— Привет, Кирюша. С утра тебя не видела, почти начала беспокоиться.
— Излишне, — сухо проигнорировал ледышка явно адресованный именно ему томный жест. — Это Соня.
Разве я представлялась? Или кажущийся безучастным мужчина куда более внимателен к мелочам?
— Да уже знакомы, — хохотнул Семён, торопливо заглатывая остатки колбасы, снимая панамку и делая попытку галантно поклониться. Копна длинных тёмных и не менее кудрявых, чем мои, волос, мазнула по полу. — Знатно ты нас вчера приложила. Респект! С меня должок!
Я поёжилась: как такой бугай намерен отдавать долг? Сразу голову мне оторвёт или чуть погодя?
Лина пришла к неутешительному выводу, что старания ушли в молоко и ни один из мужчин, в особенности ни один встрёпанный блондинчик, не собирается падать к её остроносым сапожкам. Скорчилась, но почти сразу успокоилась и аккуратно пригладила и без того ровную — волосок к волоску — стрижку, призванную демонстрировать её сходство с Клеопатрой.
— И зачем она нам теперь? — местная царица небрежно поправила массивные золотые браслеты на запястьях. — Ты же сказал, что мы опоздали. И она, кстати, ужасно на тебя злится. А мне завидует, — высокомерно добавила она, игриво царапая проэпилированное бёдрышко в разрезе длинной, но крайне откровенной юбки.
Кир грубовато толкнул меня вперёд, чтобы не цеплялась за его плечо:
- Да не нервничай ты, — так, как он встряхнул меня сейчас, бабушка в детстве встряхивала мокрых котят. — Лина — эмпат. Очень прямолинейный эмпат.
— Просто игнорируй её выпады, — посоветовал Вадим, вытирая вспотевший лоб и оставляя на нём белую полосу краски.
— Мы все так делаем, — хохотнул медведеподобный Семён в недра жёлтой панамки.
— Вот эту малявку и игнорируйте, — вспыхнула хищница. — Вы же умеете игнорировать проблемы, верно?
Кир заткнул её, выразительно кхе-кхекнув.
— Мы не бросаем женщин в беде.
— Разве? — прищурилась Клеопатра.
— С каких это пор? — удивился Семён.
— Ура-а-а! Мы теперь рыцари! — неподдельно обрадовался Вадим и тут же плюхнулся на колени. — Ну давайте! Кто-нибудь! Ну посвятите меня!
Кир устало сжал переносицу двумя пальцами:
— Балаган, — шепнул он и добавил громче непререкаемым тоном: — Девушка остаётся у нас на испытательный срок. Наблюдаем за ней и за…
— …ней? — с суеверным ужасом подсказал Семён.
— Да, и за ведьмой тоже, — продолжил привычно раздавать указания шеф. Право слово, могу поверить, что у них каждый день такой же сумасшедший, как этот! — Лина, ты куратором. Объяснишь всё, сориентируешь. Пусть хоть до вечера продержится, — и ушёл, не удостоив меня пожеланием удачи.
Как в первый день в новой школе… Три пары глаз новоявленных коллег уставились на силящуюся казаться уверенной девчонку. Какие равнодушно, какие ободряюще, а какие и откровенно неприязненно.
Обладательница неприязненного взгляда изящно поднялась, приблизилась, вздёргивая идеально очерченные брови, обошла вокруг, как акула, оценивающая жертву, намеренно задела локтем и сообщила:
— Ты нам не нравишься.
— Взаимно, — буркнула я, рассматривая мысы замызганных кроссовок.
— Линка! Да что ж ты человек такой сволочной? — Семён, от которого меньше всего ожидалось заботы, без видимых усилий отпихнул царицу. Сообщил заговорщицким тоном: — Ты на неё не смотри. Лина у нас играет роль главной стервы.
— Главной, потому что конкуренток нет, — вставил Вадим, оценивая криво нарисованный круг и добавляя пару мазков для симметрии. — А так была бы самая обычная.
— Очень п-п-приятно, — я постаралась доброжелательно улыбнуться. Получился злобный оскал, но ребят это не смутило.
Семён вернул на законное место жёлтую панамку и поспешил воткнуть в розетку электрический чайник, венчающий кучу, судя по виду, очень важных бумаг.
— Чай будешь? Да конечно будешь, что я? Зелёный. Ледяной дракон, во!
— Ты со своим драконом уже достал, — Лина снова устроилась в кресле, вполоборота, якобы совсем не интересуясь происходящим. — Сейчас туристы явятся, а ты тут с кружками носишься. Самому не противно?
