Я, погрузившись по пояс в какую-ту жижу, пригнувшись прятался за трупом убитой подо мной лошади. Рядом капитан Самойлов пытался за повод удержать своего жеребчика, который рвался из затягивающей его трясины или ямы.
– Михаил Константинович, бросьте его, перебирайтесь ко мне. Здесь хоть какое-то укрытие от пуль, – крикнул я Самойлову.
Тот повернулся в мою сторону, замер на несколько секунд, потом бросил повод коня и побрёл в мою сторону.
– Кажется, влипли, господин капитан. Боюсь, при таком соотношении сил и имеющейся позиции, вряд ли нам поможет криворукость и косоглазость китайцев. Долго не продержимся, – улыбнулся я буквально прорвавшему через грязь ко мне Самойлову.
– Согласен с Вами, Тимофей Васильевич! Влипли! Что будем делать?!
– Ждать помощи. Что нам ещё остается делать?! Из револьверов на такой дистанции всё равно никакого толку нет. Так что даже стрелять, смысла нет. Подождём, когда подойдут поближе.
– Да! Дорого нам дастся горячность господина хорунжего. Он, кстати, жив?
– Под ним тоже коня убило. А вот дальше я не видел. А сейчас в этой грязи мы все одинаковы. Погон не разобрать.
– Да уж выглядим мы, Тимофей Васильевич, как… - Самойлов сделал паузу, оглядев меня. – Даже не знаю с кем и сравнить. Какие-то кикиморы болотные.
В это время раздалось сначала громкое «Ура!», которое переросло в рёв, а потом пошёл выдающийся такой мат-перемат. Оглянувшись назад, увидел атакующих стрелков, впереди которых с шашкой в руке бежал генерал Ренненкапф. Обогнув болотце, в котором мы застряли, стрелки двумя потоками ворвались в город, откуда пошла интенсивная стрельбы, и начали раздаваться взрывы. Судя по всему, взрывались бочки с дымным порохом.
Пока стрелки рвались вперёд, мы с трудом выбрались из болота после неудачной атаки. Слава Богу, убитых было двое, раненых пятеро. Ещё двоих видимо засосало в болото, так как тела не смогли найти. Так что убитых, можно сказать, было четверо. Коней потеряли больше двадцати штук. Хорунжий Караулов имел бледный вид, когда его, отведя в сторону, начал отчитывать Самойлов.
Кое-как приведя себя в относительный порядок, двинулись в город за стрелками. Вскоре вместе с Самойловым нашли генерала Ренненкапфа, который покрытый пороховой копотью и в порванной в нескольких местах форме отдавал приказание одному из офицеров. На черном, как у негра лице Павла Карловича сверкали только глаза. Увидев нас, генерал усмехнулся.
– Прекрасно выглядите, господа офицеры Генерального штаба. Как же вы в болото-то забрались? – спросил Ренненкапф, подойдя ближе. – Какие потери?
– Четверо убитых, пятеро ранены. Потеряли двадцать две лошади. С их амуницией разберемся после боя, – доложил Самойлов.
– А у Вас как дела, Ваше превосходительство? И большое спасибо, что спасли нас. Ещё бы немного времени и нас бы в этом болоте всех бы положили, – влез в разговор я.
– У нас дела не ахти. Я послал за подкреплением. Китайцы дерутся, как одержимые. Уже было несколько самоподрывов. Бьются до последнего, никто не отступает. Стрелки несут потери, – генерал невесело усмехнулся. – Я вот тоже хотел ворваться в одну из фанз, как она взорвалась. Слух минут десять назад восстановился.
В это время в соседних дворах начали рваться снаряды. Потом рвануло так, что под ногами показалось, закачалась земля.
– Большой пороховой склад рванул, который вторая рота штурмовала, – как-то устало произнёс Ренненкапф, глядя на огромный столб поднимающегося вверх черного дыма. – И не понятно, кто по нам стреляет. В той стороне по плану захвата Айгуня должен находиться отряд полковника Фотенгауера.
Через некоторое время вместо подкрепления, от генерала Грибского прибыл посыльный с приказом отступить от города. Вернулись назад организованно, вынося раненых и убитых. Противник не преследовал, лишь продолжая обстрел. Настроение было, мягко сказать, не радостным. Между тем солнце закатилось за горизонт, окрасив небо в кровавый цвет. Оказывается, прошло больше двух часов, как мы выдвинулись на разведку, а показалось, что не прошло и пятнадцати минут.
