— А что ты хочешь? – в тоне Шервуда сквозит недовольство.
— Можем просто погулять, — я тяжело вздыхаю. Понимаю, что весь этот разговор выставляет меня в статусе истерички.
Мы действительно идем гулять. Бесцельно бродим по улицам центра, заглядываем в витрины и даже пытаемся вести непринужденную беседу. По началу мне вообще не хочется разговаривать, только погрузиться в собственные мысли, но Дэну удается меня разговорить.
— А насколько ты близка с братом? – внезапно спрашивает Шервуд.
— Достаточно. Мы постоянно поддерживаем связь, часто видимся… Я у него вместо домашней зверушки, о которой хочется заботится, — отвечаю я.
— Знаешь, он ведь мне писал недавно.
Ну кто бы сомневался… Вадим – хороший брат. Но все его вмешательства в мою личную жизнь, даже если ее нет, действительно раздражают. Вот только что с этим делать и как повлиять, я представляю с трудом.
— Что писал?
— Что-то вроде «Оставь Крис в покое. Я знаю, что ты за человек и не хочу, чтобы ты обижал мою сестру», — закатывая глаза, произнес Дэн.
— Ооо, это он еще мягко, — удивленно пробормотала я.
— Не буду же я сообщать тебе все эпитеты, которыми он меня наградил, — хмыкнул Шервуд.
— Прости. – Мне действительно стыдно. С учетом того, что с Шервудом у нас ничего нет и быть не может, он не заслужил все это выслушивать.
— Не бери в голову. Я его понимаю, — серьезно говорит Денис. Его вечно шутливый тон становится каким-то серьезным. – У меня у самого сестра. Ей шестнадцать, и она сводит меня с ума.
— Сводит тебя с ума?
— Ага. Сбегает по ночам из дома, шарахается с какой-то непонятной компанией… У нее уже четыре татуировки! После второй родители отлучили ее от карманных денег и не спрашивай меня, на какие средства она делает эти тату. Если честно, я не очень хочу знать. А знаешь, кто в этом всем виноват?
— Кто?
— Я, — усмехается Дэн. – И ответственный тоже я.
— Фигово быть старшим братом бунтующего подростка, — замечаю я. Разговор, наконец, перестает напрягать, даже становится интересным.
— Там бунтовать-то не за что. Она все злится, что родители как-то ограничивают ее выбор… Вот только выбора я как-то не услышал. Она впустую отстаивает свои права, хотя сама толком не понимает, за что именно.
— Может, она просто не хочет говорить, за что именно?
— Но какой тогда смысл отстаивать?
— Внутренняя неудовлетворенность.
— Эм, мы вообще-то о моей сестре говорим, — несколько нервно хмыкает Шервуд.
— Я не про ту неудовлетворенность, — я не могу удержаться от улыбки. И пусть только попробуют Анька с Витей меня убедить, что мысли Шервуда не в одной плоскости протекают. – А про социальную. Может, она хочет заниматься тем, что никогда не одобришь ни ты, ни твои родители. Знает заранее, а потому и бастует заранее. А поговорить боится.
— Вряд ли мои родители могли бы хоть что-то не одобрить в Алене. Даже если она вдруг решит быть вольным художником и скитаться по миру. Им просто хочется, чтобы она была счастлива и имела позицию, цели…
— Может, это тебе так кажется, потому что ты соответствуешь их запросам? – я задаю вопрос излишне резко.
Тут же прикусываю себе язык. Да, Дэн – друг. Но не настолько близкий, чтобы я так откровенно лезла к нему в душу и в его уклад семьи.
— Соответствую запросам? – Дэн хмурится. – Ты про специальность?
— Да, — я уже не рада, что подняла эту тему.
— Может быть. Я не думал об этом… — внезапно задумчиво выдает Шервуд. И следом уже веселее: – Но знаешь. Мне иногда жаль, что у нас с сестрой не такие близкие отношения, как у тебя с братом. Я бы тоже хотел кому-нибудь угрожать о том, что прибью, если ее кто-то обидит.
Не могу удержаться от смешка.
— Могу тебе сказать по секрету, что младших сестер иногда очень достает такая опека, — с улыбкой говорю я.
Сама же думаю о том, как сложилось у нас в семье. У нас именно Вадим, пожалуй, пошел против воли родителей. Сперва бросил институт, потом занялся мелким предпринимательством – перепродавал товары, заказанные в Китае, основал небольшую клининговую компанию. И после этого, когда отец увидел в нем потенциал, получил от семьи «дотации» на открытие собственного бизнеса. Вот только вместо вклада в какое-то уже успешное предприятие или развития нового дела, Вадим вложил все бабки в «Дракона». Сперва дела шли откровенно хреново, но после брат смог вырастить свое детище. Теперь у него уже три клуба и два бара, которыми он очень гордится.
