А вот у Славы вопросов не было.
Осознание того, что я сейчас перед всеми без ничего, плеснуло в кровь такую ядреную смесь, что его первое касание согнуло дугой, и я натянула платок. Взгляд искал опору в белом полотне потолка, и не находил, как и я — объяснений. Мне же может стать плохо!
Только было хорошо…
От стыда горели щеки, а от его ласк — все остальное. Камера не брала нас крупным планом — ее силуэты расплывались в слезах, копившихся под дрожащими ресницами. Лицо Славы наполовину скрывала моя полусогнутая нога — идеальный ракурс. И он делал со мной то же самое, через что мы проходили уже несколько раз — все так же трогал руками только то, что можно, доводя до оргазма умелой лаской языка и пальцев, обеспечивая самые настоящие эмоции для Марики и ее команды. Я взмокла с головы до кончиков пальцев, не соображая уже почти ничего — просто стонала и хватала ртом воздух, а потом замерла, чувствуя приближение цели Багратова. Он сыграл на мне, как на пианино на публику! И, уверена — сорвал мысленные аплодисменты всей команды, когда я закусила губы и зажмурилась, поскуливая от стыдливого оргазма. Живот метался туда сюда, по щекам катились слезы, хотелось сбежать на другой конец света от всех — такое жалкое детское желание, которому я отдалась полностью, потому что не я играла…
Сыграли на мне.
И я была за это благодарна.
Наверное…
Слава подтянулся ко мне, но не спешил развязывать. Улыбался с занесенной ладонью и, глядя в глаза, опустил ее на живот. Провел по нему горячими влажными пальцами, наблюдая за мной, поднялся к груди… Я уже не знала, чего ждать, но готова была сделать все, к чему он меня подведет. Только все, что он мне заготовил — отвязал руки и прижал к себе, потянув на нас край простыни, как занавес…
— Браво! — воскликнули операторы чуть ли не разом, а я зажмурилась, прячась у Багратова на груди. — Беллисимо!
— Фома, это было отлично! — хрипло вскричала Эрика. — Снова не по плану, но даже лучше!
— Вот лучше бы ты спала ночью, Рика, — ехидно заметил Слава.
В комнате воцарился хаос сродни подготовительному, народ загомонил на разных языках, замигал свет, и только я не двигалась, прижимаясь к Славе и прислушиваясь. Хотелось, чтобы все быстрее стихло, но оно все не стихало.
— Кристина, кофе! — послышался голос Фабии совсем рядом. Пришлось вынырнуть. — Я ничего не видела, — поспешила она заверить. — Халатик?
Вместо ответа я села, натягивая на себя простынь и выпрямилась. Идиотское ощущение — все тебя видели во всей красе, а закрыться все равно кажется жизненно необходимым. Да и правильно — съемки закончены…
А закончены ли?!
Марика сидела тут же на стуле, уже просматривая материал — говорила же, что у нас один дубль. Я спустила ноги, демонстративно не обращая внимания на Багратова, взяла кофе из рук Фабии и протиснулась в ванну. Когда за мной надежно закрылись двери, сползла по стенке и разрыдалась…
* * *
=46
* * *
— Слава, это гениально… — шептала Рика, как заведенная, а я с тревогой поглядывал на двери ванной. Кристина, видимо, собралась просидеть там, пока все не уйдут. — Что с Крис?
— Она не знала…
— Что будешь связывать? — глянула на меня Рика, что удивило — соображать она сейчас не могла, только просматривать материал и набрасывать эскиз монтажа.
— Да…
— Слав, вот не будь я режиссером, отходила бы тебя грязной тряпкой! Но не могу — ты выжал из нее все! Это гениально! Это больше, чем я хотела!
Я уже не был уверен в том, что поступил правильно — принял решение сам, не спросив ее.
Кристина была не готова сниматься в таком кино, она бы точно упала в обморок в самом разгаре, а я не мог этого допустить — не сейчас. Потом бы начались страдания по поводу неудачи, а главное — все наши достижения за эти дни полетели бы к чертям.
Поговорив утром с Даном, я вывел примерный поворот сценария нашего кино, который давал надежду на успех — отвлек Кристину от ожидания приступа. Я даже опробовал его рекомендацию в ванной, а она снова не заметила, что я распустил руки, подхватив ее и прижав к стене. Вообще забыла среагировать!
