Все началось с Севиной самодеятельности. Учуявший некую странность в заурядном с виду хулиганском нападении на подчиненного, подполковник провел расследование и был приятно удивлен. Оказывается, один из нападавших представился свидетелю его, Черепцова, именем и званием, а подполковник отлично помнил, при каких обстоятельствах лишился удостоверения. Доложив руководству, что хулиганов установить не удалось, он занялся делом лично. В неделю расколол потерпевшего мордоворота, узнал о; Бэбике, понял, что судьба предоставила прекрасную возможность улучшить собственное финансовое положение. Спустя еще неделю Валентин Петрович знал почти все. О дедушке, ухитрившемся помереть не на тюремных нарах — с учетом нанесенного плановой экономике СССР ущерба, — а в собственной постели, о непутевом внуке. Пьяница Мишка тоже не остался без внимания. Кроме того, люди Черепцова отыскали в Сочи дипломата Казика, третью неделю бюллетенившего в злачных местах черноморской жемчужины и доставили перепуганного курортника в Минск, где Валентин Петрович выжал из того все до капельки.
До поры подполковник никого из фигурантов не трогал, полагая, что в деле слишком много неясностей и торопиться не резон. Установил наблюдение за квартирой и дачей Будиловского, «пристегнул» двух топтунов к Мишке. К счастью для Сэта с Зубом, произошло это через день после изъятия у Бэбика остатков сокровищ, поэтому на их след гебешники не вышли. Бэбик преспокойно сидел на даче, изредка наведываясь в Минск за продуктами, а Мишка жил исключительно по законам Кир-Буха, наводя на наружное наблюдение ужас феноменальным количеством выпитого за день спиртного и вызывая у непьющих на работе тихарей черную зависть своим вечно пьяным видом. К удивлению Черепцова, никакого присутствия Севиных обидчиков не наблюдалось, и он решил форсировать события. Три исполнителя — все бывшие офицеры спецназа, — сейчас специализировавшиеся именно на таких вот, щекотливых, заказах, должны были вытрясти из Бэбика дедушкины богатства и внести ясность — кто же разгуливает по городу с черепцовским удостоверением в кармане. Христианское всепрощение Валентину Петровичу не импонировало, сказывалась многолетняя привычка все расставлять по своим местам. И приобретенная в органах склонность считать себя чуть ли не Богом — око за око и каждому аз воздам.
Угостив приезжих великолепным обедом, Черепцов предложил прогуляться по набережной Свислочи, где и ознакомил их с заданием. Тут же вручил собранные на Мишку и Бэбика досье, фотороботы Зуба и Сэта, ключи от «девятки» и поинтересовался: — Вопросы? — Вопрос один, — отозвался Стас, бывший у москвичей за старшего. — Оплата… Вы тариф знаете, тридцать процентов от стоимости изъятых ценностей.
— И двести баксов в день, если изымать будет нечего, — продолжил Гном, самый низкорослый из налетчиков. Черепцову они так и представились — Стас, Гном и Веня. То ли клички, то ли рабочие псевдонимы. Документы в отеле, разумеется, предъявили, но вряд ли подлинные. Впрочем, Черепцова это не интересовало. Главное, чтобы с делом справились.
— Кроме текущих расходов, — добавил Веня, провожая взглядом стройную девчонку в умопомрачительно короткой юбке, — отель и все такое оплачиваете вы.
Валентин Петрович перехватил Венин взгляд и рассмеялся: — Согласен, за исключением лекарств от гонореи, оплачу все счета. Когда приступаете?
— Уже, — Стас сплюнул в реку и посмотрел Черепцову в глаза, — и, как условились… Ваша крыша — наша работа.
* * *
Крохотное кафе на Комсомольской улице, неподалеку от стадиона «Динамо», не пустовало, хотя цены здесь не кусались даже — разили наповал. Тех, кто жил на, так называемую, среднестатистическую зарплату.
Заполнившие небольшой зал посетители, как говорят в Америке, из денег выскочили, рубли-доллары от получки до аванса не растягивали, потому и чувствовали себя достаточно независимо.
