Розовые отблески на лице мужчины напомнили о пари, где было условие — «до утра». Но я нисколько не жалела, что эта ночь так закончилась. Я помогла мужчине, пусть через физическую любовь, но все же почувствовать, насколько он желанен для женщины. А что делать, если только любовью можно было спасти человека? Ведьма во мне приятно улыбнулась и подтвердила — все правильно!
А это было главное — осознание того, что я все сделала с открытой душой. В данном случае, отдав любовь мужчине, помогла ему почувствовать и вновь ощутить, что у него есть шанс быть любимым.
— Как тебя зовут, ведьма? — тихо спросил меня мой любовник, легко целуя в плечо.
Он вообще был на удивление нежным, будто знал заранее и предугадывал все мои желания. Приходилось признать — мужчина был самым опытным любовником из тех, кто встречался в моей жизни.
— Янина, — улыбнулась ему, — запомни: как только тебе нужна будет помощь, позови меня по имени — я приду!
— Ты не спросишь, кто я и как мое имя? — удивленно вскинул бровь мужчина.
— Нет, — легко ответила ему.
Теперь было пора уходить. Рассвет становился все заметнее. Почти все небо начало розоветь, все предутренние сумерки окрасились в пронзительные цвета. Пора улетать. Только нужно уйти подальше и не пугать мужчину своим драконом. Уже несколько поколений моя семья живет среди людей, но они все равно падают в испуге на землю, когда видят в небе гордые силуэты рукокрылых.
— Ведьма! — восхищенно произнес мужчина.
— Только не вздумай влюбиться! — шутливо чмокнула его в нос.
— Уже! — так же счастливо произнес мой любовник.
— У тебя будет достойная избранница, я видела, — провела по мужскому лицу ладонью.
— Ведьмы все знают? — как будто подумав о чем-то своем задумчиво спросил он.
— Мне пора, — выпуталась из его объятий и встала, одевая свою простую рубашку, вышитую защитными знаками, — Я хочу сказать, — присела к расслаблено лежащему мужчине. Он опирался на локоть и внимательно смотрел на меня, — Ты самый лучший любовник, что у меня был. Только в твоих руках пела моя душа и тело.
В знак подтверждения своих слов поцеловала мужчину, обхватив его лицо руками. Он ответил на поцелуй, и я вновь потерялась. Он был слишком хорош, мое тело помнило тот восторг, что только что дарил он мне, а потому отозвалось мгновенно.
— Мне пора, — чуть хрипловато произнесла.
Облизнула губы, стараясь запомнить вкус его страсти.
— Откуда ты взялась, ведьма?! — донесся до меня вопрос мужчины, когда я уже бежала через лес, плотно подступивший к речке, на берегу которой мы дарили друг другу любовь всю эту ночь.
— Ты позвал — я пришла! — крикнула ему в ответ, скрываясь в лесной чаще.
Тело приятно ломило в какой-то опустошающей неге, хотелось спать и одновременно прыгать от счастья. Вот я и прыгала через поваленные деревья и кустарники. Мне нужно было отбежать подальше, чтобы подняться на крыло. Человек не должен знать, что ведьма, разделившая страсть сегодняшней ночью, еще и дракон.
— Янина! — донеслось до меня.
Улыбнулась: значит, запомнил мое имя. Почему-то от осознания этого было приятно. Я пробежала через лес, вскоре он поредел и открылось поле, заросшее пшеницей. Приятно ощущать, как ветер обдувал мои разгоряченные щеки, а прохладный предутренний воздух врывался внутрь, стараясь охладить распаленное сердце. На душе было очень радостно.
«Помогла мужчине, от того и петь хочется!» — сказала сама себе и раскинула руки в стороны, будто уже лечу. Потом взмах огромными перепончатыми крыльями, и низкий полет над лесом. Внутри меня душа пела. Помогла, вылечила, подарила надежду в будущем на любовь — что может быть лучше?
НГлава 2
— Мамочка-а-а! — голосила я, стремительно убегая от карающей, злющей и разъяренной ведьмы, которая бегала за мной по двору с хворостиной в руке, — Я больше не буду-у-у!