Только вот признание в любви в план не входило. Я просто сказал это, потому что она перестала мне доверять сразу же, как осталась без возможности двигаться и контролировать ситуацию. Я видел это в ее глазах — ужас, недоверие, пересмотр всего времени, что мы провели вместе. А мы провели, видимо, недостаточно, чтобы она не смогла в один миг это все перечеркнуть и вернуть на меня табличку «Враг моего отца».
Я уже и сам не мог дождаться, когда все соберутся, в конце концов. В итоге они пошли на перекур, потому что сворачивать оборудование оказалось сложнее, чем разворачивать.
— Кристин, — постучал я в двери, и она сразу же открыла. Рыдала — глаза красные, нос в точечку. Как я сумел остаться серьезным — ума не приложу. Только что ей сказать — тоже не знал. Так и смотрел на нее, зареванную. — Не знаю, что тебе сказать…
— Я тоже не знаю, — отвернулась она и уселась на бортик ванной. — Чувствую себя отвратительно…
А это мы еще материал отсняли. Как бы она себя чувствовала, если бы все закончилось в скорой?
— Мне кажется, ты переоценила себя, — оперся о дверной косяк, не рискуя приближаться.
— И ты это всем продемонстрировал, — и она очаровательно шмыгнула носом.
— Не было у меня такого плана, — покачал головой, любуясь ей. Как там? И в горе и в радости? Я, наверное, был неизлечимо больной — мне нравилась Кристина в любом виде. — Ты просто привыкла всего добиваться сама, но это тебе было не по зубам.
— Почему ты так в меня не веришь?
— Ты не представляешь, как я в тебя верю…
— В раскадровке не было всего того, что ты вытворил…
— Я бы не стал трахать тебя перед всеми — не смог бы. И ты бы не смогла, Кристина…
— Лучше бы сказал мне это вчера, — болезненно поморщилась она, подтягивая колени к груди.
— Ты бы послушала?
— Не знаю, мог бы попробовать…
— Я попробовал дать тебе то, что хочешь — кино с Марикой Джаст.
Кристина помолчала, кусая губы.
— Я подумала, что все не так, как ты говорил, когда ты вдруг меня связал, — и снова очаровательный серьезный «шмыг», — что ты на самом деле получил от меня то порно, которое хотел… — И она зажмурилась, а для надежности еще и ладонями прикрыла лицо.
— Я знаю, — и снова не улыбнуться стоило последних сил.
— Ты все заешь… — проскулила она.
— Просто хотел отвлечь. Я звонил Дану вчера, обсуждал варианты сценария с ним, который бы прошел гладко, и все бы остались довольны…
— Ты отвлек, — уже подвывала она в преддверии нового витка слез. Запрокинула голову, пытаясь не дать слезам растечься, а я уже не ждал — шагнул к ней и подхватил на руки:
— Пошли отсюда, а то плитка тут скоро отсыреет…
Я вынес Кристину в спальню, где царил полный беспорядок — ох уж эти мне творческие личности!
— Давай, собирайся, и пошли гулять… Отметим твой дебют в порнушке.
— Слава! — хрюкнула она мило и закрыла лицо ладонями.
— Давай-давай, пошли…
Но вместо того чтобы послушаться, она ухватила меня за руку и утянула к себе на кровать:
— Я на тебя уже совсем не реагирую, — уселась сверху.
— Возможно…
— Ты знал, — жмурилась она довольно, — пробовал…
— Если ты сейчас просидишь еще минуту, я попробую все, что не распробовал.
— Дай мне передышку, — улыбнулась так, что я сразу понял — будет так просить о чем угодно, и я буду давать.
Кристина спрыгнула на пол и побежала собираться, а у меня зазвонил мобильный…
* * *
=47
* * *
Если бы не Слава — выходила бы я по стеночке из дома, а так — пряталась за ним. Только все равно это не помогло. Стоило ступить на первый этаж, раздалось приветственное хлопанье и одобрительный свист:
— Белла!
— Перфетто!
Слава принял поздравления за нас обоих и повел меня из дома.
— Где ты выучил испанский? — вспомнила я свое утреннее открытие.