Телефон вибрирует, и я отвлекаюсь от размышлений.
Мама?
— Алло, — отвечаю я. Звонку удивляюсь, обычно мы с матерью переписываемся в мессенджерах, редко созваниваемся.
— Привет, дорогая. Ты уже закончила в университете? – спрашивает она. Ее голос, как и всегда, звучит мягко, но я каким-то шестым чувством ощущаю, что что-то не так.
— Да, — отвечаю я. – Что-то случилось?
— Очень хочу с тобой встретиться, попить кофе где-нибудь в центре. Ты не занята?
Бросаю взгляд на Шервуда. С одной стороны, мы только-только разговорились и в кои-то веки разговор меня не напрягает, с другой стороны – мама слишком редко просит о встречах тет-а-тет, чтобы ими пренебрегать.
— Да, конечно, встретимся. Через сколько и где?
Мама говорит название знакомой кофейни и сообщает, что будет там минут через двадцать.
— Дэн, прости. Похоже, дело срочное, — бормочу я. Чувствую, что под ложечкой сосет. Да что же такое могло произойти?
— Что случилось? – обеспокоенно спрашивает он.
— Не знаю, — растерянно отвечаю я. – Просто чувствую.
— Я тебя провожу?
* * *
В «Чак-коффе» как и всегда немного людей. Из динамиков льется спокойная музыка жанра нео-классики, освещение приглушенное. Мама сидит за дальним столиком возле затемненного окна, крутит в руках чашку кофе.
— Привет, — я чмокаю ее в щеку и сажусь напротив. Прошу у мгновенно оказавшегося рядом официанта раф и выжидательно смотрю на маму.
— Как дела, милая? – она мягко улыбается.
— Все хорошо, — отвечаю я. – Учеба только началась, втягиваюсь. В этом году расписание более лояльное, чем в прошлом.
— Слышала, что Влад именно у вас преподает, — невзначай произносит мама.
— Да, — натягиваю на лицо маску, чтобы ничем не выдать своих эмоций. Уж кто-кто, а мама всегда слишком легко считывала эмоции по моей мимике. – Он неплохо справляется с этой должностью.
— Я рада. Влад – хороший мальчик, — отвечает мама.
Мальчик? Уже не мальчик. Даже не парень. Скорее, мужчина.
— Я хотела с тобой кое-что обсудить, — произносит она, и я напрягаюсь. Мне не нравится, как строится наша беседа. – Пообещай, что отнесешься с пониманием.
С пониманием?
— Дело в том, что… — мама берет паузу, глубоко выдыхает и поднимает на меня взгляд. – Мы с вашим отцом решили подать документы на развод.
Бздынь. Примерно с этим звуком лопается натянутая струна внутри меня. Следом за ней приходит оглушающая тишина. Нет ни боли, ни даже вопросов – Почему? Как? Зачем? – я вообще ничего не испытываю. Но лишь первые секунд тридцать, которые кажутся мне вечностью.
— Вадим отреагировал более бурно, — неуверенно бормочет мама, отводя взгляд. – Я разговаривала с ним с утра.
Значит, Вадим уже знает? Почему он мне не сказал?! Почему не предупредил? Теперь я испытываю панику. Не могу не задаваться вопросом – что же будет дальше.
— Что… что произошло? – мой голос звучит слишком сдавленно и хрипло, я пытаюсь прокашляться.
— Ничего, в том-то и дело. Ничего не произошло, — внезапно твердо произносит мама. – Вы с Вадимом уже выросли и нам больше нет никакого смысла продолжать отношения с вашим отцом.
— Но…
— Кристина, пожалуйста, послушай меня, — мама говорит спокойно, но твердо. – Я хочу, чтобы ты поняла…
— Папа тебе изменял?! – шокировано спрашиваю я.
— Что?.. Нет, Кристина, с чего ты взяла?
— Но тогда почему?..
— Мы поженились, когда были слишком молодыми. Он был перспективным, но бедным студентом, я грезила о Голливуде, но роли мне давали только в экспериментальных авторских постановках. Тогда мы решили, что будем идти рука об руку. И какое-то время мы и правда шли. Вот только потом весь наш путь накренился в сторону реализации амбиций твоего отца. Это не плохо, нет… Просто… Просто совсем недавно я начала задаваться вопросом, а как же я? Я ведь мало уделяла времени себе. Сперва родился Вадим, потом ты, отец вообще требовал постоянного к себе внимания. И… я устала от этого. Мне скоро пятьдесят лет, мои дети выросли, супруг достиг той вершины, о которой мечтал. А я?..
