— Я отлично.
Дэн мягко отстранил от себя Юлю и поднялся на ноги. Привел одежду в порядок, наблюдая за тем, как Юля завязывает кушак халата. Никто не имел права смотреть на нее, даже его служба безопасности. Тем более — его служба безопасности. По вине которой Юля сегодня чуть не пострадала.
Он все же нехотя подошел к двери, в которую уже бабахали с такой силой, что Лебедев удивлялся, как она еще осталась на петлях. Открыл ее, и тут же в номере оказались Платон и еще пара ребят.
— Дэн… живой! — выдохнул Платон, подскакивая к окну, будто ожидал, что за ним скрывается тот, кто устроил в отеле этот мини-апокалипсис.
— Ага. Живой, — мрачно констатировал факт Лебедев, подходя к поднявшейся с пола Юле и становясь так, чтобы закрыть ее от чужих взглядов. — А что там в моем номере происходит, ты не в курсе?
— Б*я, Дэн… я не знаю, как это случилось.
Платон выглядел таким растерянным, что в любой другой момент Даниил бы его пожалел. Но не сейчас. Не в этот раз, когда они с Юлей едва не отправились к праотцам по чьей-то вине. Ибо он даже представлять не хотел, что случилось бы, окажись Юля в его номере.
— Плохо, Новицкий. Очень плохо. Это работа твоя — знать, как такое случается.
Он кивнул в сторону выхода из номера и процедил коротко:
— Жди меня там. И архаровцев своих забери. Выйду через три минуты, будем говорить.
Он смерил тяжелым взглядом Платона, который собрался протестовать, дождался момента, когда все, кроме него и Юли, покинут номер, и повернулся к Воронцовой. Она держалась молодцом, но Дэну было ясно, что Юля находится на грани. Еще немного и того и гляди устроит истерику. И, в принципе, это было нормальным в сложившихся обстоятельствах, вот только у него совсем не было времени на то, чтобы этим заниматься. Наверняка отец уже был в курсе, а это означало, что в ближайшее время им придется или возвращаться обратно, или… Другого варианта, собственно говоря, и не было.
— Ну? — задал он самый глупый и ничего не значащий вопрос из всех возможных. Подошел к ней вплотную, а Юля вдруг прижалась к нему. Так крепко, будто хотела с ним слиться. И Дэн вопреки здравому смыслу испытал кайф. — Испугалась?
Он принялся поглаживать ее по спине, а у самого родилось желание совсем не пуританского толка. Юля превращала его в чертова извращенца. Вроде бы надо заниматься тем, чтобы обезопасить и себя, и ее, а он хочет только одного — трахаться. Оказаться внутри, вбиться так глубоко, чтобы казалось, что они — одно целое.
— Да, — призналась она коротким выдохом. — Но уже все хорошо.
Лебедев был с ней совершенно не согласен. Уж хорошо-то точно не было. Но спорить не стал — пусть считает, что все и вправду наладилось.
— Нам уехать придется. Я сейчас с ребятами переговорю, а ты быстро вещи покидай в чемодан и будь готова сняться с места. Окей?
Он отстранил ее на вытянутых руках и всмотрелся в испуганное лицо. Следов истерики нет и в помине, только в глазах с огромными потемневшими зрачками плещется страх.
— Окей, я даже расположиться толком не успела.
Воронцова закусила губу, отвела взгляд, и Дэн испытал желание стереть с лица Земли тех, кто заставил его женщину испытывать такие чувства. Впрочем, вполне возможно, у него будет такая возможность, если эта гнида оставила зацепку.
— Вот и хорошо.
Он наклонился к ней и впился в губы поцелуем, черпая в нем то единственное, что ему было нужно в этот момент — понимание, что Юля реальна и никуда не исчезнет.
— Через полчаса увидимся, — шепнул он, с трудом разрывая поцелуй, и вышел из номера, чтобы лишить себя иллюзии, что у него есть повод остаться.
ГЛАВА 16
Юля вошла в прихожую, уселась на обувную полку и закрыла лицо руками. Как выдержала и дождалась окончания их внезапно окончившегося путешествия, она не понимала. Но осознавала, что каждое мгновение находится на грани. И опасно близка к тому, чтобы во всем сознаться Лебедеву. А потом… потом только в петлю — ничего кроме.