— Отчего же противно? Это ж чай, не коньяк. Точно! Вадя, коньяк остался ещё? Нет? Жа-а-аль… Да, кстати, — бугай выудил из ящика стола захованный колбасный хвост и целиком вручил мне. — Ты кушай, кушай. День сегодня тяжёлый, силы не помешают. Вот сейчас туристы придут. Надо встретить, проверить, досмотреть. У нас сегодня заявка на… одиннадцать с копейками, да?
— Одиннадцать тридцать пять, — дотошно поправила Лина, тоном намекая, что, кроме неё, здесь вообще никто не справляется с обязанностями.
— Ой, да когда они вовремя приходили! — отмахнулся Семён. — Короче, посмотришь, как оно делается. Ничего страшного, только мороки много. Лин, прощупай их на предмет валюты. Написано, у ребят Лимб родной мир, а оттуда вечно контрабанду таскали.
— Путь в Лимб давно отрезан, гений, — фыркнула эмпат, подошла к столу, безошибочно выхватила нужную бумагу из стопки: — В Лимбе Древо сгорело. Все ходят через Снежные вязы и из Крепости Одиночества отправляют в Лимб астральное тело. Они там призраки, дурень, какая контрабанда?
— Ну из Снежных вязов можно что-нибудь стащить…
— Что? Сугроб? Ледышку?
— Злая ты, Лина, — покачал головой Семён. — Нехорошая.
Лимб. Астральное тело. Другие миры…
Цепляясь за колбасный хвост, как последнюю соломинку реальности, я сползла по стеночке.
— То ли ещё будет! — подмигнул Вадим и нарочно устроился внутри контура так, чтобы я не пропустила представление.
Он подтянул ноги, обнял колени и задумчиво уставился на дерево, явно чего-то выжидая. Секунды текли, как ржавая жижа из прохудившегося крана. Одна, вторая, тре-е-е-е-етья… Пока, наконец, уши коротышки не начали изменять цвет. Бледно-розовый, светло-алый, варёный рак, невыносимо яркое закатное солнце. Они горели, как два запрещающих проезд сигнала светофора, а присутствующие не придавали ни малейшего значения тому, что их друг вполне мог свалиться с инсультом.
— Так и должно быть? — робко поинтересовалась я, держа колбасу наподобие шпаги.
Медведь-Семён оторвался от аккуратного раскладывая чайных пакетиков по крохотным чашечкам, неопределённо хмыкнул и сдвинул панамку сильнее на лоб, чтоб не слепило.
Лина рассматривала свеженький маникюр, умудряясь разом выражать восхищение собственной персоной и презрение к окружающим:
— Мы похожи на идиотов, которые не знают, что делают?
Очень хотелось сказать, на кого они похожи. Но их в комнате трое, а я одна. Так что лучше не хамить.
Между тем становилось темнее. Мрак рассеивал лишь один лопоухий источник света, да лампочка на воткнутом в розетку чайнике.
— А вот тепе-е-е-е-ерь, — Вадя развёл ладони в стороны, готовя их к удару. — Стоп!
Хлопок утонул в шелесте листьев. Время замедлилось и замерло, а ствол дерева, нереалистичным, непонятным, не иначе как магическим образом растущего прямо из пола второго этажа, начал мерцать, обрисовывая контур портала.
Золотые нити, прожилками оплетающие кору, пробежались снизу-вверх, вспыхнули на каждом из тысяч листочков и погасли на всех, кроме одного. Светящийся лист затрепетал на полном безветрии, неслышно зазвенел, как дверной колокольчик, запел беззвучную песню.
Ведьма внутри меня встрепенулась, вглядываясь в крону Древа, наполнилась… надежной? Впервые с того мгновения, как наши души стали соседями, я почувствовала что-то, кроме бесконечной боли.
Она хотела домой. Она любила… там. Она была живым, настоящим человеком. С планами и страхами, с фантазиями и заботами. Она хотела жить. И хочет до сих пор.
— Мне жаль, — прошептала я, хотя раньше чувства к этой женщине, меньше всего походили на жалось.
«Спасибо», — прозвучал в сознании голос бесконечно одинокой ведьмы.
Золотые нити ещё не успели толком оформиться в дверь, а в неё уже требовательно колотили с той стороны:
— Ну где вы там? — для большей убедительности, видимо, туристка междумирья шарахнула по порталу ногой. — Лёва, я же говорила, что после прошлого раза хрен они нас обратно пустят! Левая конторка, зуб даю! Ле-ва-я!