— Но ты же играла в театрах, снималась в кино… — бормочу я.
— Как жена самого Якунина, — мама закатывает глаза. – А не как хорошая актриса. А я ведь правда могу быть хорошей актрисой. Даже сейчас, когда молодость уже потеряна.
— Ты очень хорошо выглядишь…
— Я знаю, — мама вновь улыбается. – Но этого недостаточно для того, чтобы женщина чувствовала себя реализованной, понимаешь?
— Нет, — выдыхаю я, прикрывая глаза.
А вот теперь приходит и боль. Родители всегда казались мне слишком самостоятельной и обособленной ячейкой общества. Даже несмотря на то, что я считала отца тираном, маме всегда удавалось сглаживать в нем все острые углы. И мне всегда думалось, что между ними до сих пор горит огонь настоящих чувств…
— Но я постараюсь понять, — нахожу в себе силы для этих слов.
Глава 11
Кристина
Я сижу на своей кухне с кружкой чая, безучастно смотрю перед собой и раз в десять минут пытаюсь дозвониться до Вадима.
— Абонент вне зоны действия сети, — издевательски тянет женский голос.
Мне срочно нужно поговорить. Желательно с Вадимом, который упорно не желал включать телефон. И где его только черти носят? Все ли с ним в порядке? Или развод родителей ударил и по нему? Наплевав на все, пытаюсь дозвониться Аньке, та берет трубку довольно быстро:
— Крис, срочно? Мы с Витей на годовщине свадьбы родителей, не очень удобно, — поспешно тараторит она.
— Нет, не срочно, — я все же выдавливаю. – Завтра поболтаем.
Нажимаю на сброс звонка. Внутри пустота… Нет, я прекрасно понимала, что развод существует, что это слишком частое явление, чтобы его игнорировать. Но никогда не думала, что это хоть как-то будет касаться меня и нашу семью.
«Кристин, все хорошо?» — приходит сообщение от Шервуда. Как чувствовал! Но вот отвечать почему-то не хочется. Будто у меня в голове стоит фильтр, который готов впустить туда любого человека, кроме Дэна. Делая еще глоток чая, я вновь беру в руки телефон:
«Влад, ты можешь приехать? Просто как друг», — отправляю прежде, чем успеваю подумать.
«Что случилось?», — ответ приходит незамедлительно, я даже не успеваю осознать, что попросила лучшего друга своего брата и по совместительству своего преподавателя заглянуть на огонек. Просто… Просто мы росли вместе. Мои родители в некотором смысле заменили и его родителей, даря ему куда больше внимания и заботы, чем даже его отец. Особенно, моя мама – та вообще относилась к Владу, как к своему сыну.
«Скинь адрес», — телефон вновь вибрирует, и я гипнотизирую экран, не в силах пошевелиться.
Неловко тыкаю пальцами в экран и нажимаю на кнопку «отправить». А после бессильно падаю на руки, лежащие на столе. В горле першит, к глазам подступают слезы.
Ну почему все так?!..
Почему за последнюю неделю моя жизнь уже дважды на волоске от полной разрухи? За что мне это все?
Не знаю, сколько я пролежала вот так, уронив голову на руки и занимаясь самокопанием напополам с сожалением, не обращая внимания ни на вибрирующий телефон, ни на вновь закипевший чайник. Время словно перестает существовать, просто качает меня на волнах, которые невозможно физически ощутить – только ментально.
Одна минута, и перед глазами все самые счастливые моменты, которые были связаны у меня с семьей. Вторая минута – и я вспоминаю счастливых родителей. Может, они просто казались счастливыми? Третья – и я думаю о Владе и брате. А потом все по новой, бесчисленное количество раз.
Пока эту эмоциональную качку не прерывает звонок в дверь. Я дергаюсь от неожиданности и еще минуту сижу на одном месте, не в силах встать со стула. Звонок повторяется, и я наконец отрываю себя от стула и бреду к входной двери. Открываю.
Передо мной обеспокоенный Влад. Выглядит совсем не так, как обычно. В этот раз на нем простые темные джинсы и голубая рубашка с завернутыми рукавами три четверти. Почему я вообще обратила на это внимание?
