий, так и не смог добежать до него, а был опрокинут одним из белых оборванцев. Это был спившийся бродяга, бывший моряк, подобранный Феликсом в порту Сан-Томе, и вывезенный оттуда по доброте душевной. Да, да, бывают у прожженных авантюристов и такие заскоки. Все мы не без греха сентиментальности.
Упав, он был зажат другими наёмниками, а потом и связан, по приказу Феликса. Негры-носильщики, со страхом, а кто и с деланным равнодушием, смотрели на происходящее, и наслаждались отдыхом, пользуясь случаем.
Причалив в удобном месте, и разбив лагерь. Феликс приступил к казни.
— Скажи, зачем вы на меня напали?
— У тебя есть очень ценные вещи.
— С чего вы это взяли?
— Тот вождь, с которым ты общался, не простой вождь, а ты отдал ему очень много товаров. Очень много. Не могло быть так, чтобы ТЫ…, и отдал всё за бесплатно, или за услуги. А вернулся ты налегке. Мы не получили ни слоновой кости, ни шкур, ни чего-либо другого. Значит, он отдал тебе золото, или камни.
— Смотри-ка, вроде умом не блещет, а сумел сложить дважды два. А!!! Он же американский негр, а не местный дикарь. Научили его там считать деньги, на мою голову. Хотя, и другие смогут так сложить, — подумал Феликс, а вслух сказал.
— Но, ведь я вам хорошо заплатил. А продать вам, всё равно, ничего не удалось бы.
Несмотря на то, что либериец был одной ногой в могиле, он позволил себе улыбнуться.
— А у нас есть скупщик, — и его взгляд невольно метнулся влево. Феликс, уловил его движение, но не подал вида, не дёрнув даже бровью.
— Повесить его, — отдал он приказ своим людям. Его приказ бросились с готовностью выполнять. В том числе, и тот человек, на которого указал либериец. Завязав ему на шее верёвку, они закинули второй конец на ветку дерева, подложив ему под ноги, найденный рядом, большой камень.
Феликс полюбовался жестокой картиной на лоне дикой природы, потом кивнул головой на подозреваемого в сговоре с негром испанца.
— Он?
Приговорённый к смерти только рассмеялся, но глаза выдали его. Два выстрела прогремели один за другим. Раскрытый ещё один участник сговора, медленно осел на землю, держась за простреленную грудь, а сдавший его негр, валялся на земле, вместе с отстреленной верёвкой, но живой.
— Зачем ты это сделал? — обратился Феликс к испанцу. Кашляя, тот ответил, сплёвывая кровь из горла.
— Разбогатеть хотел. У тебя драгоценные камни, я точно знаю, по тебе сразу было это видно.
Тяжело вздохнув, Феликс поднял револьвер с последним патроном в барабане. Рядом возился либериец, поднимаясь с земли, с оборванной верёвкой на шее. Грянул выстрел. Испанец, судорожно вздохнул, и снова закашлял кровью, сплёвывая её ещё больше. Рядом с ним упал с простреленной головой либериец.
— Что ж, оставляю тебя на провидение судьбы.
— Добей, умоляю, добей, — взвыл испанец, непрерывно кашляя.
— Мы должны прощать врагов. Так кажется, учит дева Мария, столь почитаемая вами… католиками?
— Будь ты проклят, лютеранин!
— Со мной не всё так ясно, а вот ты точно проклят, испанец. Мамба ещё не получил товар за эти драгоценности, а значит, ты хотел украсть их не у меня, а у него. А унганы никогда этого не прощают. Гореть твоей душе в аду… испанец.
И сказав эти слова, Феликс дал команду сворачивать лагерь. Через час, оставшиеся наёмники, и все негры-носильщики, испуганно оглядываясь на умирающего, но всё ещё живого, испанца, отданного на волю судьбы, покинули лагерь.