Глава 6. Отряд
Когда Севастьяныч увидел меня, то впал в ступор. Признаться, глядя на Самойлова, я понимал его реакцию. Поэтому следующие полчаса ушли на приведение себя в порядок. В этом мне очень помог мой незаменимый денщик Хохлов. В нашем багаже, благодаря его стараниям, оказался дополнительный комплект формы Амурского казачьего полка, нательного белья, портянок. Так что оставалось только найти воду для мытья, так как с данной живительной влагой были проблемы. Кругом была только болотная вода, малопригодная для хозяйственного использования, не говоря уж о том, чтобы употреблять внутрь, даже в кипячёном виде. До Амура было далековато, да и дорогу к нему перекрыли китайцы. Поэтому пришлось довольствоваться водичкой из какой-то ямы недалеко от дороги. Но более- менее в порядок себя привёл. Почистил оружие, после чего отправился на поиски штаба Благовещенского отряда.
Всех четырёх их превосходительств нашёл около орудий, где они что-то рассматривали на карте, разложенной на зарядном ящике. Кроме генералов на данном совещании присутствовало ещё несколько офицеров. Я подошёл и остановился метрах в четырёх от совещающихся.
– Что же встали и не подходите ближе, Тимофей Васильевич. Подходите, подходите. Мне Павел Карлович рассказал о вашей задумке. Мысль интересная и даже выполнимая, но чуть позже, – генерал сделал паузу, дождавшись, когда я приближусь к нему. После чего повернулся к остальным и продолжил. – Господа, прибывший посыльный от полковника Печёнкина сообщил, что из-за болотистой местности они не смогли вовремя выйти к Цицикарской дороге в установленном приказом месте и когда прибудут неизвестно. От полковника Фотенгауера известий нет до сих пор.
«Вот это засада, – подумал я про себя. – И где заблукали господа полковники?!»
Грибский между тем продолжал:
– Из-за невыполнения задачи по перекрытию дороги на юг при захвате Айгуня, китайские войска, жители, восставшие уходят в сторону Цицикара. Нам необходимо выяснить уходят они совсем, или готовят контрудар. Поэтому слушай приказ.
Суть озвученного Константином Николаевичем приказа сводилось к тому, что Четырнадцатый Восточно-Сибирский стрелковый полк, батарея Первой артиллерийской бригады и первая сотня казаков Амурского дивизиона должны будут уйти в преследование отступающих войск противника, дойти до реки Ганзы в десяти верстах на юг от Айгуня. По дороге уничтожать бегущие подразделения китайской армии, а на берегу реки организовать заслон от возможного ответного удара противника. Если же китайцы не готовят ответный удар, то преследование противника продолжить хоть до Цицикара. Командовать данным подразделением возложили на генерала Ренненкампфа.
«Чего-то в этом мире изменилось, – подумал я про себя, выслушивая конец приказа. – В моём мире это был рейд казаков, а тут пехоту отправляют в преследование. Как-то это не правильно. Ну да у генералов головы большие, пускай думают, а мы рядом постоим».
– Тимофей Васильевич, Вы, кажется, хотели повоевать в отряде Павла Карловича? – внезапно обратился ко мне Грибский, закончив отдавать приказ.
– Так точно, Ваше превосходительство, – бодро отрапортовал я.
– Что ж, я не против. Только, кто будет исполнять дела пограничного комиссара?
– Ваше превосходительство, я разговаривал с войсковым старшиной Сотниковым на эту тему. Николай Киприянович согласен принять на себя эти обязанности. И ещё, Ваше превосходительство, я не успел доложить раннее, но неизвестное лицо проникло через окно в ваш кабинет, и с помощью отмычек пыталось вскрыть ваш служебный сейф. При задержании неизвестный оказал сопротивление и был убит.
– Сейф вскрыт, господин капитан? – жестко спросил губернатор.
– Никак нет, Ваше превосходительство.
– Это хорошо. Просто замечательно, – Грибский с каким-то облегчением выдохнул.
– В сейфе было что-то важное? – поинтересовался генерал Суботич.