Мамочка моя пыталась поймать меня и высечь, как это часто делала в детстве. Это у других ведьм дочки примерные, а мне досталась кровь дракона, ведовская сила и наследственность, которая постоянно подбивала на шалости. В этот раз наказание должно было свершиться за праздник в Градке, который мы устроили с Ришкой в первый рабочий день нового года после Серафимы — купальницы: все молодые парни при выходе на работу в поле были нами остановлены и удержаны ведовской силой, чтобы было с кем потанцевать. Ох, и оторвались же мы! Ришка же проиграла и признала свое поражение.
Чтобы подружка не сомневалась в моей победе, я забрала с собой несколько волос того мужчины. Ришка открыла душу на расстоянии, долго смотрела, и не могла поверить, что мне удалось это сделать — подарить надежду и возродить веру в жизнь и любовь.
— А ты хоть знаешь, кто это был? — усмехнувшись, спросила Ришка, бросая в догорающий огонь волосы, чтобы птица гнезда не сплела или кто порчу на человека не наслал.
— Нет! — легко мотнула головой, — Да и незачем! Помогла ему, и пусть дальше живет.
— Попала ты, ведьма! — усмехнулась подружка.
— Я не влюбилась! — грозно свела брови и гневно посмотрела на девчонку.
— Да я не об этом. Ох, Янка! Повеселимся? — Ришка потерла руки.
— А как же! — я тут же вскочила на ноги.
Бессонная ночь, а мне все нипочем! Впереди — танцы, только искупаюсь в Вилюйке, а то не успела с подружками. Ришка составила мне компанию и мы весело плескались, а потом так же, смеясь, отправились в Градок.
— А чего это ты такая веселая? — спросила подругу.
— Посмотрела на тебя сегодня. Ведь ты душу свою открыла, чтобы парню тому помочь, а делала не из корысти или выгоды, а чтобы меня из черной петли вытянуть. Вот и подумалось. Ведьма-подруженька старается, а что я-то упираюсь? Ведь сама себя черной петлей стянула, и никто, кроме меня ее снять не может, пока у меня желания такого не возникнет, — ответила Ришка.
— Темнишь, подруга, — еще подозрительней прищурилась. Я тоже ведьма, и такими красивыми словами сама часто простым людям истинные мотивы прикрываю. — Отомстить хочешь? — догадалась.
— Хочу! — с вызовом ко мне повернулась Ришка, — Выдашь?
— Зачем? Ты, главное, помни — черным ворожить надо так, чтобы не заметил никто, — предупредила честно подругу.
— А я и не буду! — махнула рукой, — Видела недавно Павку — ходит гоголем, хвастается, что ведьма по нему сохнет, забыть не может.
— А ты? — даже остановилась.
— А я вот думаю повеселиться сегодня на славу, чтоб моя ведьминская душа развернулась во всю ширь, — довольно улыбнулась Ришка, — Я-то ведь давно разлюбила этого петуха надутого. Всех достоинств, что лицом чист, а душа серая, мерзкая.
— Может, не надо вовсю-то? — сглотнула и робко предложила подруге.
— Ой, нет! Разгуляться хочу! Отплясать все денечки, что пропустила, пока в доме сидела да плела петлю свою черную! — решительно произнесла Ришка.
Вот, собственно, за широту ведьминской души сейчас и получали мы обе. Ришка от своей мамы по полю, что за Вилюйкой, бегала. Если остановиться, то было слышно, как она голосит. А в доме бабушки Рады от мамочки-ведьмы получала заслуженное я.
Правду сказать, душа у нас оказалась очень широкая, а то, что нас двое было, то и результат удвоился. Каждый пункт нашего веселья отмечался хворостиной с напоминанием и выговором за него.
Получали мы за то, что парней от работы отвлекли, за то, что музыкантов из трактира выволокли на площадь и заставили играть веселые мелодии, за то, что пока танцевали, к нам никто приблизиться не мог, кроме детей, а значит все движение в Градке было перекрыто. Детям у кондитера, лавка которого была тут же на площади, мы накупили карамели и петушков на палочке.
Павке досталось больше всех. Для начала Ришка его осмотрела с прищуром и наложила заклятие. Осел из него получился знатный. Серые ушки забавно торчали, а копытца переминались в нерешительности. Что удивительно, сам Павка этих изменений не замечал, пока не увидел свое отражение в луже.