— Крис, что случилось? Что с тобой? – он врывается в мою квартиру, в зону моего личного комфорта, и внутри меня вновь что-то надламывается. Я не могу сдержать всхлипа.
— Родители… они разводятся, — бормочу я.
— Ох… — единственное, что произносит Влад и крепко прижимает меня к себе. Гладит по спине, бормоча что-то вроде: — Все будет хорошо…
Я чувствую аромат его парфюма и геля для душа. Терпкий, мужественный – такой хочется впитывать. Я еще сильнее прижимаюсь к нему.
— А помнишь, как мы ходили в поход? – внезапно спрашиваю я.
— Когда тебе было пять? – хмыкает Влад, не отпуская объятий. – Помню. Правда походом это сложно было назвать. Мы просто разложили палатки на вашем участке…
— Под дубом… — добавляю я.
— И жутко продрогли. Хотели даже вернуться в дом, но твой отец запретил. Сказал, что надо закалять характер. Да и ты так хотела этот поход…
— Мне кажется, вы с Вадимом меня тогда ненавидели. Вас не отпустили на какую-то тусовку из-за этого похода.
— Вообще-то, нам даже понравилось. Твоя мама всучила нам по упаковке зефира и наказала его жарить, как в американских фильмах.
— Ну и гадость этот зефир, — слезы текут по щекам, но я улыбаюсь.
— Попрошу! Мне кажется, вышло довольно неплохо!
Хмыкаю и всхлипываю одновременно. В этот же момент слышу, как со стороны дверь раздается невнятный шорох. Потом незапертая дверь отворяется, и на пороге появляется Вадим с зажатыми в руке ключами от моей квартиры. Он замирает, несколько секунд – они кажутся мне вечностью – сверлит нас взглядом.
Влад, видимо, чувствует мое напряжение, хотя не может видеть случайного свидетеля наших объятий. Оборачивается…
Мне хватает нескольких долей секунд, чтобы сообразить, как надо себя вести. Я спокойно – ни в коем случае не поспешно, чтобы даже не показать своего смущения – отстраняюсь от замеревшего Влада и делаю несколько шагов к входу.
— Где ты был? – спрашиваю. – С тобой все в порядке? Я весь полдня пыталась до тебя дозвониться!
Лучшая защита – нападение. Не знаю, кто сказал эту фразу – Македонский, Макиавелли или еще кто-то – но он был чертовски прав. На лице Вадима появляется смятение и неуверенность, из-за чего я ощущаю маленькую победу. Но это чувство быстро сходит на нет, когда я подмечаю небольшую ссадину на скуле брата.
— Что с тобой?! Ты подрался?.. – выдыхаю.
— Что тут происходит? Ты плакала? – бросая ключи на тумбу, спрашивает он. – Влад, почему ты тут?
— Кристина попросила приехать, — сухо отвечает Влад.
— И ты бросил все дела и помчался к ней? – спросил слишком резко.
— В параллель пытаясь дозвониться до тебя, — как ни в чем не бывало ответил Влад, демонстрируя экран своего телефона с открытыми исходящими вызовами.
Что, и правда звонил? А если бы я?.. Ладно, не время и не место думать о том, как могло бы быть. Важно, что в настоящий момент мы с Владом действительно не делали ничего плохого, даже не обсуждали.
— А что за допрос с пристрастием? – то ли Влад разгадал мою стратегию, то ли и правда оскорбился. – Я сделал что-то не так? И стоило оставить Кристину переживать в одиночестве.
— Нет-нет, прости… — выдыхает Вадим. – Просто я сегодня слишком нервный.
— Идите на кухню, — командую я, сама же направляюсь в ванную.
Наспех сбрызгиваю лицо холодной водой, лишь на мгновение задержав взгляд в зеркале. Припухшие красные глаза, разводы от туши – красавица, ничего не скажешь. Зато внезапный приход Вадима подарил такую встряску, что адреналин заколотил. И сразу трясина переживаний подсохла… Хотя бы временно.
Достаю из шкафчика под раковиной небольшую аптечку и выхожу на кухню.
— С кем ты подрался? – интересуюсь я у брата, доставая перекись водорода.
— Я упал, — Вадим отводит взгляд.
— Это понятно. А подрался-то с кем? – настаиваю на ответе.
Мысленно перевожу дух – пронесло. Вадим смотрит на Влада без враждебности и вроде как ничего не подозревает. Ну, обнимались, да. Но так это можно списать на мои переживания о разводе родителей, а не на какую-то близость. Близости-то и правда не было! В этот раз.