Сразу после аэропорта поехала к бабушке, интуитивно стремясь в то единственное место, где ей было если не хорошо, то спокойно. Хотя, стоило только войти в квартиру, сразу отовсюду навалилось понимание — неотступные мысли в покое ее не оставят.
Когда прогремел тот злополучный взрыв, Юля поняла, насколько далеко все зашло. А чего, собственно, она хотела? На что рассчитывала? Что те, кто пытается достать Дэна, узнали, в каком номере он остановился, чтобы прийти и рассказать ему сказку на ночь?
Впрочем, она действительно даже не помышляла, что последствия ее «сотрудничества» с этими людьми могут быть настолько фатальными. Но теперь никаких сомнений не осталось — они будут и дальше пытаться убрать Лебедева, а ей предстоит в самом ближайшем будущем решить, что же делать со всем этим впредь.
Когда возвращались обратно домой, прислушивалась к разговорам кругом, и из них поняла, что ни Лебедев, ни его люди не воспринимают ее как угрозу. Не видят в ней того человека, которым она является на самом деле — предателя. Только это совсем не радовало. Ей просто необходимо было как можно скорее решить, как выбираться из того самого болота, в которое она угодила по собственной неудачливости. Ведь уже стало кристально ясным то, что без потерь сделать это не получится.
— Так… случилось что?
Появившаяся рядом словно бы из ниоткуда бабушка всплеснула руками, когда обнаружила Юлю в прихожей. Интересно, действительно не слышала, как она зашла в квартиру или сделала вид?
— У карт спроси, — огрызнулась Юля, снимая обувь. — Они тебе расскажут все в подробностях.
— Зря ты так. Я же добра тебе желаю.
— Желала бы — предупредила о том, что меня ждет. Я едва не погибла. И Лебедев — тоже.
Всего на мгновение на лице Анны Петровны мелькнул отголосок ужаса. Будто бы Юля напомнила ей о том, что она пережила совсем недавно, и что до сих пор имело на нее воздействие. Но он так же быстро исчез, как и появился.
— Пойдем, — проговорила она беспрекословным тоном, и Юля нехотя поднялась и поплелась следом за бабушкой на кухню.
— Неужели ты не видела, что мне грозит смерть? — ядовито поинтересовалась она у Анны Петровны, когда та снова раскидывала свои карты. Нет, ей действительно был очень интересен ответ на этот вопрос. Даже если опустить все ее волнения, связанные с Лебедевым и скорой необходимостью признаться ему во всем, одним из немаловажных аспектов являлось то, что бабушка, с большой долей вероятности, увидела, что ее внучке грозит опасность. И почему-то промолчала.
Анна Петровна, недовольно поджав губы, продолжила раскладывать карты, и это вызвало у Юли новую волну негодования. Ну нельзя же быть настолько непробиваемой, когда речь идет о жизни близкого человека!
— Не видела, — наконец выдохнула она и подняла на Юлю глаза. Вроде бы не лгала, но почему-то от тона, которым были произнесены эти два слова, стало неуютно. — Но если меня все же слушать станешь, правильную дорогу выберешь.
Она помедлила, и прежде, чем продолжать, опустила глаза на карты. Юля же вцепилась взглядом в лицо Анны Петровны, пытаясь прочесть по нему хоть что-то, но мало в этом преуспела.
— Правильно ты все сделала, что от тебя требовалось перед дорогой этой.
Бабушка проговорила эти несколько слов, и Юлю словно ушатом ледяной воды окатило. Неужели, она все знала? Знала и молчала?
— Вот как! Значит, правильно? То есть, ты считаешь это правильным? — не удержалась она от вопроса, который был наполнен сарказмом.
— Что — это? Я в общем говорю, так карты мне ведают. Или тебе есть, что мне рассказать?
Теперь уже бабушка впилась взглядом в лицо Юли, которой пришлось отвести глаза. Или Анна Петровна притворялась, или взаправду не знала ничего о тех людях и шантаже — было неважно. Юле так или иначе нужно было помалкивать.
— Нечего рассказывать, — солгала она и откинулась на спинку стула. — Что там еще карты твои показывают?
