— Это плохо. Скорее всего, разложение плода уже началось. Марина выпиши срочное направление в сто третий — обращается она к медсестре.
— Нет, я не пойду. Я сначала домой. К мужу — я пытаюсь встать с кушетки и одеться, но врач хватает меня за руку.
— Какой муж? Зарождение крови начнется и всё. Ты же будущий врач сама понимать должна, что это серьезно. Никаких домой, срочно на операцию — я не понимала о чем она мне сейчас говорит, в голове гул и мысли о ребенке и Олеге. — Пошли, сама провожу.
Доктор помогла мне обуться и, взяв за руку, повела по коридорам. Я не видела куда меня ведут, я лишь вытирала слезы с щёк. Мы вошли в белоснежный и прохладный кабинет.
— Егоровна, ты здесь? — спросила доктор.
— Куда я денусь — из — за ширмы вышла женщина лет пятидесяти, очень полная, но при этом улыбчивая.
— Вот привела к тебе — доктор передала второй мою карточку и результаты УЗИ — Замершая беременность две три недели назад.
Егоровна, вроде так ее назвали, внимательно изучила документы и, отложив их в сторону, повернулась ко мне.
— Ну, что солнышко ложись. Не плачь маленькая. Я постараюсь аккуратно, придет время, и родишь ещё.
— Почему ты Олегу не сказала? — свекровь плакала после моей исповеди — За что вы так друг с другом?
— Как Олег узнал?
— Ему позвонил кто — то. Он был у меня, помнишь, я новый гарнитур на кухню купила. Олег вешал шкафчики. А тут звонок. Он поговорил, а потом, не сказав, ни слова спешно ушел. Я поняла, что случилось неладное. Звонила тебе, но ты не отвечала. Весь вечер на таблетках и на телефоне, то ему, то тебе. А ночью он пришел пьяный. Я никогда его таким не видела. Он плакал на кухне, когда рассказывал, что ты избавилась от его ребенка. Ему сказали, что ты сделала аборт. Но ведь это не так?
Мы еще немного поговорили в тишине, Маргарита пересела ко мне и обняла. Прижала к себе, а сама тихо плакала.
— Вы только ему ничего не говорите.
— Почему?
— Это ничего уже не изменит.
— Ты ошибаешься. Я видела сегодня, как он на тебя смотрит. Он все еще любит.
— Нельзя склеить разбитую чашку. Если он вместо того, чтобы поговорить ушел искать утешение в других объятиях, значит, и не было у нас любви. Когда любят, так не предают.
Маргарита ушла, а я села на подоконник, обняла себя за плечи. Я смотрела в ночь. Кругом темнота, как в моей душе сейчас. И рассвет в ней не предвидится.
Мне, действительно, пришлось сделать аборт, так как была замершая беременность. Ребенок умер во мне. И вместе с ним и наша любовь. Перед операцией Олег звонил мне, но я не ответила. Я плакала. Горло свело судорогой от потока слез, я не смогла бы и слова произнести. В больнице я провела двое суток, он больше не звонил. А когда я вернулась домой, то нашла пустые вешалки и полки. Он ушел. И мне было все равно, куда и с кем, я горевала о потере малыша. Вечером на мой телефон пришли фотографии, на них был запечатлен Олег с другой девушкой, он целовал ее, обнимал, как свою женщину. Я не стала звонить ему и выяснять отношения, приняла случившееся, как неизбежность. Это уже случилось и выяснять причину во многочасовом разговоре не хотелось. Мне в ту ночь ничего не оставалось, только, как жалеть себя. Я даже спать на постели, в которой мы зачали нашего малыша, не смогла. Спала на полу, свернувшись калачиком. А утром я решила изменить свою жизнь.
— Что значит, за документами пришла? — декан был непреклонен и не хотел отдавать мои документы.
— Не отдадите, я все равно на защиту не приду — настаивала я, стоя перед уважаемым человеком медицинской академии.
— Ты мне еще поугрожай. Что с тобой? Гормоны? Может, ты беременна? — от этой фразы внутри всё опустилось и захотелось снова зарыдать.
— Игнат Валерьевич, пожалуйста, примите мое заявление — умоляюще попросила, держась из последних сил.
— Нет.
