В итоге я действительно собралась выходить за него замуж. И даже хотела этого. Смешно, но дело было даже не в наследстве. Я чувствовала себя в самом деле влюбленной.
И почти поверила в то, что истинная пара — это не про магию. Это всё-таки про чувства.
— Ну как знаешь, — проворчал Зигфрид, который, очевидно, никак не мог простить моё "предательство" и отчаянно жаждал мести. — Вот поженитесь, тогда мы с тобой поговорим о том, что порядочные ведьмы не должны доверять мужчинам!
— Обязательно поговорим, — фыркнула я. — Как только, так сразу.
Я не сомневалась в том, что от Зигфрида ничего нового не услышу. Он в очередной раз будет ворчать о том, что я веду себя чересчур легкомысленно, потом расскажет, что он знал: с этой свадьбы не будет ничего хорошего. А если у нас всё-таки сложится, заявит, что без его невероятно важной помощи мы бы с Людвигом разбежались уже на третий день нашего общения.
Что ж, возможно, и разбежались бы, если б бабушка, Зигфрид и карты не сказали мне, что стоит присмотреться к своей истинной паре. Но теперь-то мне совершенно не хотелось с ним расставаться.
Кто бы сказал, что так выйдет, ни за что б не поверила!
Я мотнула головой, чтобы отогнать подальше все дурацкие мысли, улыбнулась, кажется, в очередной раз Людвигу, хотя его рядом и не было, и, не сдержавшись, ступила к зеркалу.
Обычно я в него смотрелась раз в день, не чувствуя ни малейшей потребности выглядеть красиво. Да, надо было расчесываться, умываться, надевать приличные платья, чтобы ни у кого не возникало лишних вопросов, но вот само понятие красоты было мне чуждо. Я не акцентировала на этом внимание.
К тому же, быть красивой не означало быть счастливой…
Вот только теперь, когда мы с Людвигом жили в одном доме, а я в самом деле поверила в свои чувства к нему, мне хотелось то и дело подойти к зеркалу, поправить прическу, проверить, хороша ли я, убедиться в том, что всё-таки во мне есть во что влюбиться…
— Вот так всегда, — раздался за спиной вкрадчивый женский голос, совершенно мне незнакомый. — Сначала прихорашиваются, а потом ни суп мужу сварить не могут, ни мяса пожарить, только и нанимай им служанку, ты же маркграф, ты же должен!
Я стремительно обернулась, вскинула руку с пульсаром, и замерла, пытаясь понять, кого вижу перед собой.
С этой женщиной я совершенно точно не была знакома. Тем не менее, её черты казались мне узнаваемыми, и, всматриваясь в красивое и вроде даже молодое лицо, я всё больше и больше видела в ней…
Людвига.
Первая дурацкая мысль, что эта незнакомка может быть той самой Эдитой, которая писала письмо, и я зря поверила в разыгранное Людвигом представление, была отметена в течении секунды. Я практически не сомневалась в том, что женщина, которая сейчас стояла передо мною — это мать моего жениха.
Только не сказать, что я была готова к этой встрече.
— Здравствуйте, — произнесла я. — Извините, но… Как вы здесь оказались?
— Воспользовалась направлением из письма, — пожала плечами женщина. — Определила точную локацию. Телепортировала. Не ожидала, что современные пары пишут пригласительные в спальне… Что ж, очень рада, что вы делали это не в постели. Тогда Людвиг не смог бы писать настолько красиво, — её ледяной голос заставил меня вздрогнуть. — И что же, ты — та самая девица Аденауэр, которая уводит у моего сына причитающееся ему наследство и титул?
Я нахмурилась. О матери Людвиг отзывался с любовью и уважением, но говорил, что, гонимая всё той же инквизицией, она вынуждена была стать гораздо холоднее, чем следовало. И теперь с нею отнюдь не так просто иметь дело, как было прежде.
Подозреваю, воспоминания Людвига и так были слишком светлыми из-за того, что он всё же сын этой женщины. Ну, или кто-то немного переморозил свой характер, когда пытался стать железной леди. От женщины так и веяло недовольством.