Отвечавший был тих и спокоен, поэтому не удавалось разобрать, что именно он говорил, но явно призывал оставаться терпеливой.
Когда дверь, наконец, распахнулась, первой ввалилась рослая коротко стриженная девица, а за ней, аккуратно ступая, тощий мужичок в очках.
— Я же говорил, всё пройдёт хорошо.
— У меня от твоего «хорошо» зуб на зуб не попадает! Астральная проекция? Да это магическая мастурбация, а не ужин! Я, может, с любимой свекровью выпить хотела!
— Некоторые люди довольствуются одним общением, — тактично заметил ботаник.
— Пусть себе довольствуются. Где моя фляга?
— Личные вещи в камере хранения, — заученно оттарабанила Лина, дежурно улыбаясь. — Поставьте подписи о завершении путешествия здесь и здесь. Позвольте пожать ваши руки в знак успешного сотрудничества, — поочерёдно касаясь кожи путешественников, эмпат удовлетворённо причмокивала и кивала, отправляя их к коллегам. — Спасибо. Семён проводит вас к выходу.
Туристка напоследок показала затылку Лины язык и, цапнув мужа за рукав, удалилась, не прекращая отпускать замечания о лютом морозе и ботаниках, которым для счастья достаточно держаться за ручки и пить апельсиновый сок.
Медведь горестно вздохнул и последовал за парочкой.
— Опять? — стоило Вадиму переступить магический контур, портал замигал перегоревшей лампочкой и исчез. — Вот же неугомонная баба…
С первого этажа послышались отчётливые звуки борьбы.
Я вскочила, готовая разить неприятеля погрызенной в приступе нервозности колбасой.
— Что там происходит? Надо помочь!
Лина отобрала объедки и, отворачивая носик, отнесла их к мусорному ведру к негодованию Вадима, как раз искавшего, чем бы зажевать тяжёлые трудовые будни.
— Сёма отбирает у ребят контрабанду. Обычное дело, — красотка недвусмысленно заступила коллеге дорогу к мусорному ведру и уперла руки в бока. — Вадя, ты же не станешь это есть?
— Ещё как стану! — упорствовал он. — Я умираю, как после торможения есть хочу, ты же знаешь!
— И именно поэтому надо перетерпеть, а не пихать в себя всякий мусор! Твоё тело — храм!
— Это твоё тело храм. А моё — голодный желудок. У Семёна хоть бутер какой остался?
— Вернётся — спросишь.
— Вернётся? — ошалело повторила я. Звуки драки стали чуть громче, разнообразившись стонами ломаемой мебели и красочной руганью. — Ребят, его там, по ходу, убивают…
— Ты совсем тормознутая, да, девочка?
Я молча сверкнула очками, не желая давать Лине новых поводов для подколок, но она, кажется, в них и не нуждалась:
— Вадим затормозил для нас время и открыл портал, я, как эмпат, прощупала эмоции туристов и обнаружила, что они что-то скрывают. Поэтому отправила Семёна обыскать гостей, чем он сейчас и занимается. Окажись они чистыми, сама проводила бы до выхода. Понимаешь?
Я не понимала решительно ничего, но, на всякий случай, кивнула. Желание спрятаться в капюшон толстовки, как улитка в домик, зашкаливало.
— Семён у нас вроде охранника, — куда более спокойно пояснил Вадя. Он обнаружил в одном из ящиков стола пакет карамелек и напихал за щёку целую горсть. Фантики ворохом сыпались из карманов брюк и устилали пол, но парнишка продолжал торопливо разворачивать новые. — Его супер-сила — сила. Как у Лины — эмпатия. Они — гарантия того, что в нашем мире не окажется ничего опасного из параллельных. Но знаешь, что? Мне кажется, эта девица, — Вадя приложил руку к уху, вернувшему нормальный цвет, прислушиваясь к затухающей потасовке, — думаю, ей эта контрабанда нафиг не нужна. Третий раз уже ловим, и вечно какую-то хрень тащит. В первый раз припёрла самострел, но такой… магический. Отобрали. Потом кило каких-то синих яблок. Интересно, что на этот раз. Кажется, туристке эти сувениры и не нужны вовсе. Просто хочется померяться силой с Семёном.
Медведь вернулся аккурат к концу монолога. С собой он принёс таинственный свёрток ткани и синяк под глазом.