— Не веришь ты в них, а зря, — покачала головой бабушка. — Нового ничего. Дорога. Да судьба.
— Угу, я в курсе. Лебедев моя судьба, а к нему приведет дорога, — отмахнулась Юля.
Это все порядком начало ей надоедать. Если такое будет происходить каждый раз, когда она станет навещать бабушку, подобные визиты придется дозировать.
— Зря ты, ох, зря, говорю же. — Глаза Анны Петровны блеснули из-под сведенных к переносице бровей. — Но если меня слушать будешь — легче тебе станет.
— Да что слушать-то? Ты же прямо ничего не говоришь, одни дороги и судьбы.
Бабушка тоже откинулась на спинку стула и сложила руки на груди. И вперилась в Юлю взглядом, от которого той даже нехорошо сделалось.
— Значит, мне прямо тебе сказать все нужно?
— Можно подумать, ты это сделаешь, если попрошу, — фыркнула Юля, отворачиваясь. Потемневший и потяжелевший взгляд бабушки буквально пригвоздил ее к месту, но показывать, что ей не по себе, она не собиралась.
- Сделаю. Только услышать можешь совсем не то, что приятно.
— Очень смешно, бабушка! Я тебе только недавно сказала, что едва не погибла, а ты мне толкуешь, что мне неприятно от твоих слов может быть.
Она едва удержалась от того, чтобы не вскочить и не заходить по кухне туда-обратно, уж слишком все это было нестерпимым. Пожалуй, и вправду пора ограничиться звонком раз в неделю, пока она не придет в себя, а не этими частыми визитами туда, где ее еще больше запутывают, хотя способны пролить свет на все, что с ней происходит.
— Хорошо, слушай меня тогда. Испытание новое тебе будет, и от того, как пройдешь его, все остальное зависеть станет. Соперница твоя скоро рядом окажется. Да не простая. А настоящая. Тяжело с ней сладить будет, но если сделаешь то, что должна, все получится.
— Что должна? — машинально переспросила Юля, хотя это было не так уж и важно. Грудную клетку изнутри разрывало от неистового стука — то билось отчаянно сердце. Не слишком быстро, но тяжело.
— А этого я не знаю. Это только ты знать можешь, — как всегда ушла от ответа Анна Петровна.
Но Юле было на это плевать. Она испытывала сейчас целый калейдоскоп эмоций, главной из которых была ревность. Банальная ревность, черной змеей проникнувшая в душу и запустившая в нее ядовитые клыки.
И только одно слово билось где-то в висках, причиняя Юле тупую нескончаемую боль.
Соперница.
ГЛАВА 17
Лебедев позвонил ей сам через пару дней, когда Юля уже начала подумывать о том, чтобы съездить к нему в офис. Все то время, что он не давал о себе знать, она только и могла делать, что изводиться. Постоянно прокручивала в голове события той кратковременной поездки, так что в конце концов поняла: еще немного и она окончательно свихнется.
В новостях же и в сети этот взрыв не был никак связан с личностью Лебедева. Видимо, информацией о том, что в это время этаж отеля был полностью забронирован для Дэна, обладал очень узкий круг лиц. И хотя Юля жадно пыталась вызнать хоть что-то и пролить свет на то, что ей делать дальше, понимала, что это бесполезно.
Она раз за разом задавалась вопросом, как быть с теми, кто ее «нанял»? Сейчас, после всего, что случилось, даже в мыслях язык не поворачивался называть их шантажистами. Это выталкивало на поверхность один-единственный ответ — у нее до сих пор нет выбора. А сейчас она погрязла в этом болоте окончательно, ибо даже предположить не могла, чем это для нее закончится, если она признается во всем Дэну. И чем это закончится для Жени.
Но пока ее никто не трогал, можно было солгать себе, что есть кратковременная передышка. Соврать и поверить в то, что на этом все и закончилось.
— Юль! — тихо окликнула ее Женя, и она встрепенулась. — Ты задумчивая такая. Случилось что-то?
— Нет, — поспешила заверить она в ответ. — Все нормально.
— Может, ты влюбилась?
Сестра попала не в бровь, а в глаз. И даже протестовать желание пропало. Впрочем, даже если она позволит себе просто промолчать, Женя удовлетворится этой полуправдой. И расспрашивать не станет — Юля это знала. Зато ей, может, станет хоть чуточку легче.
