Через метра два я не смогла удержаться и обернулась на мужчину, увидев, как он медленно подносит горлышко бутылочки к своим чертовки соблазнительным губам…
— Нет! — заорала я, как ненормальная и кинулась обратно. — Не пейте!
Ректор лишь хмыкнул, опрокидывая содержимое в себя одним большим глотком.
Зашибись.
— Я продрог, как чёрт, — пожал он плечами, когда я замерла, как вкопанная в полуметре от него. — Это вам-студентам запрещено употреблять алкоголь. А я уже очень давно не студент. Бегом к себе в общежитие, Глинская!
Нормально всё. И чего я запаниковала? Поверила, что ли, в зелье? Вот балбеска-то…
Ага, сейчас такой ректор, как кинется к мои ногам, как начнёт завывать серенады о бессмертной любви к моей скромной персоне… Наивная…
Я усмехнулась своим мыслям и уже хотела развернуться, чтобы попробовать уйти во второй раз, как мои плечи повторно за эти короткие полчаса обхватили сильные пальцы:
— Не уходи, свет души моей. Пожалуйста, умоляю, останься со мной!
Э-м-м… Серьёзно?! Да вы издеваетесь!!!
Эпизод третий
— Родион Витальевич, с вами всё в порядке?
— Рядом с тобой я чувствую себя великолепно! — и посмотрел таким взглядом, своих невероятно красивых глаз, что у меня сердце замерло, распространяя волнительную дрожь по всему моему телу.
Нет, это не может быть правдой…
Ну конечно!
Тупые курицы! Решили разыграть меня? Да так жестоко! С участием ректора? И он… Он повёлся? Не может быть! Я была лучшего мнения о нём!
Я начала озираться по сторонам, ожидая в любой момент услышать лошадиный смех и увидеть довольные собой морды мымр.
— Это розыгрыш, да? — посмотрела я на ректора. — Боже! Сколько они вам заплатили, чтобы вы согласились им подыграть? С ума сойти! Вы? Не верю, что вы согласились!
Где-то в районе моего желудка начинала клокотать злость, перемешиваясь с досадой. Разве, можно так?! Ладно, эти курицы меня призирают, но ректор? Что ему я сделала плохого?
— Любимая… Не могу сосредоточиться на твоих словах — слишком сильно во мне желание коснуться твоих сладких губ… Ты позволишь?
Да… Пожалуйста… — подвисла я от его голодного взгляда на мои губы.
То есть, нет! Нет-нет-нет! Ни в коем случае!
Но было поздно.
Своими сильными руками он в мгновение ока перехватил меня за талию, прижимая теснее к своему ужасно горячему телу и поцеловал…
В груди раздулся до невероятных размеров воздушный шарик и мгновенно лопнул, сладкими волнами омывая каждую клеточку моего тела. А когда его язык чертовски властно раздвинул мои губы, проникая вглубь моего рта, я вцепилась пальцами в полы его пальто, чувствуя себя на грани потери сознания…
Твою ж! Меня целует сам ректор! Невероятно красивый, умный и самый обаятельный мужчина на свете! И плевать, что это розыгрыш… Даже высокомерно-издевательские морды тупых куриц не испортят момента, который я сохраню в своей памяти, поставив его на самую главную полку в красивой рамочке…
Жаль только, что он целует меня не по собственному желанию…
Злость вновь вскипятила кровь в моих венах, и я, собрав половой — хе, в розовые сердечки — тряпкой растёкшуюся в лужицу гордость, отлепилась от лица ректора, твёрдо уперев ладони тому в плечи.
— Эта шутка зашла слишком далеко, — выдохнула я, из-за всех сил сдерживая себя от того, чтобы её продолжить, потому что…
Потому что ректор выглядел расстроенным, а в самых красивых глазах на планете горело желание… Боже! В нём умер актёр! Причём, офигенно талантливый! И, если бы я не догадалась о розыгрыше…
— Эй! — загорланила я. — Соседушки! Выходите! И ха-ха-ха, — добавила с каплей горечи уже тише.
— Эльвира? — начал озираться ректор, теснее прижимая меня к себе. — Кого ты зовёшь? Нам разве нужен кто-нибудь ещё?
И, вдруг, его взгляд изменился. Ещё секунду назад влюблённые в меня глаза, стали настороженными и озадаченными. Ректор резко выпустил меня из объятий, одновременно делая шаг назад и поворачиваясь ко мне спиной. Я за всем этим наблюдала в полёте на бренную землю, потому что не ожидала, что отпустят, потому и оказалась своей задницей на холодном асфальте.