— Я — та самая девица Аденауэр, которая выходит за вашего сына замуж, — хмуро ответила я. — И благородно готова разделить с ним собственное наследство, доставшееся от кровного отца, маркграфа фон Ройсса. А вы, очевидно, та самая мать Людвига, жертва обстоятельств, из-за которой он, в частности, вынужден был работать в инквизиции?
— Мой сын, я гляжу, был достаточно болтлив.
— Я б назвала это словом "откровенен", — возразила я. — Но вы можете выражаться так, как вам угодно, фрау фон Ройсс.
— Надо же, как уважительно, — хмыкнула женщина. — И не надо так меня рассматривать. От пылкого ведьминого взгляда я не рассыплюсь, не развалюсь на мелкие кусочки и уж точно не исчезну. В родовом поместье вам придется потерпеть меня, гостью, достаточно долго.
На самом деле, мне просто было интересно увидеть, что же Людвиг унаследовал от матери. Волосы цвета воронова крыла, тёмный прищур глаз — это у него было от рода фон Ройсс, а вот тонкие, интеллигентные черты лица — явно от матери. На самом деле, для женщины она казалась несколько грубоватой, словно творец сделал эскиз, но потом убедился, что ошибся — и создал уже Людвига, подкорректировал то, что казалось неуместным.
На его мать надо было смотреть издалека, тогда все черты гармонично комбинировались между собой и создавали красивое, хотя немного отстраненное лицо. Людвиг же, зараза такая, и вблизи, и издалека казался одинаково привлекательным.
Возможно, его для меня таким делала и магия, но я предпочитала об этом не думать, а больше концентрироваться на собственных чувствах. Так, по крайней мере, я чувствовала себя счастливой, а не в очередной раз гадала, правильно ли поступаю, что выхожу за Людвига замуж.
— Ну что ж, — протянула тем временем женщина, не изволившая до сих пор назвать свое имя. — У моего сына не такой дурной вкус, как я боялась…
Да, не в отца пошел, совершенно точно. Мы с этой женщиной, благо, не похожи абсолютно.
— Кость тонкая, — продолжила она, как будто осматривала породистого зверька, а не невесту собственного сына. — Лицо ничего такое, черты нормальные. Никаких увечий нет? Ноги-руки ровные, всё на месте? Пальцы? — она — схватила меня за руку, пересчитывая пальцы, как будто верила в тот бред, что у ведьмы должно быть увечье. — Надеюсь, хвоста тоже нет.
Хвоста у меня, конечно же, не было, а вот кому-то хотелось его отрастить, желательно поросячий. Я с трудом взяла себя в руки и не стала использовать ни одно из всех тех паскудных заклинаний, что сейчас сидели у меня в голове и так и просились активироваться, чтобы дать понять будущей свекрови, кто в этом доме хозяйка. Но…
Я велела себе относиться к этому, как к очередному испытанию. Никогда не знаешь, за что загорится белым бусина, а у нас осталось ещё целых три — и три дня на то, чтобы покончить со всеми испытаниями и быть полноценно допущенными до нашей свадьбы.
— Я думаю, — проворковала я, стараясь не шипеть, как та ядовитая змея, которая хочет кого-нибудь укусить, — вы желаете увидеть сына?
— Сына? Да, — кивнула женщина. — Хочу посмотреть, с чего это он вдруг решил жениться на какой-то девице и не спросил, насколько она меня устраивает.
Очевидно, потому что мальчик уже вырос и не собирается спрашивать у мамочки разрешения жениться на понравившейся женщине.
Как и любой нормальный мужчина!
Но вслух я этого не сказала, а только жестом велела женщине следовать за мною.
Судя по тому, как она вздыхала, охала и кривилась, ступая по поместью, ей здесь не нравилось. Я не сомневалась в том, что фрау фон Ройсс ни разу в жизни не была здесь, а сейчас упорно пыталась продемонстрировать, что подобная роскошь для неё — ерунда, что ей претит то, что в доме чисто и убрано, и вообще, настоящие богачи живут совершенно по-другому! Я просто-таки слышала, как она произносила эти слова, презрительно кривя губы.
— А что, слуг нет? — зацокала языком женщина. — Очень странно.
— Я пользуюсь бытовой магией, — ответила я, стараясь хранить спокойствие. — Это быстрее и удобнее.