— Я рада за тебя, Юль… Очень-очень рада, — выдохнула сестра, с трудом подходя к сидящей на диване Юле. Устроилась рядом, неловко обняла ее одной рукой, и Юле захотелось разрыдаться. Взвыть от того бессилия, которое испытывала, от всего, что на нее свалилось, и с чем она не могла совладать.
Но вместо этого Юля лишь растянула губы в невеселой улыбке и кивнула.
Когда раздался тот звонок, которого она так отчаянно ждала, они с Женей просидели обнявшись, должно быть, больше получаса. Просто переговаривались ни о чем и обо всем сразу, обсуждали то, о чем уже не раз говорили, и Юля чувствовала себя уютно. Хотя бы на время.
Увидев на экране имя Лебедева, она сделала прерывистый вдох, и Женя тут же отстранилась. Юля успела заметить понимающую улыбку, скользнувшую по губам сестры, а после весь окружающий мир перестал существовать, когда услышала в трубке короткое:
— Как ты?
Она ведь боялась. До этого момента — что Дэн ей больше не позвонит, а сейчас — слов, которые дадут ей понять, что он обо всем знает. Но он не знал. Иначе бы не стал интересоваться тем, как у нее дела.
— Все нормально, — соврала Юля, выходя на балкон. Не хотелось делиться этим разговором ни с кем, даже с любимой сестрой. — А ты?
— А у меня просто карусель бесконечная. Потому и не звонил.
Он сделал паузу, но прежде, чем Юля успела сказать хоть слово, добавил:
— Хотя, вру. Не только поэтому.
— А еще почему?
— Не хотел подвергать тебя опасности. А потом понял — не выдержу. Найму себе еще роту охраны, но не смогу быть от тебя далеко.
Сердце Юли замерло на несколько бесконечных секунд, а после помчалось вскачь. От этих простых слов ее душу начали рвать на части полчища демонов. Даниил думал о ее безопасности в первую очередь, и ему было совсем невдомек, что именно она и является для него смертельной угрозой. Боже… как же это все ужасно.
Рассказать ему все прямо сейчас? Обезопасить от тех, кто желал Лебедеву смерти, а самой потом всю жизнь себя корить, если он откажется ей помочь и с Женей случится непоправимое?
Юля обернулась, глядя через преграду оконного стекла на сестру, которая ковыляла за пультом к телевизору. Сердце сжалось от жалости и бесконечного страха за Женю. И от невозможности что-то изменить.
— И я не смогу, — выдохнула она в трубку то, что больше не могла держать в себе. И снова замерла, понимая, что теперь вернуться назад к тому, с чего они начали, будет еще сложнее. Если не невозможно.
— Хорошо. Я хотел это услышать.
Дэн замолчал, молчала и Юля. Просто наслаждалась теми ощущениями, что рождались внутри нее. Он сам набрал ее номер, признался в том, что не может быть вдалеке. И сейчас так хотелось самообмануться. Заверить себя, что тот безликий мужчина из машины, что не раз дежурила под ее окнами, просто ей привиделся. И что у них с Дэном впереди — безоблачная жизнь вместе.
Ей на память пришли слова бабушки о том, что у нее есть соперница, и Юля поморщилась. Спросить у Дэна, что у него с той последней пассией, о которой писали все таблоиды? Она вспомнила о ней, и испытала такую черную ревность, что пальцы с силой сжались на пластике телефона.
— Я хочу завтра за тобой заехать и отвезти на ужин. К моему отцу, — прежде, чем она решилась задать вопрос, послышался голос Лебедева, и Юля прикусила нижнюю губу.
Ужин с отцом… это не просто услуги массажистки или голый секс. Это нечто гораздо большее. Но разве не этого она желала? Разве не хотела, чтобы у них с Дэном все было именно так?
Она сделала глубокий вдох, размышляя о том, не будет ли опасным ехать к нему, и пришла к выводу, что вряд ли кто-то решится организовать покушение прямо в доме отца Лебедева. К тому же, возможно, снова выпадет шанс понять, есть ли в принципе вероятность получить от Дэна и его семьи помощь, если она решится и во всем им сознается.