— Что?.. — глухо спросил мужчина, пряча лицо в своих ладонях. — Что ты дала мне выпить?! Афродизиак?! — вот тут он развернулся и вперил в меня блестящие негодованием глаза.
Блин, но они всё равно были самыми красивыми на свете, словно грозовое, голубое такое, облачко…
— Я… Нет… — залепетала я, переставая понимать что-либо.
— Боже! Ты не ушиблась, любовь моя? — подскочив ко мне, помог он мне подняться на ноги. А в глазах вновь безграничная нежность…
Ну не может же быть! Зелье?! Где эти мымры, которые развеют во мне веру в порядочность людей? Рабочее зелье? Бред! Не могу же я быть… Ведьмой?!
И тут я словила настоящий приход.
Нехилый такой флешбэк, как в каком-нибудь фильме…
И вот я уже смотрю на свою вечно-молодую бабушку глазами пятилетней девочки. Мои чёрного цвета косички забавно дергает лёгкий ветерок, а на ладошке сидит божья коровка, трепеща крылышками. Но не улетает, потому что я не хочу, чтобы она улетала… Она, словно бьётся в невидимые стенки в кружке моей ладошки…
— Да, милая, в каждой женщине нашего рода живёт волшебство. И у каждой оно проявляется по-разному. На протяжении всей жизни. Но и не каждая способна им овладеть в совершенстве… Взять хотя бы твою маму… Абсолютно бездарное существо. Ужас, сколько моих сил потрачено на неё впустую. Но ты, моя хорошая… В тебе я чувствую огромную силу уже сейчас! И когда ты будешь готова, будешь безоговорочно готова принять свою силу, тогда весь мир будет у твоих ног… Ты сможешь получать всё, что пожелаешь… Сможешь устроить свою жизнь самым невероятным образом… А не тратить задатки своей силы на очередного бестолкового муженька… Ты, ведь, гораздо — гораздо! — умнее своей матери…
— Но моя мама очень умная, — не согласилась я, переключая внимание на бабушку, отчего божья коровка мгновенно унеслась ввысь. — Она знает, как готовить самые вкусные в мире оладушки.
— Верно. Только на это ума ей и хватает. Но ты, моя внученька, ты станешь всемогущей ведьмой. Я знаю. Я это чувствую всем сердцем.
А потом она исчезла из моей жизни на долгих пятнадцать лет…
Ну что ж… Я — ведьма. Шутка ли?
Я. Ведьма.
И тут же вспомнились все мелочи, которые я сильно желала и которые исполнялись тем или иным образом.
С ума сойти! Я — ведьма!
Нет-нет-нет! Я не хочу!
— Любимая, прости, что выпустил тебя из своих рук… Мне так стыдно… Не знаю, что на меня нашло!
Я знаю. Ты вернул себе себя, но лишь на короткое мгновение.
Зельце бракованным оказалось, что не удивительно, учитывая то, кто его готовил…
Я заглянула в невероятные глаза ректора, которые смотрели на меня так, как я и не мечтала… Могу брать его тёпленького и делать с ним всё, что не пожелаю… Я же именно этого хотела дурацких полчаса назад!
Твою ж! Что мне делать? Что мне с ним делать?!
— Любимая, ты сердишься? Умоляю, прости меня!
И ректор — сам, мать его, ректор! — падает передо мной на колени, обнимая мои бёдра и смотрит снизу умоляющим взглядом.
Вот так я попала…
— Мне нужно кое-кому позвонить.
Эпизод четвёртый
— Ты меня простила, любовь моя?
— Да. Конечно, да. Только поднимись с колен, — взмолилась я, помогая ему подняться.
Его лицо озарила совершенно сбивающая с ног улыбка, учащающая моё сердцебиение. Он нежно коснулся моих скул своими теплыми ладонями и заглянул в глаза, напрочь лишая меня возможности думать… Я опять залипла на его очаровательных глазах… Я буквально превратилась в один оголённый нерв, чувствуя себя покорной мышкой во власти удава…
Кое-как нашла в себе силы, чтобы напомнить самой себе, что ведьма здесь я, а соответственно и главная тоже я. Плюс нехило так отрезвляло, осознание, что это действие зелья, а не его настоящие чувства.
Р-р-р… Как же невыносимо жаль!
