Глава первая. Гертруда
Вот уж минут двадцать я искренне пыталась сосредоточиться на небольшом ведьмином каталоге, лежавшим на столе. Набор, именуемый "минимальным", стоил как два моих месячных дохода, и я даже не сомневалась в том, что не смогу себе его позволить, но упорно не сводила взгляда с картинки, пытаясь хоть как-то отвлечься от громкого стука в дверь. Ну уж нет! Сегодняшний день у меня будет проходить взаперти. Никаких клиентов. Никаких мужчин! Ничего!
— Нам скоро выбьют дверь, если ты не откроешь, — раздалось у меня прямо над ухом, и я вздрогнула, чуть не слетев со стула.
Ну, как никаких мужчин. Если считать моего феникса мужчиной — а он определенно не девица, — то хотя бы один представитель "сильного пола" у меня в доме есть. Но и знакомы мы уже тьма знает сколько лет, а ещё он — птичка. Совершенно точно птичка, без всяких "но" и превращений в кого-нибудь более-менее похожего на человека.
— Ничего. Целее будем, — твердо заявила я. — В прошлый раз, когда ко мне в дом так прорывались, это была инквизиция, и мне не понравилась встреча с ними! И вообще, Зигфрид!
— Инквизицию уже запретили, — напомнил феникс, устраиваясь на столе. — И вообще, у меня болит голова от этого бесконечного стука!
Я закатила глаза. Голова у него болит! Вот пусть сам и открывает свою дверь, он говорящий, проблемы быть не должно.
— Ну чего ты боишься? — не унимался Зигфрид. — Это всего лишь дверь. За нею тебя не ждет ничего плохого. Мир так прекрасен! Он полон счастья и хороших, отзывчивых людей…
— А ещё полон инквизиторов и прочей гадости, — скривилась я. — Нет уж, спасибо.
— Ну Герушка…
— Для тебя — Гертруда, и никаких сокращений, — отрезала я. — И вообще, помни, с кем ты разговариваешь! С наследницей великого рода Аденауэр!
Сказала — и сама с трудом сдержалась, чтобы не скривиться от раздражения. Великий род, как же… Был великим лет эдак сто-двести назад, до того, как последние несколько поколений профукали всё, что только могли. Особенно моя дражайшая матушка, сначала невесть от кого нарожавшая детей, а потом и вовсе сбежавшая с очередным полюбовничком.
Из всех внуков бабушка любила только меня одну. И я не сомневалась: дело совсем не в том, что я старшая внучка, и именно мне бабуля передала свой дар. Нет! Просто моя мама в своей далекой молодости была безумно красивой, хотя при этом — не менее безумно глупой и бездарной в плане магии, — и каким-то чудовищным образом привлекла внимание маркграфа фон Ройсса. Фон Ройсс в те времена тоже был не стар, ему не исполнилось и тридцати лет, выглядел довольно привлекательно и, что самое главное, старательно скрывал от святой инквизиции свой колдовской дар.
И магии в нём было немало.
Тем не менее, наследницей рода фон Ройсс мне стать не судилось. Мама замуж за папеньку не вышла, а родила и, оставив ребенка, бросилась искать лучшей жизни в объятиях кого похуже. Маркграф отдал меня бабушке, велел хранить в секрете мой ведьминский дар и исправно даровал денежки ровно до того момента, пока его успешно не сожгли на кострище за то, что посмел не отречься от колдовства. Дом его должен был унаследовать какой-то семиюродный племянник, десятая вода на киселе, а если б не гражданский переворот в государстве, то плакали бы и дом в наследство, и много всего другого. И я бы плакала.
На кострище.
— Твой отец погиб на костре инквизиции! — гордо провозгласил Зигфрид, красноперый феникс, наш наследственный фамилиар, сбежавший от матери и решивший, что рядом со мной ему самое место. — Твоя бабушка скрывалась всю жизнь! Великие предки из рода Аденауэр сражались за право магии царствовать! А ты каждый седьмой день месяца прячешься в доме, как та трусиха, и боишься открывать дверь!
— Изволь тебе напомнить, я тоже бывала на костре, — скривилась я. — И это не лучшее воспоминание в моей жизни.
— Ну так не сгорела же!
— Потому что у нас в стране власть поменялась! — воскликнула я. — А ещё бы полчасика, и сгорела бы!