— Да? — изогнула брови она. — Ну, не сказала бы, что это такое уж хорошее решение. Слуги — это надежнее. Если есть деньги…
— То зачем их тратить на то, что можно безо всяких усилий исправить самому.
— Жадная, значит? — требовательно поинтересовалась женщина, повернувшись ко мне.
— Бережливая, — ответила я с мягкой улыбкой на губах.
Терпение, только терпение. Мне кажется, или одна бусина начала белеть на моем запястье?
Поднеся руку к глазам, чтобы убедиться в этом, я обнаружила, что белеют сразу две. Медленно, но меняют оттенок — то медленнее, то стремительнее.
Я насторожилась. Вообще-то испытания не должны проходиться по два за день, но у нас так уже получалось, и не один раз.
Другое дело, что если параллельно проходят два испытания, то там что-то происходит. Что-то очень серьезное, возможно, даже очень опасное. И Людвиг пока только на пути решения неведомой проблемы.
Единственным разумным моим желанием сейчас было броситься ему на помощь, оставив за спиной надоедливую фрау фон Ройсс. Но я велела себе оставаться спокойной и сделать хотя бы то, что от меня зависит — проявить терпение по отношению к будущей свекрови. Если мы с Людвигом всё-таки поженимся, есть большая вероятность, что она будет периодически у нас гостить. И очень не хотелось бы, чтобы меня буквально дергало от одного её вида.
Это мягко говоря очень не хотелось бы.
— Что там можно столько времени высматривать? — закатила глаза женщина, вновь напоминая о своем присутствии. — Я хочу поскорее увидеть сына и не понимаю, почему должна стоять посреди холодного, неотапливаемого коридора!
На самом деле, в поместье всегда было тепло, я следила за этим, но если очень хочется придраться, то грех не найти столь удобный повод. Конечно же, фон Ройсс воспользуется возможностью и будет подкалывать на каждом шагу — то ей слуг мало, то слишком холодно, то, возможно, она считает опасным для жизни использовать магию во время готовки.
Вторая бусина — интересно, за моё она испытание отвечает или нет? — ни с того ни с сего накалилась, и я ускорила шаг.
— Ну зачем так бежать! — возмутилась женщина.
— Вы же хотели увидеть сына!
— Я хотела ещё и рассмотреть поместье! Мне, между прочим, здесь ещё жить!
— Жить? — опешила я, останавливаясь.
— Ну да, — хмыкнула женщина. — Не оставит же меня сын одну прозябать в моем крохотном, неуютном домишке. Я не могу позволить себе такую роскошь, как обогревать его с помощью магии…
— Сила исчерпалась? — ядовито уточнила я.
— Я использую её для дела!
— Мы с Людвигом дадим вам денег, чтобы вы могли нанять себе слуг и отопить дом так, как вам будет угодно, — отрезала я, ясно давая понять, что жить эта женщина со мной в одном доме не будет точно.
Кажется, у отца были какие-то другие дома. Где-нибудь в городе, и чем дальше отсюда, тем лучше, потому что уже пятнадцати минут общения с будущей свекровью мне хватило с головой.
Она, вероятно, собиралась возмутиться и несколькими колкими фразами поставить меня на место, но не успела проронить ни слова. Из центрального коридора, к которому мы сейчас придвигались, доносился знакомый шум — и не менее знакомый властный тон.
— Да, настоящий жених должен беречь магию собственной невесты, а о муже я даже не говорю! Разве это дело — позволять девушке взять всё на себя, пользоваться её заготовками, делать бытовые заклинания? Свадьба должна сопровождаться шумом в доме, это должны делать всё слуги, а не моя Гера! И это мне предлагается согласиться отдать её за тебя замуж?
— Кто это? — нахмурилась фрау фон Ройсс. — Что за женщина вычитывает моего сына?
О, я, кажется, прекрасно знала, что именно это за женщина. Наверное, потому ещё больше ускорила шаг, буквально побежала навстречу родному голосу, надеясь, что успею прежде, чем Людвига доведут до такого состояния, что он уже ни ради любви, ни ради денег не пожелает ко мне жениться.
Я вылетела из бокового коридора в центральный и замерла прямо перед своей бабушкой.
— Ба! — воскликнула, не скрывая удивления. — Ты приехала! Но почему без предупреждения? Мы даже не успели ничего подготовить…
— Я была уверена, — протянула Маргрет, — что тебе понадобится моя помощь. И не ошиблась… Надо же! Лина! Так это твой сын?!