Видимо, мало во мне от настоящей ведьмы, раз я не хочу пользоваться властью. Хотя, хочу. Конечно, хочу. Но не буду. И точка!
Я убрала его руки от своего лица и строго так сказала:
— Стой смирно.
Невероятно! Ректор поджал губы, но мой приказ выполнил, выпрямив спину и сложив руки по бокам.
Отлично. А я пока подумаю.
В общагу возвращаться не буду, наверняка, эти курицы ещё отмечают Хеллоуин. Блин, но та-а-а-ак соблазнительно привести к ним ректора и показать им, что он меня "любит". Типа, выкусите, стервы! И в закат… Пафосно так, таинственно.
Ладно. Отставить. Где же мне добыть телефон?
Ректор! Ну точно! Наверняка, у него есть телефон! Глупая, глупая Эля…
— Радион…Витальевич, можно ваш телефон, — когда он был таким спокойным, непроизвольно хотелось вернуться на официальное общение, хотя, секунду назад я отдавала ему приказы.
— Для тебя всё, что захочешь…
— Любовь моя и бла-бла-бла, — не удержала я себя от сарказма. — Телефон, пожалуйста?
Ректор достал из кармана пальто девайс и протянул его мне, пытаясь поймать мой взгляд, но я старательно отводила глаза. А то снова попадусь на удочку его чертовски соблазнительного обаяния.
Разблокировала не дешёвенький такой смартфон, отметив про себя, что он как раз и может позволить себе шиковать и разочарованно простонала, потому что зарядка у телефона была на нуле. Я прям увидела абстрактную, маленькую ручку — почему-то нарисованную, в такой белой перчатке на три пальца — печально махающую мне на прощание. И экран потух.
Твою ж!
Ладно. План Б.
— Пойдёмте, — бросила я ректору, проходя мимо. А могла и промолчать, потому что он и без моего приглашения, поспешил за мной, как какая-нибудь ручная собачонка. Дела-а-а…
Уже на входе в общежитие парней, я поняла, что чего-то не хватает. Учащённого дыхания рядом. Обернулась и увидела, как ректор вновь схватился за голову.
Может, действия зелья заканчивается? Может, оно и не долговечное вовсе, как я себе тут надумала? Хоть бы — хоть бы — хоть бы!
— Родион Витальевич? — осторожно спросила я, приблизившись.
— Что со мной твориться? — прошипел он, не разжимая пальцы в своих волосах. — Почему я делаю то, что делаю? Почему не контролирую себя?!
— Но вот сейчас же контролируете, — возразила я.
— Надолго? — сверкнули яростью глаза. — Я боюсь пошевелиться, Глинская! Что ты со мной сделала?
— Ничего такого, что я не могла бы исправить! Честно-честно! И, вообще, не я виновата… Это всё девочки со своим колдовским зельем.
— Что за вздор?! Всё, Глинская — я ухожу!
И он развернулся и реально пошёл! Не знаю, что я чувствовала сильней, то ли радость, что всё закончилось так быстро и без серьёзных потерь, то ли разочарование оттого, что увидеть влюблённость в его глазах мне больше не светит.
Или светит?
Ректор остановился так резко, что я испугалась, что он на что-то налетел. Развернулся и, увидев меня, улыбнулся во всю ширь своего лица:
— Любимая! Я кажется опять не в себе!
Это ты верно подметил. Я вздохнула и открыла тяжёлую дверь. Почти сама, так как ректор в мгновение ока подбежал ко мне и учтиво придержал её для меня. Я удержала себя от реверанса и осторожно заглянула в окно коменданта. Хотя, вот зачем мне осторожничать, если со мной ректор, правда?
— Родион, — зашептала я на ухо ректору. — Подыграй мне, ладно? Если старикашка спросит куда это мы направились, ответь, что у нас важный вопрос к одному из жильцов, который не терпит отлагательств. Окей?
— Для тебя, лю…
— Вот и отлично, — закрыла я ему рот ладошкой. — Пошли.
Я гордо выпрямила спину и направилась вверх по лесенкам и дальше, мимо окошка коменданта.
— Родион Витальевич, вы ли это? Со студенткой? Что-то произошло? Родион Витальевич?
Родион Витальевич не реагировал, замерев столбиком рядом со мной и пожирая меня буквально-таки голодным взглядом. Я закатила глаза и дернула рукав его пальто, кивком головы давая знак, чтобы он проговорил заготовленный ответ.