Ещё часа через два, когда стало темнеть, а испанец всё ещё жил, из джунглей, неслышно ступая огромными лапами, вышел великолепный зверь, в пятнистой шкуре. Почуяв запах свежепролитой крови, он опустил свою кошачью морду к земле, с шумом втягивая сквозь свои ноздри ночной терпкий воздух, насыщенный разными ароматами.
Взяв след, он лёгкой рысцой побежал навстречу добыче. Громкий жуткий крик разрушил тихое очарование африканского вечера, потом послышалось урчание, звуки разрываемого мяса, и крик испанца стих, сменившись звуками поглощаемой еды.
Феликс шёл впереди колоны, додумывая, так некстати прерванную, мысль о чернокожем вожде. Параллельно с мыслительным процессом, он вытряхивал из барабана пустые гильзы, и складывал их в один из многочисленных карманов жилетки, надетой поверх полувоенного кителя, по всегдашней экономной привычке.
Перезарядив револьвер, и не обращая внимания на испуганные, либо равнодушные, взгляды своих людей, он вёл их к Дуале, ориентируясь по компасу и звёздам. Наконец, скомандовал привал, и негры-носильшики стали повторно разбивать лагерь. Запылал жарким огнём в ночной прохладе костёр. А потом, закипела, процеженная сквозь уголь и тонкую ткань, вода.
Феликс обдумывал будущую сумму, которую должен был получить от продажи этой партии камней, награбленных Мамбой, драгоценностей и золота. А также эликсира от импотенции. Сумма набегала очень приличная, и даже очень. Настолько приличная, что Феликс стал всерьёз опасаться за свое железное здоровье. Нет, он не жаловался на малярию, или дизентерию, обычных спутников белых исследователей Африки. Он жаловался на своих собратьев-авантюристов, которые ни за что не упустят возможность поживиться за чужой счёт.
Камни, полученные сейчас, были намного лучше двух предыдущих партий, и их было намного больше. Даже примерно предполагая их истинную стоимость, он начинал бояться за свою жизнь. Следовало продавать их постепенно, не забывая отстегивать пять процентов губернатору Камеруна, намекавшему на получение звания майора, в случае успешного грабежа чернокожего вождя.
Успех был, но без грабежа. Это было ни к чему, а вот уходить из армии кайзера было, что называется, пора. Феликс чувствовал это, каким-то иррациональным шестым чувством, имевшимся у всех белых людей, что бродили по просторам Африки.
Дело было в том, что Германия сделала ставку на колонизацию Африки, но, сделала ставку не по примеру других европейских держав, которые выкачивали ценные ресурсы, поставляя взамен свои товары за бо́льшую стоимость, и размещая здесь только фактории. А на заселение её просторов переселенцами из Германии. Ассимилируя местное население, в качестве дешёвой рабочей силы, и даже, занимаясь его образованием, но нещадно при этом эксплуатируя.
Особенно, в этом преуспела Германская Восточная Африка, со своей базой в порту Дар-эс-Салам. Ставку они сделали на язык суахили, и стали строить школы для негров, обучая основам, как этого языка, так и немецкого, чтобы использовать их в качестве рабочих и солдат, выносливых и неприхотливых. Но, как и везде, явно перегибали палку, жестоко эксплуатируя, и толкая местное население, в связи с этим, к восстаниям.
На пути в Камерун, Феликс серьёзно стал подумывать о переезде из Дуалы в другую колонию, чтобы без оглядки на правительство Германии, и политику кайзера, спокойно заниматься своими торговыми операциями с Мамбой. Это сулило огромные прибыли. А зависеть от сиюминутных политических решений далёкого, и уже совсем не родного государства, было нецелесообразно.
Нужно было переезжать. Ну, скажем, в Сан-Томе и Принсипе, или в Либерию, сделав там свою базу. Всё же, подумав, он склонялся ко второму варианту. Связи он, как раз, наладил с американцами, а те, формально курировали эту недострану, гротескную кальку с САСШ, и закончившуюся ничем.
Окончательно всё для себя решив, он заметно повеселел, и его сухоё, завсегда мрачное и невозмутимое лицо, осветила мимолётная улыбка, подняв аккуратную щёточку усов над верхней губой.