Я выскочила из деканата и через пару шагов столкнулась с дедушкой.
— Настенька, что с тобой? — он любя обнял меня за плечи, а я уже не могла сдержать слез.
— Дед, помоги.
****
— Проходи — дедушка пропускает меня в свою квартиру, а я на ватных ногах вхожу в дом, где провела свое детство.
— Илюш, кого ты к нам привел? — в коридор вышла бабушка, как всегда встречая любимого мужа — Настенька, радость моя — бабушка обнимает меня и обращает внимание на покрасневшее лицо — А что с глазками? Где Олег?
— Оленька, у нас есть мороженое? — перебивает дедушка свою жену.
— Нет.
— Сходи, купи, пожалуйста — они разговаривают взглядами и понимают друг друга. Всегда удивлялась этой способности. Насколько нужно быть эмоционально близкими, чтобы понимать друг друга лишь по взгляду.
— Ясно — отвечает бабушка — Хотите посекретничать.
— Именно.
— Я тогда по дороге зайду к Сергеевне, у неё внуку три месяца, просили посмотреть, температурка поднялась.
— Оля, иди.
У кого — то есть дети, а у меня нет, и не известно будут ли вообще. Я отвернулась от бабушки и слегка, шмыгая носом, отправилась на кухню. Входная дверь хлопнула, и дедушка присоединился ко мне через пару минут. Как мило, они до сих пор целуются на прощание.
— Чай будешь, солнышко? — я села на диван у стола и обняла себя за ноги. Положив подбородок на колени.
— Буду. Малина есть? — монотонно спросила я.
— Конечно.
Дедушка поставил передо мной любимое варенье и кружку горячего напитка. Сам присел напротив. Он несколько минут наблюдал за мной, изучал каждое движение.
— Мне жаль — наконец, тихо произнес он.
— Не надо, не напоминай. Иначе я начну плакать.
— Молчу. Что ты решила?
— Хочу уехать на край света и забыть об этом кошмаре.
— Забыть не получится, эта боль навсегда с тобой останется. По себе знаю. Мы с Олей никому не говорили, но до твоей мамы, у бабушки была еще одна беременность. Малыш родился раньше срока, намного раньше, он не прожил и суток. Ни Оле, ни мне его даже не показали, мы не держали его на руках, у него нет могилы. По медицинским меркам, он мертвый плод. Не ребенок. У нас даже нет свидетельства о смерти. Но, несмотря на эту трагедию, Оля и я нашли в себе силы жить дальше.
— Вы были вдвоем. А я одна — я смотрела в любимые глаза близкого человека и по щеке текла одинокая слеза — Мне плохо так, что выть хочется. Что мне делать?
— Жить.
— Где мне жить? Я не хочу возвращаться в тот дом.
Дедушка встает со стула и достает связку ключей и шкафа, кладет передо мной на стол.
— Вот, держи. Это ключи от моей квартиры в Бийске.
— Где?
— Это на Алтае. Я родом оттуда. Это квартира моих родителей. Я никогда ее никому не сдавал, она пустует после смерти мамы. Я буду спокоен, если ты будешь жить там, а не мотаться по съемным квартирам неизвестно где. Там красивая природа, и есть друзья, которые помогут тебе с учебой и работой.
— Спасибо — я беру в руку ключу и сжимаю, как спасительный круг — Ты всегда помогаешь мне.
— Я всегда буду помогать тебе, и спасать от всех невзгод — дедушка садится рядом со мной на диван и я кладу свою голову на его грудь. Он же обнимает меня за плечи — Ты моя кровиночка. Моя маленькая девочка. Насть, я понимаю, молодые, гордые, рубите с плеча. Но все же, может, поговорите перед отъездом?
— Нет. Он мне изменил. Что он мне скажет? Извини, я выпил и так получилось. Это не оправдание. Или еще хуже, он скажет, что она лучше, чем я и он всегда о такой мечтал. Не хочу я ничего слушать. Мне его оправдания не нужны.
— Олег тебя любит.
— Любит? Ты же сам видел те фотографии, которые мне прислали. Вот теперь скажи, целуют так другую женщину, когда любят жену?
Ответить дед не смог, он просто замолчал.
— Можно я у вас ночевать останусь? Я не хочу в пустую квартиру.