— Но, люби…
— У нас срочное дело, — повысила я голос, заглушая голос ректора, — к одному из жильцов. Правда же, Родион Витальевич? — прошипела сквозь зубы, сильнее дергая его рукав.
— Да-да! Не терпящее отлагательств, — подтвердил он, не оборачиваясь и явно ожидая от меня похвалы.
С ума сойти.
Я вновь закатила глаза, и, пока старикашка не очухался, потащила ректора дальше, скрывая нас обоих за поворотом.
На этаже комнаты, в которую я направлялась нас ждал не очень приятный сюрприз. Алекс и его вечные прилипалы… И мимо них не пройти не замеченными. Чёрт! Похоже, они во всю отмечали праздник, попивая алкоголь из горлышек бутылок и хохотая на весь этаж.
Я быстро завела нас с ректором обратно за угол и тут же была схвачена за плечи и прижата спиной к стене. Уже хотела досадливо цокнуть, предполагая, что ректор намерен завести свою шарманку про желание ощутить вкус моих сладких губ, но увидела разъярённую, метающую молнии, тёмную синь глаз.
— Глинская, сейчас же объясни, что со мной происходит?! — прошипел ректор сквозь зубы.
— Боюсь, вы не поверите.
— Это решать буду уже я.
— Ну-у-у… Я, скорее всего, ведьма. А вы выпили зелье с моей кровью. Приворотное зелье.
— Это хэллоуинский розыгрыш? Что за препараты были намешаны в напитке?
— Я тоже так по началу думала, но увы…
— Эльвира, — устало выдохнул он и посмотрел так просительно: — Прекрати это. Пожалуйста!
— Я не знаю как! В этом-то и дело.
— С меня хватит, — отпустил он меня, делая шаг назад. — Что бы это ни было, пора закончить! Я ухожу.
— Вы уже пробовали, помните? — крикнула я его спине, отчего его плечи напряглись. — Потерпите. Я обещаю найти способ закончить этот фарс. Просто постойте здесь, хорошо? Я сейчас вернусь.
Не дожидаясь того, что он ответит, я вышла из-за угла и громко зашикала:
— Шухер! Ребят, сюда поднимается ректор! Предлагаю, как можно скорей разойтись по своим комнатам!
— Ой, а кто это у нас здесь? Я уже заждался, — расслабленно, скорее всего, даже и не услышав то, о чём я говорила, поднялся со своего места Алекс и насмешливо посмотрел на меня: — Отличная пижамка. Но на мой вкус, шибко ханжеская. Разве, в таком наряде идут вручать приворотное зелье?
И весь рой этих придурков громко заржал.
Ну конечно эта стерва предупредила, что стоит меня ожидать, чтобы лишний раз унизить и поиздеваться. Дура!
— Я не… Вы меня не слышали? Сюда…
— Ш-ш-ш, детка, — непозволительно близко ко мне оказался Алекс, — я могу себя пересилить и поиграться с тобой без всяких зелий… Ты только хорошо меня попроси…
Меня мутило от аромата алкоголя, впрочем, как и от него самого, такого в себе всего уверенного.
— Вот так, детка, давай, попроси, — он обхватил меня за талию и почти коснулся своим корявым носом моего, но тут меня мягко схватили за плечо и отодвинули.
В голубых глазах явственно читался вопрос и уязвлённое самолюбие. Вернулся мой котик.
— Родион Витальевич, прикажите им всем вернуться в свои комнаты! — скрестила я руки на груди, награждая каждого превосходящим взглядом. — И скажите, что издеваться над людьми не прилично!
— Они издевались над тобой, лю…
— Да-да! — крикнула я, наступая на начищенный до блеска ботинок ректора.
— Негодяи! — воскликнул он. — Разве, можно обижать такой чудесный цветок жизни?
Твою ж! Кажется, каждый из парей озадачено приподнял одну бровь. Чёрт!
— А теперь отправь их всех по комнатам! — прошипела я ректору.
— Сейчас же расходитесь по комнатам! Глаза бы мои вас не видели!
— Валите! — крикнула я, видя, что никто и не пошевелился. — Иначе, я поимённо перечислю каждого, когда Родион Витальевич будет вносить в ваши дела заметки о пьянстве в общежитии!
И вот тут они уже зашевелились, через пять минут освобождая нам дорогу.
Я за руку провела ректора в конец коридора и постучала в дверь.
— Эля? — удивлённо произнёс Рома, открыв дверь и тут же продолжил: — Нет-нет, стой. Появился вопрос поинтересней. Родион Витальевич?!