Вот уж два года как магия в Видаме была полностью легализирована. Всем, кто зарегистрировал свою деятельность, предлагался социальный пакет и все удобства, а за пособничество государству могли даже подкинуть парочку клиентов или поддержать, когда все вокруг здоровы и никому ведьма не нужна. Курсы повышения квалификации, мастера из соседнего Амьена!..
Собственно, этот соседний Амьен нас и завоевал. Предыдущую династию, пытавшуюся изничтожить магию на территории Видама, устранили — их судьба по сей день была неизвестна, — а мы, ведьмы и колдуны, стали теперь почитаемыми людьми. До этого же более двухсот лет приходилось скрываться.
— Ну ты ведь не инквизиции боишься, — проворковал Зигфрид, пытаясь поудобнее устроиться у меня на руке. — Ты что, каждый седьмой день месяца теперь от людей скрываться будешь? Ну нельзя же так! Ну Герушка!..
В дверь забарабанили с такой силой, что я аж втянула голову в плечи. Всё б ничего, но если я слышала стук в дверь родового поместья, находясь в двух этажах от треклятой двери, то кому-то точно уж очень хочется попасть в мой дом! И кто б то мог быть? Опять, что ли, тролль какой-то заблудился? Или орк?
— Ну у нас же в поселке одни ведьмы, — продолжил Зигфрид. — Ну чего ты боишься?
И вправду, чего я боюсь? Бабушка нагадала мне, что я встречу своего суженого на двадцать пятом году жизни, седьмого числа, но месяц так и не рассмотрела. Говорила, что это будет истинная пара, и я сразу же пойму, когда увижу своего избранного. Даже сомневаться не стоит! Я и не сомневалась. Бабушка так встретила дедушку.
А он, между прочим, был последний козел!
Нет уж, никаких мне суженых-ряженых не надо, побуду-ка я лучше дома! Только что за зараза так стучит в дверь, что просто мочи нет?
— Слушай, — не удержалась я, — Зиг, будь другом, слетай, посмотри, кто там? Если кто из девочек, я открою.
Зигфрид защелкал клювом и задергал крылом.
— Даже не подумаю! — заявил он. — Твои ведьмы меня терпеть не могут! Опять подожгут мне крыло или что-то в этом роде, и что мне потом делать?
— Действительно, что делать фениксу, у которого — ужас какой! — горят перья! — закатила глаза я. — Конечно же, феникс — это совсем не та птичка, которая может сгореть и возродиться из пепла. Для тебя-то это была смертельная опасность!
Зигфрид устроился на столе и нахохлился. Свои перья он очень берег, считал их огромным достоянием и никому постороннему не разрежал себя гладить или уж тем более убирать то, что и так вот-вот выпадет. Да, Барбара, моя подруга, не выдержала и подожгла-таки Зигу крыло, но ему же стало потом лучше! Обновился, сейчас вот чистенький такой, красивенький, прям как помолодел лет на сто!
На самом деле, Зигфриду было далеко за четыреста лет, и он долгие годы верой и правдой служил нашей семье. Теперь вот посчитал, что я — будущая продолжательница рода, вот и решил, что он должен присматривать именно за мною, как за единственной достойной и способной родить новую ведьму или колдуна.
На моих младших братьев-сестер Зиг уже не рассчитывал. Говорил, что там — пустышки, им даже нечего передать следующему поколению. А вот у меня, по его словам, яркая, пламенная кровь, которую нельзя просто так растерять. И мужчину надо найти соответствующего.
Стоит ли уточнять, что я не горю желанием кого-либо искать? Хоть мужчину, хоть женщину, хоть обоих вместе! Мне бы жизнь свою наладить!
Потому, пока не исполнится мне двадцать пять, а ещё лучше двадцать шесть, чтобы наверняка, никаких походов куда-либо седьмого числа каждого месяца. Меньше шансов встретить какого-нибудь случайного путника, который по коварному стечению обстоятельств окажется моим женишком. И меньше возможностей нарваться на какую-то скотину и серьёзно пострадать!