В основном здесь собирались молодые спортивные ребята, чем-то друг с другом схожие. Что и неудивительно, промышляли одним и тем же — частным сыском, рэкетом и охраной, чаще просто совмещая все эти занятия. Года четыре уж, как кафе на Комсомольской превратилось в своеобразный клуб таких вот джентльменов удачи. Здесь заключались договоры, чинились разборки, приобреталась необходимая информация, заодно ребята просто отдыхали в своем кругу. Случайная публика дальше дубовых дверей, охраняемых здоровенным вышибалой, не просачивалась, а кто и ухитрялся, быстро понимал, что попал не по адресу и старался поскорее ретироваться.
Зуб с Сэтом сидели за угловым столиком, тянули ледяной «Будвайзер» прямо из банок и ждали. Вот-вот должен был появиться Витя, водитель-дальнобойщик, взявшийся переправить в Карлсруэ добытые аферистами ценности и валюту.
Всю последнюю неделю друзья посвятили отъезду на Запад. Денег не жалели, время было дороже. Задерживаться в Минске Зуб не собирался. В конце концов почти все уладилось. Лене, подмазав кого надо, сделали паспорт с открытой германской визой, Сашке Сережин гравер тюкнул штемпель, позволяющий пересечь границу воюющей Югославии. Оставалось получить от Вити, не раз уже совершавшего в Германию полосатые рейсы с контрабандой, подтверждение, что ценности благополучно лежат в Сэтовом сейфе банка и распрощаться с многострадальной родиной.
Сперва решили втроем добраться до Карлсруэ, устроить там Лену и немного развеяться. Потом Сэт с Зубом нацеливались прокатиться по истерзанной междоусобицами Югославии, как-нибудь выкрутить Сашке тамошнее гражданство, а далее — по программе. Свадьба, получение права на жительство в ФРГ и спокойная жизнь в цивилизованном обществе. Сэт, правда, переезжать насовсем не собирался. После Сашкиного обустройства, решил покататься по Европе, слетать в Штаты — в общем, мир посмотреть и себя показать. Но с Минском не рвать. Сергей считал, что жить и умирать следует там, где родился. Сашка друга не отговаривал, понимал, что это бесполезно. А Лена… Лена жила теперь только любовью к Сашке, доверилась тому полностью и ни о чем не жалела. Все ей воспринималось сквозь призму этой любви, потому и переезд и даже урановую аферу считала делом вполне естественным. Угрызений совести не испытывала, если Сашка говорит, что должно быть так — пусть так и будет. Квартиру на Калиновского она пообещала отдать Мишке, посоветовав тому сразу подарок не пропивать. Цены на недвижимость, мол, еще подскочат, а пока сдавай, дорогой, метры за валюту, на водку-селедку денег всегда хватит. Мишка от радости даже не поинтересовался, почему Лена уезжает не с Бэбиком, а с Зубом, да и Бэбик, окончательно, по его словам, испортившийся, стал Мишке безразличен. Сам же Бэбик так и сидел на даче, ожидая команды стартовать в Гамбург с контейнерами, и ни о чем не догадывался.
— Гутен таг, — Витя, худощавый блондинистый красавчик, больше похожий на рекламного плейбоя, нежели на водителя грузовика, возник словно бы ниоткуда.
— Наконец-то, — Сэт, показал на свободный стул. — Присаживайся и рассказывай. Как поездка?
— Все тип-топ… Твои дела в порядке, проблем не возникло. Вот ключик, — Витя протянул маленький никелированный ключ от сейфа, — кстати, с начала мая банк коды в хранилище меняет. Твой теперь «гросфатер».
— Дедушка, значит, — Сэт спрятал ключ в бумажник. — Держи, здесь десять штук, как договаривались. — Сумка с десятью тысячами долларов перекочевала Вите под ноги. Тот взглянул на часы и поднялся:
— Верю и не пересчитываю. Понадоблюсь — телефон знаешь, а сейчас, извини, спешу. — Водитель растворился в полумраке кафе.
— Серьезный парень, — похвалил курьера Зуб, — тайм ис мани, ничего лишнего.
— Зато надежный. Я с ним третий год дело имею, никаких сбоев, Сэт допил пиво и огляделся: — Давай по соточке, за удачу.
Заказали по сто граммов «Абсолюта», потом еще по сто. Уходить не хотелось, набегались за последние дни так, что оттянуться совсем не мешало. Тихая музыка и уютный полумрак к тому и располагал, Зуб взял у бармена бутылку «Тропикала» и заявил, что пока не усидит ее до дна, с места не сдвинется.