— Там же, где и все остальные языки — в стране самого языка.
— Обалдеть…
— Бизнес, и ничего особенного, — отмахнулся он.
— А в чем сейчас твой бизнес? — поинтересовалась в такси.
— У меня их много разных, но все легальные. Я не шутил про винодельни и пивоварни. Рестораны у меня тоже в Италии…
— И как ты все успеваешь? — нырнула пальцами меж его, и благодарно сжала. — Лечить актрису-гаптофобку, младшего братца воспитывать, еще и вино сам делаешь…
— Умею делегировать, — довольно улыбнулся он. — Гаптофобку только себе, пожалуй, оставлю… без делегирования.
Я прыснула:
— Это да, боюсь, я неделегируемая.
— Ты не бойся, лучше скажи мне, что дальше?
— Дальше?
— Ну да… Лиссабон мы уже покорили. Программа максимум реализована — кино сняли. Дальше в Москву?
Я задержала дыхание, опасаясь, что ослышалась.
— Было бы неплохо, — кивнула осторожно.
— Ах, неплохо, — скосил он на меня глаза.
— Идеально! Перфетто! — закивала довольно я. — Спасибо!
— Будешь из меня веревки вить, — притянул к себе.
— Понятия не имею, что это такое, — обняла его за шею.
— Я научу… — улыбнулся он довольно, но тут же неожиданно серьезно спросил: — Кристин, а потом? Ты хочешь остаться в Москве?
Тут я быстро себе напомнила, что у меня с этим мужчиной все серьезно. И, вероятно, мне не показалось.
— Ну, если у нас с тобой все серьезно… — начала я.
— Серьезно. Я сказал, что люблю тебя, не для того чтобы отвлечь, расслабить или еще что-то, — смотрел он на меня, повернув голову. Помолчал какое-то время, будто привыкая к новой ступеньке наших отношений, на которую он меня сам и затащил. — Я хочу быть с тобой. — В этом месте мое сердце так быстро застучало, будто он сделал мне предложение, о котором мечтала всю жизнь. А он, собственно, и сделал. — Поэтому хочу обсудить, где будешь ты, чтобы я мог быть с тобой.
— Ты же ненавидишь Москву.
Багратов стиснул зубы так, что на его лице прорисовались решительные жесткие линии. Захотелось узнать, как далеко он может пойти ради меня, но быстро отпустило — он не для таких экспериментов, и сразу раскусит это манипулирование. Не знаю откуда, но у меня не было сомнений — Славе нужна честность. У нас не было в отношениях лжи, недосказанности и прочих «украшений»… С самого начала мы лупили друг друга эмоциями, сдирая мишуру до самой сердцевины. Это было необычно, чувствительно, страшно, обескураживающе, но по-другому нас бы так не корежило от желания преодолеть баррикады, которые настроили от других. Никогда бы не подумала в начале, но Багратов — мужчина, которого хочется не только привязать к кровати, но и к себе…
— Есть такое.
А вот и ответ. Говорил одно, а уже думал, как будет терпеть этот город ради меня…
— Ну, мне понадобится время закончить со своими делами, — пожала плечами. — А так… я могу жить где угодно. Поэтому как скажешь, Слава. — Несмотря на то, что мы уже приехали, Багратов не шевелился. Смотрел на меня сканирующим взглядом так, что стало страшно — что он видел? Не понравился мой ответ? — Что? — не выдержала я, хмурясь.
— Ничего, троллил тебя, — усмехнулся он и толкнул двери. Но, подавая руку, глядел таким темным взглядом, что я едва дышала. — Ты серьезно готова бросить Москву?
— Ну, не бросить, там же отец…
Шумная улица с каменной мостовой никак не мешала делать жизни свои стежки, пришивая друг к другу надежнее.
— Друзья? — Игла пошла вперед, нитка заскользила по проделанному пути, но тут же вернулась с новым стежком:
— Не задалось… — потянуло и надежно связало узлом.
— Детдом учит… — И как он все понимал?
— Ага, — кивнула я, послушно прижимаясь к его руке.