— Не будь такой трусихой, — не унимался Зиг. — Там наверняка кто-то из твоих подружек. Я ж не прошу тебя телепортировать в город и сходить на танцы! Я просто предлагаю тебе открыть дверь. И вообще…
Дом аж затрясся. Я почувствовала, как стремительно покрывается трещинами моё защитное заклинание, и буквально слетела с кресла, на котором до этого расслабленно сидела. Нет, это точно кто-то из подруг, я, кажется, даже распознала ауру Барбары. И чего так ломиться-то? Наверняка она обеспокоилась, что я не открываю, вот и решила… Постучать, так сказать.
Но если она разобьет мне защитный купол, то потом придется несладко.
Беда одна с этими подругами!
Не теряя времени, я бросилась вниз. Наверняка им понадобится минуты две или три, чтобы вновь поднакопить магию для следующей атаки, а потом мой защитный купол ждёт такой удар, что его точно никто не выдержит. Нет уж, спасибо, такого добра мне не надо! Придется открывать.
— Уже иду! — крикнула я, хотя прекрасно понимала, что меня никто не услышит.
Зигфрид, выдавая какие-то странные нервные звуки, летел следом. От нервов у него даже загорелся кончик хвоста, но феникс пока что не обратил на это внимания.
Ну хоть какая-то польза. Облезший хвост выгорит и обрастет новыми, свежими перьями, опять будет длинный и красивый, а не обрубок какой-то!
Грохот повторился — некто не оставлял попыток прорваться в мой дом, — и я решительно распахнула дверь и на всякий случай зажмурилась.
— Привет! — уже по голосу было понятно, что это всё-таки Барбара. — Ты чего не открываешь? Мы уже минут пятнадцать пытаемся к тебе прорваться, а у тебя глухо, как в инквизиторских застенках!
— Просто кошмар какой-то! — поддержала её Иоганна, вторая из атаковавших мою несчастную дверь. — Разве можно держать подруг по тридцать минут на пороге? Это по меньшей мере непорядочно!
— Простите, девочки, — искренне извинилась я. — Я же говорила, что седьмого числа всегда закрываюсь… С чего это вы решили ко мне зайти?
Главное, чтобы им про суженого Зиг ничего не ляпнул! А то от меня ведь не отстанут, пока не найдут мне какого-нибудь прекрасного жениха, при виде которого я должна просто упасть в обморок от безграничного восторга. С них станется! А потом этот дурацкий механизм сработает, и я против своей воли влюблюсь в мужчину, на которого в своем уме даже не взглянула бы.
— Ой, мы по делу! — затараторила Иоганна. — Представляешь, идем мы по улице…
— Никого не трогаем… — подхватила Барбара.
— И тут нам навстречу…
— Совершенно внезапно…
— И совершенно непредсказуемо!..
— Со словами, что он здесь по делу…
— Богатый наследник!..
— По праву!..
— Не может найти адрес…
— Появляется он! — в один голос выпалили подруги — и расступились, демонстрируя мне того самого "его".
И в тот же момент случилось одновременно три вещи: я от неожиданности выпалила самое неприличное и витиеватое проклятье, которое только знала, Зигфрид рухнул прямо на пол, не удержавшись на лету… а моя магия, будь она неладна, тоненьким паршивым голоском отметила стоявшего передо мною мужчину как моего истинного.
Ах да! А ещё я его узнала.
Продолжение от 23.06
И то, что я увидела, меня совершенно не порадовало.
"Ну красивый же, — всё тем же противным голоском в голове заявила магия, — дети какие чудные будут! Просто обзавидуешься! Чего ты на него так смотришь, как убить готова?! Вам ещё деток заводить, семейное гнездо обустраивать… Ну?"
Мне сейчас хотелось обустроить по гнезду на голове у Барбары и Иоганны за то, что они эту сволочь вообще привели в мой дом.
Я сделала шаг назад и осторожно тряхнула головой, пытаясь убедиться в том, что мне не кажется, а мужчина, который стоит передо мной, реальный и не растворится в воздухе. Вдруг приснилось? Ан нет. Не приснилось. Ползучий гад, охарактеризованный в моей голове как "красивый", никуда не подевался. Стоял, улыбался. Изучал меня пристальным взглядом.
Явно подумывал, какое б то ещё паскудство сделать, как мне ещё навредить. С него станется!
— Познакомься, — затараторила Барбара, подталкивая мужчину ко мне поближе. — Это Людвиг…
Фон Ройсс. Да, я знаю.