Попыток грабежа больше не было, и он спокойно добрался до дома, где занялся реализацией товара. Очередная партия алмазов уплыла на клипере «Стриж», оставив ему взамен чек, на огромную сумму. Меньшая сумма была получена за пузырёк с эликсиром, два других Феликс решил придержать. Вдруг, самому понадобится! (Шутка!)
Застав Вильнера, он заказал ему очередную партию винтовок маузер, в количестве две тысячи штук, решив не форсировать события, и разобраться со всем чуть позже.
Сходил к губернатору.
— О, какие люди, и живые, — не смешно пошутил Йеско фон Путткамер, принимая чек на определённую сумму, в рамках оговоренной процентовки, — я слышал, вы сделали крупный заказ, на партию винтовок?
— Да, Вильнеру, — не стал отрицать фон Штуббе.
— А вы слышали, мой любезный друг, какого шороху навёл Ваш визави у французов?
— Нет, герр губернатор, я путешествовал по джунглям.
— Да, да. Люди вашего вождя чернокожих дикарей, вырезали все фактории, спустившись чуть ли не к Атлантическому океану! Представляете?!
— Посол правительства Франции вручил ноту протеста послу Великобритании. Ну, и нашему тоже. Но мы здесь абсолютно не причём, и не имеем никакого отношения к происходящему. Какое нам дело до местных аборигенов, которые вырезали всех французов, с помощью одного холодного оружия, без всякого применения огнестрельного. Да ещё и мстили за незаконную покупку своих территорий.
— А знаете, что они кричали, когда атаковали французские фактории и опорные пункты? — и он громко рассмеялся, — они кричали «Фак», и «О, май гад». Представляете?! «Мой Бог» и английский однообразный мат. Кто же их этому научил, вы не знаете?
— Не имею ни малейшего представления, герр губернатор, — ничуть не кривя душой, но внутренне поражаясь этому, ответил Феликс.
— Да, узнав об этом, я, не дожидаясь вас, отправил представление на присвоение вам очередного звания «майор». Думаю, награда не заставит себя долго ждать.
— Узнав о произошедшем, кайзер, как мне сказали, смеялся полчаса, а с ним вместе и весь двор.
— Но вам, — и он резко посерьёзнел, — вам нужно уволиться, любезный Феликс, для вашей же собственной безопасности.
— Я согласен, — немедля ответил Феликс.
— Да? Что ж, я не сомневался в вашей проницательности. Хорошо. По прибытии приказа о присвоении вам звания «майор», жду ваш рапорт об увольнении из рядов вооружённых сил Германии. Но Германия вас не забудет. Она всегда помнит о своих верных сынах.
Штуббе, поняв, что разговор с губернатором подошёл к своему логическому концу, собирался откланяться. Но губернатор, неожиданно задержал его.
— Да. И ещё! Германия, умеет быть благодарной. Вильнер привезёт вам не это старьё от фирмы маузер, а новые итальянские магазинные винтовки, и не две тысячи, а пять тысяч. Позаботьтесь доплатить ему за большое количество боеприпасов к ним. Ведь больше поставок, скорее всего, не будет, а воевать вашему вождю придётся ещё долго. На этом они расстались.
Феликс направился к себе домой, и, заодно, искать Вильнера. А губернатор — писать очередную депешу в министерство по делам колоний. Борьба за Африку вступила в угрожающую фазу, полную противоречий и взаимных подстав. А также, необоснованных претензий друг к другу.
И, хотя, объединённая Германия слишком поздно вступила в борьбу, но зато вцепилась в неё, со всей силой молодого и амбициозного государства, и готова была драться за колонии, и получаемые с них ресурсы, всеми своими силами.
Глава 15 Французы, и не только
Сказать, что полковник Долизи был в ярости, это значит,… ничего не сказать. Он был не в ярости, он был взбешен. Сыпля ругательствами, на всех известных ему языках, он проклинал наглых нигеров, что посмели дать ему отпор.