– Да, Деан Иванович, план и карты с направлениями действий русских войск в Маньчжурии, включая подробный перечень всех подразделений. Перед самым нашим выступлением на Айгунь документы пришли от губернатора Гродекова. Мне сделали копии тех документов, которые могли бы мне понадобиться в ближайшее время. Подлинники в полном объеме остались в сейфе.
«Всё интереснее становиться с этим шпионом, и всё больше вопросов появляется», – несколько ошеломленный информацией от Грибского подумал я.
– Господин капитан, установили, кто пытался вскрыть сейф? – прервал мои размышления Константин Николаевич.
– Никак нет, Ваше превосходительство, но полицмейстер Батаревич обещал приложить все усилия, чтобы выяснить этот вопрос. Пока установлено, что вскрыть сейф пытался мужчина лет тридцати, среднего телосложения, наружность европейская, но с азиатскими чертами. Одет был, как чиновник с достатком. В кармане были обнаружены листы кальки и карандаши. Вооружён револьвером «Webley RIC № 2». Всё, Ваше превосходительство.
– Раз знаете такие подробности, Тимофей Васильевич, не удивлюсь, что именно Вы и пытались задержать этого то ли шпиона, то ли обычного воришку. А почему такой результат? Почему живым не взяли?! О вашей ловкости и подготовке легенды по Амуру ходят!
– Виноват, Ваше превосходительство. Неудачное стечение обстоятельств. Когда неизвестный попытался выпрыгнуть в окно, я выстрелил ему в бедро, но видимо задел кость, тот потерял сознание от болевого шока и неконтролируемо выпал из окна, сломав себе шею, – я всем своим видом, не нарушая стойку смирно, попытался изобразить «ну, всякое бывает в жизни».
– Вот, Павел Карлович, посмотрите на этого героя, которого просили и получили в свой отряд. Такое ощущение, что к нему различные приключения просто липнут.
– Константин Николаевич, судя по наградам и тому, что он до сих пор живой, с этими приключениями он справляется отлично, – Ренненкампф разгладил ладонью ещё влажные после умывания усища. – Кстати, а сколько раз этот неизвестный стрелял в вас?
– Пять, Ваше превосходительство, когда я ворвался в кабинет, чтобы его задержать.
Я отметил, как удивлённо вытянулись лица у господ генералов и офицеров, которые прекрасно представляли размеры кабинета губернатора в его резиденции.
– Однако! Богиня Фортуна, видимо, вас сильно любит, Тимофей Васильевич, – первым пришёл в себя Ренненкампф. – А такой человек в отряде точно пригодится. Разрешите приступить к выполнению поставленной задачи?
Последние слова уже относились к генералу Грибскому. Получив разрешение губернатора, мой новый командир отправился вершить великие дела по преследованию бегущих китайцев, а я последовал за ним.
Выдвинуться нашему новому сводному отряду удалось только через час в уже начинающихся сумерках. Проходя по дороге мимо Айгуня, видели, как в небо поднимаются столбы дыма от множества пожаров, и их причиной был отнюдь не обстрел. Чем дальше мы уходили от города, тем заметнее в сгущающей тьме становилось зарево над городом. Теперь в небо устремлялись уже столбы искр. Часто раздавались взрывы в фанзах, и тогда мы становились свидетелями грандиозных фейерверков. Древний и единственный большой китайский город на берегу Амура, брошенный своими жителями, умирал, сгорая в огне. Но из него продолжали раздаваться выстрелы. Видимо, в Айгуне остались те, кто решил умереть вместе со своим городом. И их было много. В принципе с таким упорным сопротивлением и самопожертвованием китайцев мы столкнулись только при попытке войти в город. Нелёгкая задача предстоит нашим войскам при зачистке Айгуня.
В авангард ушла полусотня казаков, следом пошли стрелки, артиллерия. Замыкал отряд арьергард из казачьей полусотни. Ренненкампф с группой офицеров следовал в середине колоны. С конями было напряжённо, но для нас нашли, поэтому следовали верхом.
– Тимофей Васильевич, Вам что-нибудь известно о тех местах, куда мы направляемся, – спросил меня Павел Карлович.