Семиюродный племянник моего покойного папеньки. Высокий, темноволосый, черноглазый, со смуглой кожей, словно сошел со страницы учебника, на которой изображен какой-нибудь темный маг.
Только эта сволочь — не темный маг! И не светлый. И вообще не маг, если он, конечно, не настолько двуличная тварь.
Людвиг фон Ройсс — инквизитор, который после смерти моего отца вознамерился сделать всё, чтобы единственная дочь покойного маркграфа отправилась на тот свет, а он кроме титула и фамилии, нагло украденных у меня, унаследовал ещё и все деньги и недвижимость рода.
— Мы знакомы, — обольстительно улыбнулся Людвиг. — Довольно близко.
Более чем близко! Именно эта сволочь привязывала меня к столбу, у которого меня должны были сжигать! Подложил ещё веток к ногам! И что же? Всех инквизиторов — почти всех! — новая власть отправила в ссылку, а этот жив, здоров, наслаждается жизнью. Когда меня поджигали, а на площадь явился глашатай, объявил, что мы теперь подданные Амьена, Людвиг первым же схватил ведерко с водой — и где нашел только?! — и полил кострище у меня под ногами. Я даже ожоги не получила, только перепугаться успела. Но твердо знаю, что эта скотина поступила так отнюдь не потому, что хотела мне помочь. Да как же, жди! Он просто надеялся на то, что в будущем ему это зачтется, и он сможет прижиться и при новой власти.
Судя по тому, что стоит он прямо передо мною, живой, здоровый, и все руки-ноги, а также единственная голова у него на месте, он был абсолютно прав, делая ставку на спасение ведьмы и стягивание её с костра. Помогло! Потом ещё, небось, сдал нескольких своих, и стоит тут, голубчик!
— Вот как! — умилилась Иоаганна. — Так вы, молодой человек, к Гертруде приехали? Должно быть, родич будете?
И с чего это она взяла? Мы с Людвигом совершенно не похожи. Разве что похожий оттенок глаз, только у меня более яркие. А волосы мои — каштановые, отдают в рыжевизну, отнюдь не черные. И бледная я, а не смуглая. Черты лица совсем разные, мои-мягкие против его, острых и явно иквизиторских!
Но, заметив, как Иоганна смотрит на Людвиг, я наконец-то поняла, в чём дело. Да он им понравился просто! Этот невыносимый гад, инквизитор, который едва меня не убил, просто пришелся моим дражайшим подружкам по душе. Да они на него глядят и уже раздумывают, как бы то это его так поделить, чтобы не передраться. Надеются, что я претендовать не буду.
Да я бы с удовольствием, только не факт, что мне предоставили выбор. Интересно, а как-нибудь аннулировать эту истинность можно? Если да, то я на все готова!
— Да, — прошипела я неохотно. — Мы — дальние родственники.
Очень дальние.
— Так вы — колдун? — воскликнула с интересом Барбара.
Инквизитор он, дуры, инквизитор!
— Да, — улыбнулся им Людвиг. — И наследник рода фон Ройсс.
— Новый маркграф! — в один голос ахнули подруги.
— Не спешите, молодой человек, — влез в разговор Зигфрид. — Наследница рода фон Ройсс — это моя ведьма, Гертруда Аденауэр, а не вы! По какому праву вы сюда явились?
— Дело в том, — усмехнулся Людвиг, объясняя одновременно и мне, и двум ведьмам, топтавшимся теперь у него за спиной, — что после прихода к власти нового правителя моя профессия утеряла актуальность. Я попал в списки тех, кому полагается социальная защита. Да, имущество моего дядюшки, — семиюродного дядюшки, что ж не уточняешь-то, сволочь?! — принадлежит его дочери, фрейлейн Гертруде. Но титул переходит мне, как последнему мужчине в роду. И, в силу определенных обстоятельств, Его Величество выдал мне вид на жительство в родовом поместье дядюшки… Уверен, дом большой, и мы с фрейлейн найдем, как уместиться в нем вдвоем.
Людвиг повернулся к Барбаре и Иоганне и улыбнулся им — уже знакомой мне ядовитой, раздражающей улыбкой.
— А теперь, милые дамы, разрешите нам с сестрой разобраться в наших семейных отношениях. До встречи!
И захлопнул дверь прямо перед носом у ведьм.