Вот именно за это мы теперь получали по заслугам. Обе мамы-ведьмы слушать не хотели, что заклятие было лишь иллюзией, что Павку никто в осла не превращал, это была лишь видимость. Но на наряженном ослике покатались все желающие: Павка стоял смирно, а потом резво трусил по краю площади.
Зрители из окон улюлюкали и свистели, довольные представлением, как ведьмочки развлекаются. Танцевали до упаду с каждым парнем. Они же после случившегося с Павкой очень были покладистые, тем более ничего плохого мы от них не требовали — веселись да пляши.
Утомившись, присели на лавочку в тенечке и отпустили всех. Только народ не торопился расходиться. Павка, как только его отпустило, сбежал первым, но грозить в сторону ведьм поостерегся.
Счастливые и довольные мы возвращались домой, когда мамочки наши ведьмы встретили нас на лесной развилке с хворостинами в руках. И как только узнали?
— Мама, я больше не буду-у-у! — прячась за собачьей конурой, которая не позволяла хворостине достать меня.
— А больше и не надо. Одного раза вполне достаточно! — попыталась меня обмануть мама и приложить еще раз, но мои тренировки сказались — догнать меня было практически невозможно.
— Ты посмотри, какая девица вымахала! Драконище! — презрительно фыркнула карающая меня ведьма, — Коса длинна, а ум весь в хвост ушел!
Про ум в хвосте мама давно ругает меня. Сама дракон, но вот не любит она драконов.
— Янина! Ступай в дом, там поговорим! — поняв, что не сможет меня догнать, приказала мама Искра и нахмурила брови.
Будем надеяться, что на этом порка закончилась. Но не тут-то было. Мама не любит пользоваться драконьей магией, потому спокойно отправилась к дому. Но карающие искорки были запущены вслед и точно попали в место пониже спины.
— Мама! — обижено воскликнула я и потерла пострадавшее место.
— Иди, иди! А еще ведьма называется! — пригрозила хворостиной мама.
Невольно ускорила шаг, увеличивая расстояние между нами, и все время поглядывала на нее, чтобы больше не попало от мамы-ведьмы, да еще и дракона, как я.
— Садись! — приказала мама у дверей и выбросила хворостину на улицу, — Теперь поговорим.
Вздохнула: ждать, что меня поймут и простят, как всегда это было, особо не приходилось. Что-то уж больно грозная была сегодня мама. Ничего, два дня отсижусь на грядках, пока сорняки полоть буду, и попа заживет, и мама успокоится.
— Мам, а можно я сначала покушаю? — жалобно посмотрела на строгую ведьму.
— Ешь, — разрешила мне родственница.
Мама у меня настоящая ведьма, недаром ее уже давно избрали в старшие. У нее самый настоящий ведовской дар и характер. Мягкая в общении с людьми, всегда на помощь отзывчивая, приветливая, гостей еще на пороге привечает, и в то же время, как ведьма — беспощадна к трусости, низости. Обмануть или разжалобить ее никому не удавалось. Так что мама моя — самая настоящая карающая ведьма, ее всегда зовут рассматривать самые запутанные дела, где требуется холодный ум. Мне никогда не понять, как она с такой же драконьей кровью, как у меня, остается всегда спокойной и уравновешенной?
— Янина, когда же ты поймешь, что ведовская сила — это дар, а не шалость? — строго начала разговор мама.
Что-то в этом роде я и ожидала, а потому заранее была готова к тому, что буду обещать «больше никогда» и согласно кивать головой. Но оказалось, что мама для меня приготовила совсем другое.
— Когда-то я тоже была молодой и шалости очень любила. Мы с братом много чего творили в этом доме и в храме Матери природы, — начала она говорить то, чего я совершенно не ожидала от своей строгой мамочки, — Риск мог только магией озорничать, но этого нам вполне хватало. Мама моя Рада вместе с бабушками за голову хватались, а папа за хворостину. Ох, порол он нас!
Мамочка с такой улыбкой об этом сказала, будто слаще воспоминания нет. Как-то у меня это не вязалось с моим представлением о наказании. Я-то уж точно порку не буду с таким восторгом вспоминать. Жаль только, брата у меня нет, хотя мне его удачно заменяет дядя Риск. Нет, он живет не здесь, а в империи драконов, но когда я там, дядя многим интересным штукам меня обучает. Так что вполне понимала ностальгию мамы по брату и шалостям с ним.