— Я тебя и не собирался отпускать. Сейчас бабушка мороженое принесет. Сядем в гостиной и посмотрим комедию перед сном.
— Не хочу комедию.
— А что ты хочешь?
— Любовь и голуби. Про мымру крашеную.
— Это её натуральный цвет.
Тот вечер мы включили любимый фильм деда, они с бабушкой в обнимку смотрели на телеэкран, а я, завидуя, бросала на них взгляды, мне хотелось так же до старости, держась за руки прожить нашу с Олегом жизнь. Но не сложилось.
Утром я села в поезд и уехала в новую жизнь. Жизнь, где нет места Мартынову.
Глава 17
— Девчонки, что будем дарить нашим мужчинам на двадцать третье февраля? — Юлия привлекает наше внимание своим вопросом.
Мы традиционно вчетвером сидим в ординаторской за чашечкой чая перед началом рабочего дня. Болтаем на отвлеченные от работы темы, а тут Юля вспоминает про красный день календаря. До праздника еще две недели, а мы, действительно, забыли, что мужчинам нужно приготовить поздравление.
— Давайте, как всегда накроем стол — предлагает Ольга, доедая последний бутерброд.
— Скучно — перебивает Юлия — Каждый год одно и то же. Вам самим — то не надоело?
— Что ты предлагаешь? — интересуется Светлана, зная, что у Юлии уже есть план. Она не тот человек, который будет попусту болтать.
— Есть одна идея — выдерживает театральную паузу, смотря на каждую из нас по очереди — Персональный подарок.
— Какой подарок? — почти хором спрашиваем мы.
— Персональный. Раньше мы, по сути, дарили один подарок на всех мужчин, верно? — девчонки кивают в ответ, я же сижу молча и безучастно, так как для меня это впервые. — В этом же году, каждый мужчина получит подарок от одной конкретной женщины, кстати, я посмотрела в отделе кадров, соотношение мужчин и женщин практически одинаковое. Подарить можно всё, что угодно: сувенир, бутылку алкоголя, какую — нибудь хрень для автомобиля, типа, ароматизатора, полироли для панели или универсальной тряпки, они между прочим прилично стоят.
— Идея в принципе оригинальная и подобного мы еще не делали. И как мы будем делить мужчин? — Ольга не может уловить суть предложенного Юлией варианта поздравления, впрочем, как и мы. Мы просто хлопаем ресницами.
— Очень просто. Пишем имена мужчин на бумажку — она берет со стола лист формата А 4, рвет его на несколько частей, пишет на них имена и закручивает в трубочки — Сворачиваем, кладем в барабан — берет глубокую тарелку из кухонного шкафа и кладет бумажки в нее, перемешивает содержимое руками — И вытягиваем.
— Давай, Оля, ты первая — протягивает тарелку к нашей любопытной рыжей красавице, та в свою очередь, даже, не опустив полностью руку в тарелку, взяла самую верхнюю карточку и передает её Юльке.
— Крымов — громко вещает оратор, развернув трубочку.
— Не может быть — Оля забирает из рук коллеги карточку, чтобы убедиться, что именно фамилия Глеба написана на этом клочке бумаги, и подруга попросту не подшутила над ней. Но, увы, убедившись в этом, она разочарованно вздыхает. — Давайте, я перетяну — она умоляюще смотрит на нас, но мы единогласно, отрицательно, киваем ей в ответ — Ну, честное слово, я и так прячусь от него, а тут еще и подарок дарить. Персональный.
— Если хочешь, чтобы он отвязался от тебя, подари то, что ему точно не понравится. Может, тогда он поймет, что вы не пара — советует инициатор данного балагана, посмеиваясь.
— Света? — теперь злополучная тарелка перед Светланой. Она же подходит к вопросу очень тщательно, очень долго капается в бумажках и, наконец, через пару минут вытягивает карточку.
— Мартынов — спокойно читает она.
— Анастасия Николаевна? — Слава богу, перспектива поздравлять Олега прошла мимо меня, и мне в принципе бояться теперь нечего. Быстро опускаю руку в чашку и достаю с самого дна карточку.