— Понятно…
Вот и все. Вот и как я без него? Совпадали гранями идеально, даже притираться пока не было необходимости, хотя в мелочах еще было все впереди. Но вызов мы приняли. Багратов — это не про вранье и дешевый флирт, это не про актерское искусство. Поэтому он и играл так мастерски. Дай ему роль Гамлета — сыграет. Добавит много своего, но сыграет, и не факт, что получится хуже.
Я отпустила все — страхи, опасения, попытки предсказаний и надежно припрятанное «Какая я была дура!» И я была ей. Со всей отдачей, на которую только была способна.
Мы гуляли по городу до поздней ночи, наслаждаясь жизнью, едой, вином, разговорами. Даже осторожно строили планы. Слава предлагал пожить у него в Риме летом, потому что ему нужно было вернуться к работе. Он, как и мой отец, относился к тем, кто убежден, что хорошо можно сделать исключительно самому. Я согласилась — будет время попробовать все стороны совместной жизни и определиться.
На виллу к Марике я возвращалась уже совершенно другой, позабывшей утренние съемки и наплевавшей на свои переживания — Слава закрыл наш общий гештальт со знакомством. Мы начинали новую жизнь.
Но стоило подняться по лестнице и пройти в гостиную, Слава напрягся, стискивая мою руку.
=48
У камина за столом вроде бы была привычная компания, но стоило одному, сидевшему спиной, обернуться, стала понятна причина напряженности Багратова.
— Слав, привет! — поднялся незнакомец и живо направился к нам.
— Что ты тут делаешь? — вместо приветствия угрожающе потребовал Слава.
Молодой мужчина спокойно перевел на меня взгляд, но даже не подумал поздороваться:
— Ты не звонил, — продолжал разговаривать со Славой, но рассматривал при этом меня. — Не брал трубку. Я забеспокоился. А в Лиссабоне ты можешь быть только у Марики. Вот и все. — И он натянуто оскалился. — Я заслужил объяснений?
— Не звонил, не брал трубку, значит не мог, — жестко чеканил Слава.
— Я вижу.
Кажется, это был Саша.
— Кристина, это мой брат — Александр, — сухо восполнил пробел в неуклюжем знакомстве Слава, на что Саша только дернул уголками губ.
— Привет.
— Привет, — протянул он и перевел взгляд на Славу: — Так… ты мне объяснишь, какого черта игнорируешь меня?
— Слав, будешь кофе? Я пойду сделаю…
— Буду, — нехотя выпустил он мою руку.
Между лопаток коротко опалило незнакомым злым взглядом, но я не придала значения. А в душе нарастала тревога…
* * *
— Ну и?.. — обернулся мелкий на террасе, опираясь на перила.
— Собирайся и лети домой, — сложил руки в карманы.
— Слав, я переживал вообще-то, — вперил в меня злой взгляд. — Мне твой Козлов понарассказывал, что тут на тебя Акопов наехал…
— Я говорил, что все уладил.
— Это она? — кивнул он за спину.
— Она.
— И как?
— Не лезь, — все, что мог сказать. Я не объясню, да и не должен.
— Что с Куваевым? Он уже получил по заслугам? Ты довел его до приступа? — давил мелкий.
— Планы поменялись, — процедил.
Он долго на меня смотрел, усмехаясь.
— Я тут поговорил с Марикой, — продолжил осторожно. — Но она же не серьезно, да? Ты вид делаешь? Только не пойму, зачем…
— Я не делаю вид.
Саша моргнул, выпрямляясь:
— Ты что… правда серьезно? — искривил губы. — Повелся на эту актрису?
— Повелся. Серьезно.
— Она — дочь сраного ублюдка… — замотал головой Саша, не веря.
— Она — его приемная дочь, — возразил спокойно. — И ни в чем не виновата.
— Да что с тобой?! — взорвался он, толкая меня в грудь. — Ты же хотел ему мстить! Мы с тобой жили этим!
— Мы с тобой? — усмехнулся, не двигаясь с места. — Брось, Саш.
— Что брось?! Что?! — петушился мелкий. — Ты обещал, что он поплатится…
— Все поменялось, — спокойно смотрел ему в лицо.
— Из-за девки?! — вскричал он.
— Рот закрой, — предупредил спокойно. — Она — моя женщина.
— Ты и к нему теперь поменяешь отношение? — не веря, хмурился он.
— Я не знаю, тут все сложно.