– Бывал я здесь более пяти лет назад. Мы тогда под видом купеческого обоза до Мерген дошли. Надо было выяснить информацию об одной банде хунхузов, – ответил я, а про себя подумал: «Информацию по сестре я тогда проверял. Удалось во время того разведвыхода двух девушек, уведенных бандитами с русского берега, выкупить и не очень дорого».
– И что нас ожидает? – поторопил меня с продолжением рассказа генерал.
– Ваше превосходительство, почтовая дорога на Цицикар пересекает реку Ганза. Через неё перекинут деревянный мост, по которому могут проехать две повозки в ряд. В двух верстах на запад и ниже по течению в это время года есть брод. Если перекрыть два этих направления и выставить посты по течению вверх и вниз вёрст на пять, то неожиданной атаки противника можно не бояться.
– А откуда сведения о броде?
– Так на мосту пошлину за проход чиновники амбаня берут или теперь уже брали. Через брод также брали, но меньше и груз не досматривали. Как бы гласная контрабанда. Я с отрядом через брод ходил. В вопросе получения таких негласных подношений, китайские чиновники низких рангов наголову выше наших чинуш. Такое ощущение, что у них без взятки не одно действие не проходит. Самое интересное, даже расценки расписаны и купцы, и даже бандиты их знают. Вот начиная с правителя уезда – мандара или, как мы их называем, мандарина – картина уже другая.
– Интересно. Я в этих местах человек новый, будет очень познавательно послушать в свободное от службы время ваши рассказы о местных порядках, – задумчиво произнёс Ренненкампф, а после паузы решительно продолжил. – Значит, делим полк и батарею пополам и блокируем переправы через реку. Казаки будут осуществлять разведку.
– Ваше превосходительство, напротив моста можно и меньше сил оставить на заслон. Мост единственная возможность переправиться. Берега там крутые, а глубина реки больше двух сажень, а вот брод широкий, по более десяти казенных саженей будет, – я сделал паузу, прикидывая ситуацию. – А этим летом из-за жары и малой воды, думаю, и все двадцать саженей, а то и тридцать будет.
В этот момент впереди раздались одиночные выстрелы, быстро переросшие в сильную пальбу. По колонне передали команду генерала остановиться. Вскоре прискакал посыльный казак и сообщил, что полусотня нарвалась на большую группу китайцев, но кто они определить трудно, так как там и женщины, и дети есть.
– Что будем делать господа? – выслушав доклад, спросил Ренненкампф собравшихся вокруг него офицеров, при этом выражение его лица в сгустившихся сумерках было расплывчатым. – Тимофей Васильевич, Вам первому слово держать, как младшему по званию.
– Ваше превосходительство, через час наступит полная темнота. Ночной бой не предсказуем и малоуправляем, тем более наши стрелки в белых рубахах будут заметны в темноте в отличие от китайцев. Предлагаю сойти с дороги и организовать бивак до рассвета, выставив аванпосты и дозоры на случай, если противник всё-таки захочет ударить по Айгуню. Но я считаю это маловероятным. Китайцы бросили город и уходят. Возможно, часть их идёт и следом за нами. Не хотелось бы оказать зажатыми с двух сторон.
– Есть другое мнение, господа?
– Я поддерживаю, господина капитана, – произнёс командир полка полковник Сервианов. – Тем более, стрелки сегодня прошли по жаре больше пятнадцати вёрст, участвовали в бою. Им надо передохнуть, хоть чуть-чуть. Ещё бы, где воды найти!
Офицеры зашумели, высказываясь о проблеме с обеспечением водой. Задумывая этот поход, когда Амур в двух шагах, о воде как-то не думали, а тут проблема встала в полный рост: напоить больше полутора тысячи человек и ста пятидесяти лошадей.
Пока шло обсуждение, прискакал командир сотни есаул Подгорный, который доложил, что впереди не просто большая группа китайцев, а очень большая, вытянутая по фронту от дороги на пару вёрст. В основном в сторону Амура. Разделившись на десятки, казаки попытались обойти их по сторонам, но везде натыкались на отпор.
– Ваше превосходительство, я так думаю, китайцы на бивак встали. Причём все, и войска, и беженцы, и эти хунхузы-боксёры. Впереди их несколько тысяч. Только кто где в темноте не разберёшь. Надо рассвета ждать, – успел ещё произнести Подгорный, как пальба началась и со стороны арьергарда.