Бархатная занавеска у входа раздвинулась и в зал ввалилась целая компания, пять-шесть ребят и две девчонки. Парни с виду были абсолютно неразличимы — крутые плечи, короткие стрижки, надменные улыбки на мордатых физиономиях. Зато девицы Зуба заинтересовали:
— Серега, смотри, кто пришел. Триппер наш ненаглядный. Помнишь, в тот день, когда я освободился… — Присмотревшись повнимательнее к остальным членам компашки, Сашка помрачнел.
— И эти здесь.
— Кто? — прищурился Сергей.
— Да поцапался я тогда в кабаке, рассказывал же. Пошли-ка, лучше, отсюда. Не дай Бог, разборки начнутся, а МВД через дорогу.
Друзья поднялись, но побитые Зубом сутенеры, кажется, что-то учуяли. Оторвавшись от стойки, они зашептались, поглядывая в угол зала, после чего трое двинулись туда, а двое блокировали выход.
— Какая встреча!.. — расплылся в улыбке детина, служивший в подвальчике на проспекте гардеробщиком. — А мы тебя по всему городу ищем. Должок вернуть хотим.
— Хрюня, в чем проблема? — из-за крайнего столика поднялись еще двое, судя по всему, приятели гардеробщика. Как-то получилось, что в кафе не оказалось никого из Сэтовых или Сашкиных друзей, зато у того таковых подсобралось ползала. Откуда-то сзади подвалили еще трое юниоров.
— Да вот, рецидивист наглеет, — еще шире улыбнулся Хрюня, — девочек пользует, а платить не хочет. Зуб мне выстегнул, — поковырял он толстым пальцем во рту.
Бархатные шторки вновь распахнулись и в зал, отодвинув Хрюниных дружков, сунулись трое новых посетителей. Те попытались оттеснить их в холл:
— Мужики, покурите, позже зайдете. Сандень.
Но троица как-то ловко обогнула преграду, пришельцы осмотрелись и уселись за свободный столик с самым нейтральным видом. Нас, дескать, ваши дела не касаются. Впрочем, особого внимания молодежь на них не обратила. Сашку с Сергеем обкладывали со всех сторон, чего там интересоваться вновь прибывшими.
— Стоп, братва, — Зуб попытался уладить дело миром, — с девчонками я рассчитался. А что подрались, так ты Хрюня, сам виноват, не я же первый начал.
— Он еще базарит, козел, — Хрюня совсем позабыл, что за козла однажды уже ответил. Зуб и напомнил, плюнув на явный перевес противника. По его мнению, на свете еще оставались поступки, прощать которые нельзя при любых обстоятельствах.
Свора сорвалась, как с цепи. Хрюня, сметенный в угол мощным ударом ноги в подбородок, не успел даже долететь до стенки, а друзья уже прижались спина к спине, блокируя летящие отовсюду удары. Спасло их только то, что молодежь навалилась разом, нападавшие один одному больше мешали, чем помогали. Да и оборонялись аферисты грамотно, на слабенькие тычки не реагировали, отражая и пресекая в зародыше лишь наиболее опасные выпады. Потихоньку смещаясь к стойке, друзья ухитрились выстегнуть уже троих, но силы по-прежнему были неравными. Правда, добравшись до цели и ощутив за собой дубовый прилавок, пустили в ход тяжелые высокие табуреты, отчего противник временно отступил. Но уже появились в руках Хрюниных соратников короткие пластиковые дубинки, блеснул шипастый кастет, а двое выдернули из плечевых кобур газовые револьверы. Вышибала запер дверь на засов. Соседство МВД не позволяло выносить сор из избы, да и с Хрюней у него, похоже, отношения были неплохие.
Кстати, сам Хрюня уже оклемался и, протолкавшись сквозь толпу нападавших, возглавил атаку. Орудовал он стальным стулом, отклоняя высокой спинкой раскрученные в воздухе табуреты, до поры позволившие друзьям одерживать натиск противника.
— Надо уходить, — Сэт ахнул по затылку зазевавшегося стриженного бугая, — затопчут, гады. — Сашка, больше действуя ногами, промолчал. Надо-то надо, а как? Обложили их, как пещерные люди обкладывали мамонта, не протолкнешься.
— Серега! — шум побоища перекрыл громкий возглас одного из нейтралов, до сих пор молча любовавшихся дракой из-за столика.
— Ты, что ли, молодеть тренируешь?