— Да, Линка, мир может быть спокоен! — сообщил он с таким зашкаливающим градусом сарказма, что заметил бы и Шелдон Купер. — Его ведь защищаешь ты! — охранник пристроил свёрток на столе и почтительно склонился, похихикивая в ожидании реакции.
— Ну чего там на этот раз? — первым не выдержал неизвестности Вадя и схватился за край тряпки, неаккуратно роняя на пол и её вместе с содержимым и упаковку чая.
Хочется верить, что, будь свёрток по-настоящему опасным, оболтусы вели бы себя более осмотрительно. Потому что содержимое с характерным звуком треснуло и разлетелось на четыре сверкающих прозрачных осколка.
Семён захохотал, придерживая заходивший ходуном живот:
— Сосулька! Что вы там говорили? Только снега из Снежных вязов можно стащить? Ну так они припёрли сосульку!
— На кой она им? — опешила эмпат.
— Известно зачем! — Вадим сунул в рот кусочек льда, с задумчивым видом обсосал и, не распробовав никаких отклонений, радостно захрупал. — Она искала повод помахаться с Сёмой.
— Агент, оказывается, со свекровью поспорила, что сегодня меня уделает. Бедного мужа заставила в штанах эту хреновину тащить, он аж трясся от холода, бедняга! Огонь баба! Жаль, что занята!
— Придурки, — Лина каблучком сапога отбросила кусок льда, оказавшийся у её любимого кресла, и устроилась клубочком, явно намереваясь вздремнуть.
И, несмотря на то что в этой конторе весьма сомнительно обеспечивали безопасность моего мира, я не могла с ней согласиться. Вадим и Семён о чём-то договорились и согласно дали друг дружке пять, медведь отобрал горсть конфет у коллеги для собственного пользования и добродушно поделился со мной. С такими защитниками мир, конечно, обречён. Зато в тартарары он покатится весело и с улюлюканием.
Глава 6. Разбежавшись, прыгну со скалы
К вечеру все и правда успели вымотаться. Гости из параллельных вселенных и путешественники из нашей шастали через междумирье едва ли не через час, и каждого требовалось досмотреть, проверить, а иногда и «успокоить» (что с большим удовольствием делал Семён). Меня же, за неимением супер-способностей, полезных для трудовой деятельности, окрестили подай-принеси. После открытия порталов приходилось бегать за перекусами для валящегося с ног Вади, один раз за обедом для всей компании и ещё раз «ну за нормальным обедом, что ты» для Сёмы, недовольного «набором для травоядных», заказанным Линой. Словом, Денис был прав: о работе секретарши я никогда не мечтала, а более униженной не чувствовала себя уже давно. Ну, сутки, по крайней мере.
— Нет уж, сами насвинячили — сами разгребайте, — Лина туго затянула на талии пояс кожаного плаща и выскользнула в вечер, как хищница, приготовившаяся к охоте. — Волны ненависти оставьте при себе, а я объявляю рабочий день оконченным. Кирюша! Я домой!
Кир не ответил, да и вряд ли вообще оставался в пределах слышимости: с самого утра он не заглянул к нам ни разу, проигнорировав приглашение и на обед и на «нормальный обед».
— Вот понадобится тебе Винду переустановить! — мстительно погрозил темноте Вадим. Но темнота отреагировать не соизволила.
— Да чё она? И так же чисто, — медведь явно не видел ни проблемы, ни крошек, ни конфетных фантиков по всему периметру кабинета, так что поспешил улепетнуть вслед за эмпатом.
Посреди эдакого великолепия прекрасное магическое древо выглядело берёзкой из песни, которую заломать пока ещё не успели, но территорию вокруг уже пометили. Обязанности это, конечно, неслужебные, но в первый день на рабочем месте игнорировать их не стоит. Тем более, что с прежней работы меня угораздило скандально свалить, а новая и, разумеется, идеальная, не спешила манить из прекрасного далёка.
Я присоседилась к Вадиму, который уже оттирал краску с пола мокрой губкой.
— А нельзя просто оставить? Завтра ведь точно так же народ пойдёт…
— Во-о-о-о! — коротышка остервенело принялся драить остатки краски, рискуя протереть дырку в половицах. — Я Киру то же самое говорю. Но он считает, что открытый контур без присмотра оставлять нельзя: вдруг кто-нибудь прорвётся. А кто прорвётся, блин? Сильно много людей, что ли, могут портал затормозить? Это я без ложной скромности, — пояснил Вадя.