— Я так же, как и ты сейчас, не понимала, что ведовская сила — это очень серьезная вещь. Меня носило от храма в империю и обратно, — мамочка замолчала и глаза опустила, — Пока не встретила его, твоего отца.
— Ты влюбилась, я помню, ты говорила, что он был твоей единственной любовью в жизни, — вставила в образовавшуюся паузу.
— Да, влюбилась с первого же взгляда, — как-то не очень весело произнесла мама. — Так вот тогда я даже готова была отказаться от того, что я ведьма. Он тоже был драконом. Наша любовь была, как взрыв. Мне казалось, что счастливее меня нет никого на свете. Я обо всем рассказала своей маме, в ожидании того, что она одобрит, поддержит. Мамочка с сомнением покачала головой, но мы все стали ждать, что мой дракон прилетит за мой.
— Что же случилось? Он не прилетел? — жадно расспрашивала я, потому что об этом в нашей семье не говорили, чтобы не расстраивать мою мамочку-ведьму.
— Он предал нашу любовь, женившись на другой драконице, которую ему выбрали родители, — резким и очень сухим голосом произнесла мама, будто стараясь высказать в нескольких словах всю свою боль.
Знаю, драконы любят всем сердцем, а потому любовь у нас такая всепоглощающая.
— Это разбило мне сердце, — так же сухо и очень односложно говорила мама, — Черную петлю я себе не вила. Черное пламя предательства сожгло все внутри у меня. Я потеряла интерес к жизни, — она глубоко выдохнула, чтобы перевести дыхание, — А потом мама и отец отвели меня к «колыбели жизни». Положив руки на нее, я узнала, что под сердцем ношу тебя. Но опаленная внутри душа уже не могла радоваться. Тогда ведьмы, что были в храме, принялись лечить мою душу.
«Прямо, как я сегодняшней ночью» — удивилась мысленно, но рассказывать об этом, разумеется, не собиралась.
— Душа ожила, и в тот самый миг, когда я почувствовала твою любовь и смогла подарить тебе в ответ свое материнское чувство, я поняла, что ведовской дар — это не шутки, он спасает не только людей, их жизни, но и их души, — мама строго на меня посмотрела. — Янина, понимаю, что пока через осознание своего дара не пройдешь сама, никакие истории о чужих судьбах не достучатся до тебя. Так вот, завтра ты летишь к деду Ришу.
— Зачем? — удивилась ее решению.
Дед был со мной очень строг и даже магией баловаться не разрешал. Одна отдушина — во дворце был весельчак дядя Риск, да еще прадедушка, добрейшей души дракон. Как-то так само собой сложилось, что со мной занималась в основном мужская часть семьи. Бабушка Рада почти все время проводила в храме Матери природы, прабабушка Мирабель баловала своих внуков, и мужчины старались сами меня тренировать и воспитывать. Еще у меня был дедушка Гир, но тот все время пропадал на военной службе, где-то далеко в горах. Видела его всего несколько раз, и он мне запомнился очень грозным военоначальником. Я его боялась и восхищалась одновременно. О подвигах дедушки Гира, брата бабушки Рады, рассказывал все тот дядя Риск.
Вообще-то мне специально о них рассказывали, чтобы показать, что военная служба — для мужчин-драконов, а не для женщин, и в пример приводили прабабушку Мирабель — истинную леди. Но добились обратного эффекта — я стала бредить военной службой. Причем в империи женщинам запрещено делать карьеру военного, что меня ужасно расстраивало и бесило одновременно. Со мной на эту тему беседовали все по очереди, начиная от Мирабель и заканчивая моим дядей и мамочкой.
Но… не хочу я становиться ведьмой!
— Отец вызывает — значит, что-то важное. Вчера письмо пришло, когда ты убежала с подружками к Вилюйке, — ответила мне мама и протянула узкую магическую полоску.
На ней мерцали искорки, и её прочитать мог только адресат, то есть мы с мамочкой. Магическая полоска легко летала по воздуху и находила того, кого нужно. Так вот в письме говорилось, что дед меня вызывает для серьезного разговора.
— Но зная отца, думаю, он нашел для тебя решение, — сделала предположение мама.
— Значит, в ведьмы не будет отправлять, раз вызывает в империю, — озвучила свою версию.