Я повернулась и с удивлением обнаружила, как стремительно сереет и мрачнеет фрау фон Ройсс. Что ж… Кажется, наши родственницы были знакомы задолго до того, как повстречались мы с Людвигом.
Глава двадцать вторая. Людвиг
Когда в дверь постучали, и на пороге дома я обнаружил совершенно незнакомую мне женщину с целым выводком разновозрастных детей, среди которых были и трех-четырехлетние, и уже почти достигшие совершеннолетия, я даже не стал спрашивать — и так было понятно, что к нам в гости пожаловала фрау Аденауэр со всеми бесчисленными внуками. Что ж, не просто так говорила мне Гера, что её мать нарожала слишком много детей. Ума не приложу, как можно обзавестись таким огромным потомством!
И как она ещё выжила после всего этого?
Но всякие дурацкие вопросы у меня отпали в тот момент, когда фрау Маргарет — она представилась, не дав мне гадать, как её зовут, — с порога осыпала меня десятком обвинений и почти по-хозяйски зашла в дом. Несомненно, она бывала здесь прежде, хотя, возможно, и нечасто, иначе как бы так отлично ориентировалась во всех коридорах?
А ещё, наверное, была очень сильной ведьмой, потому что могла с легкостью перечислить, хоть и в упрощенной форме, все заклинания, которые использовала Гера, чтобы подготовить дом к свадьбе.
Дети разбегались в разные стороны, как те муравьи, и я был уверен в том, что скоро придется использовать какие-то заклинания для того, чтобы держать их в узде. Может быть, запереть в какой-нибудь комнате? Например, с Казиком!
Ведьмак-досмотрщик из своей комнаты даже носа не показывал в последнее время. Очевидно, боялся, что если будет слишком много крутиться под ногами, то вправду схлопочет за всё то хорошее, что нам сделал. О письме-хамелеоне Гера по сей день вспоминала с содроганием. Правда, от него была и определенная польза…
Впервые за долгое время Гертруда вместо того, чтобы отпихивать меня и притворяться гордой, независимой и преисполненной ненавистью ведьмой, отвечала взаимностью. Конечно, не сказал бы, что спать в её постели — это такая уж большая награда, когда все мысли только в одну сторону, и ты полночи думаешь о том, что надо было напиться успокоительного зелья, чтобы по-человечески уснуть, но…
— Слушай, зятёк, ты вообще слышишь, что я тебе говорю?
— Да, фрау Аденауэр, — выныривая из своих мечтаний, отозвался я.
— Да? А почему тогда ничего не исправляешь?
— А что я должен исправить?
Очевидно, что-то очень серьёзное, потому что женщина от гнева даже замахнулась на меня рукой, но вовремя удержалась.
— Унаследовал от этого мерзопакостника боевую магию! — проворчала она. — А в голове пустота, только ветер воет!
— Я не…
Оправдаться не получилось. Фрау Маргрет была непреклонна и, судя по всему, собиралась добиться своего — заставить меня покаяться во всех смертных грехах. Не совершал? Ничего страшного! На будущее! Впрочем, оно и понятно. Эта женщина имела полное право меня ненавидеть, я, в конце концов, мог стать причиной гибели её внучки.
— Да, настоящий жених должен беречь магию собственной невесты, а о муже я даже не говорю! Разве это дело — позволять девушке взять всё на себя, пользоваться её заготовками, делать бытовые заклинания? Свадьба должна сопровождаться шумом в доме, это должны делать всё слуги, а не моя Гера! И это мне предлагается согласиться отдать её за тебя замуж? — возмущалась она, даже не оборачиваясь на меня.
Фрау Аденауэр явно знала, куда направляется, и собиралась ввести в этом доме свои порядки. Возможно, искала внучку — по крайней мере, на её месте я делал бы именно это. Но Гера не заставила себя долго ждать. Раздался знакомый уже мне звук её шагов, и девушка буквально вылетела из бокового коридора, почему-то встревоженная и не сказать что слишком счастливая.
— Ба! — воскликнула Гертруда, не скрывая удивления. — Ты приехала! Но почему без предупреждения? Мы даже не успели ничего подготовить…