— Иван — по — моему я погорячилась насчет того, что мне теперь нечего бояться. Знаю, что у Юлии с Ваней тайный роман, поэтому, немного неловко, что мне достался для поздравления чужой мужчина — Могу отдать тебе — протягиваю свою карточку Юлии — Мне не принципиально, кого поздравлять.
— Нет, Настя. У нас честные выборы — она снова смотрит на Ольгу, та же в свою очередь убивает нас своим взглядом — Ваня, так Ваня. Кто же достанется мне? — Юлия повторяет те же манипуляции, что и мы.
— Коршунов. Отлично — она выбором своим довольна — Ну, вот механизм понятен?
- Предельно — отвечает всё ещё недовольная Ольга.
— Тогда нам осталось взять в отделе кадров полный список сотрудников мужского пола и сделать карточки — командует Юлия Романовна.
— Ну, раз идея твоя, тогда ты и займись этим — улыбаясь, говорит Светлана.
— Вот, вы наглые. Хорошо, я сделаю карточки, а вы потом проведете эту лотерею между женщинами.
— Договорились — опять одновременно отвечаем мы, вставая со своих мест. Рабочий день начался. Пора пойти потрудится.
*****
— Света, что с тобой сегодня? — после обхода пациентов я захожу в кабинет подруги. Светлана за завтраком все время витала в облаках, и отвечала на наши вопросы невпопад. Такое поведение ей не свойственно. Она улыбчивый и открытый человек, а последние три дня замкнутая и молчаливая.
— Ничего — Светлана смущается от моего вопроса и прячет взгляд в сторону — Немного устала.
— Не хочешь, не говори, но ты, же знаешь, что я могу выслушать — даю пищу для размышления, разворачиваюсь и иду в сторону двери.
- Насть, останься — тихая просьба заставляет меня замереть на месте.
Я вернулась к столу, присела напротив подруги. Молчу, жду, когда сама начнет говорить. В такие моменты нельзя подталкивать и торопить. Порой очень трудно подобрать нужные слова и вообще начать.
— Мне, кажется, что я беременна — на одном дыхании говорит она.
— Кажется, или беременна? — осторожно спрашиваю я.
— Я не знаю — шепчет Света, тяжело, вздыхая. В уголках глаз заблестели слезинки.
— Ну, ты даешь, врач гинеколог. Кому, как не тебе знать признаки беременности.
— Я так нервничаю, что у меня в голове всё перемешалось. У меня задержка три дня и тошнить по утрам уже неделю. С Костиком у меня вообще ничего подобного не было: ни тошноты, ни токсикоза, ни прихотей, типа селедки с медом или варенья с рассолом. А вот Анечка оторвалась на мне по — полной, первые три месяца я из туалета вообще не вылезала, меня полоскала даже от пары глотков воды. А тут, вроде ничего, но при этом что — то есть.
- Ты не хочешь этого ребенка? — самый страшный вопрос все же срывается с моих губ.
— Я … не знаю — слезы все же побежали по щекам — Мы с Димой об этом даже не говорили. Света боится реакции своего мужчины, ведь они относительно недавно решили попробовать возобновить давно забытые отношения. А тут сразу ребенок.
— Значит, сексом не предохраняясь, вы занимаетесь, а о последствиях как — то не поговорили — я пытаюсь разговаривать с ней непринужденно и шутя, но это трудно, смотря на ее обеспокоенное и бледное лицо.
— Да, мы всегда предохранялись. Всегда — она смахивает пальцами слезы с щек — Без презерватива я даже о близости и не думаю. Я ж не малолетка какая — то, я взрослая женщина, мать двоих детей, я врач гинеколог в конце — то концов. Как я — то могла так опростоволоситься? — вопрос риторический и самой себе.
— А может презерватив порвался, а Дима тебе об этом не сказал? Ну, судя по количеству его детей, он парень плодовитый — все — таки он многодетный отец, не каждый мужчина в наше время способен на такие подвиги.
— Настя, мне не смешно — строго на меня смотрит подруга, ломая в руках карандаш.
— А я разве смеюсь — я беру стул и присаживаюсь рядом с подругой, обнимаю ее за плечи — Может, Дима боится с тобой говорить на эту тему, вот и подумал решить ее вот таким кардинальным способом. Ты же не сделаешь аборт? Ты скажешь ему о ребенке?