Сэт отвлекся, среагировав на смутно знакомый голос, и пропустил превосходный удар дубинкой в висок. Табурет с грохотом грянул на мраморный пол, но нанести второй удар обладатель дубинки не успел. Тот, кто окликнул Сэта, как-то по-змеиному выскользнул из-за стола, распластался в воздухе и коротким ударом в ухо заставил Серегиного обидчика таранить лбом стойку бара. Остальные пришельцы ринулись вслед за своим лидером и расстановка сил мгновенно изменилась. Трое нежданных помощников и воспрявший духом Зуб работали четко и слаженно, оторопевшая молодежь рассыпалась по углам, помышляя теперь лишь об обороне, но и оборониться толком им не позволяли. Точно выверенные удары заставляли то одного, то другого из Хрюниных корешей опуститься на пол и думать лишь о том, как преодолеть дикую парализующую боль. Визг, писк и хриплые стоны заглушили включенную барменом на полную громкость музыку, перевернутые столы и опрокинутые стулья время от времени взлетали к потолку, что-то орал, катаясь по полу, Хрюня, зажав рукой окровавленный затылок, но как-то враз все вдруг прекратилось. Кроме посетителей, благоразумно воздержавшихся от участия в потасовке, на ногах остались только три залетных богатыря и Сашка. Сэт сидел под стойкой, хлопая мутными глазами — злополучная дубинка таки отключила его минуты на две.
— Серега, — тот, кто первым пришел на помощь, подхватил Сэта под мышки и поставил на ноги. — Друзей начал забывать?
Сэт встряхнул головой, пытался избавиться от гула в ушах и изумился:
— Славка?! Овчинников! Ты откуда взялся?
Спустя десять минут все пятеро сидели в салоне «опеля», летевшего по проспекту в сторону площади Победы. Насколько понял Сашка, Сэт учился с лидером, подоспевшей на выручку троицы, в Рязанском училище. И в Афганистане они были вместе. Остальные двое тоже имели к спецназу какое-то отношение, вот и вылились посиделки в негостеприимном кафе во встречу ветеранов, со всеми вытекающими из этого последствиями. Этих самых последствий вытекло из бутылок по пути к Сэту, пригласившему компанию к себе, изрядно. Посидели, покиряли, посмеялись над веселыми историями Станислава, оказавшегося прекрасным рассказчиком.
Друзья его, правда, больше отмалчивались, как и Сашка, которому очень не понравился изучающий взгляд одного из гостей, низкорослого крепыша Володи. Беседа крутилась в основном вокруг воспоминаний о прошлом, дней нынешних почти не касались. Станислав как-то ловко оставил вопрос Сергея о том, чем же он теперь занимается, без ответа, а сам Сэт естественно, о делах и планах сегодняшних не распространялся. Пробурчал что-то о вечных неувязках в бизнесе, в подробности не вдавался.
Около семи вечера гости засобирались. Сэт проводил их до стоянки такси, пообещал поддерживать со Станиславом связь и помахал рукой вслед увозившей троицу «Волге». Его однополчанин, сидевший рядом с водителем, махнул в ответ, обернулся к своим приятелям и поинтересовался: — Что ты, Гномик, имеешь доложить? Весь вечер, как спаниель, стойку держал…
— Посмотри-ка, Стас, — крепыш полез в карман и вытащил полученные от Черепцова фотороботы, — твой сослуживец не очень, а второй, Саша, сильно на фигуранта смахивает.
— В отель приедем, разберемся, — Стас покрутил снимки в руках и покосился на таксиста, — если они, то поздравляю. Фактор случайности штука немаловажная, Везет с самого начала, значит и дальше все будет тик-так.
* * *
Бэбик радовался, как ребенок. Неделю убил, внимательно изучая в чердачное окно подходы к даче и наконец-то засек своих опекунов. Видимо, прежних невидимок сменили не такие уж ловкачи, а может сам он стал более зорким. Во всяком случае, углядел-таки двух типов, явно интересующихся его дачным участком и решил непременно похвастаться перед Валентином Петровичем — дескать, тоже парень не промах.
В будние дни соседские домики пустовали, дачники наведывались только по выходным. Около девяти вечера апрельское солнце скрылось за макушками сосен, вокруг сгустилась мрачная прохладная тишина и, покурив на крылечке, Бэбик вернулся в дом. Полистал газету с программой передач, включил телевизор и уселся поудобнее, приготовившись посмотреть новую российскую комедию с Леонидом Ярмольником.