Но в любимом магазине ждала засада. Ассортимент состоял из: «дорого», «не нравится», «дорого» и «боже, да ни за что!», что серьёзно осложняло мне задачу. Учитывая, что мы договорились в восемь вечера поговорить с Арне по скайпу, я начала нервничать. Надеялась, что за полтора часа справлюсь.
— Ну, чего ты? — попытался приободрить папа, скользя взглядом по развешанным на плечиках платьям. — Вот это сиреневое очень даже ничего.
— Оно неприличное, — буркнула я. — Я в нем не смогу сесть.
— Здесь есть вот миленькое бирюзовое с серебром, — внес он предложение, указывая на платье. — И вообще, при встрече с молодым человеком необязательно прям так сразу раз — и села. Или ты думаешь, он будет настолько отличаться от того, что на фотографии?
— Если настолько, то у вас с собой будет что-нибудь мягкое, дабы подстелить под падающее дитя, — мрачно отозвалась я.
О таком варианте я думала и не один раз. Но не будет же он подсовывать специально красавца, чтобы тот говорил со мной перед камерой! Хотя… в наше время может быть всё.
Заметив мой хмурый вид, папа вдруг сунул мне в руки бирюзовое платье, расшитое мелкими белыми звёздочками, больше походившими на снежинки.
— На, примерь это, — серьёзно сказал папа, окинув задумчивым взглядом мою фигуру. — Должно подойти.
Я уже хотела было мотнуть головой, но узор снежинок привлек внимание. И через несколько минут уже скрылась в примерочной.
Правда, у зеркала все же замерла, держа тонкую ткань в руках. Да уж, хороша девица на выданье. Без косметики, с короткой толстой тёмно-русой косой, несколько прядей выбилось, обрамляя лицо. Серые глаза, правильные черты лица, родинка над уголком рта, губы… хм, улыбаются. И щечки ничего такие, миленькие.
Ладони узкие, пальцы длинные, а вот ногти — нет. Попробуйте с когтями поработать с инструментом!
Рост — гордые метр шестьдесят три. Зато если задрать нос и посмотреть сверху вниз, то у собеседника может развиться чувство, что пора сматываться.
Встряхнув головой, я быстро сняла собственную одежду и облачилась в платье. Так, а ничего. И грудь подчеркивает, и поясок белый прилагается на талию, и снежинки по подолу очень милые, длина вполне корректная — два пальца от колена. Не то чтобы я была дикой скромницей и боялась показать ноги, но… одно дело их показывать своему парню, другое — толпе парней в не предназначенных для этого местах. Вика всё время меня обзывала занудой, но я не смущалась. Пусть следит за своим курносым носом.
Когда я вышла из примерочной, мило беседовавшие отец и продавщица умолкли. Минута, две, три… Я занервничала. Дело в том, что примерка — это не моя. В смысле, как я девочка я… не очень. Если первое платье меряю с осторожностью, второе с интересом, третью в напряжении, то четвертое… Не бывает четвёртого, собственного. Весь шопинг в плане одежды всегда заканчивается на волшебной цифре три.
— Ну, чего вы? — чуть хрипловато спросила я, переводя взгляд с одного на другую. — Идет или лучше снять.
— Снять всегда успеешь, — авторитетно заявил папа. — А покрутись-ка, мне надо рассмотреть!
Неуверенно потоптавшись на месте, я всё же сделала, что просили.
— Берём, — удовлетворённо кивнул он. — Всё хорошо. Кроме одного.
— Чего? — насторожилась я, уже почти двинувшись переодеваться.
Он закатил глаза:
— Разве не ясно? Какой-то нахал с загорелым торсом собрался увезти мою дочь в холодную далекую страну!
Продавщица тут же сделала вид, что её совершенно не интересует наш разговор, однако любопытство буквально сгустилось возле неё плотной стеной.
— Страна может быть не такой холодной, если уметь правильно греться, — подмигнула я и скрылась в примерочной.
Ну… а что? Пусть следит за эмоциями и вообще! Не надо так откроено хотеть всё знать!
Когда мы оказались на улицу, папа отобрал пакет с покупкой и заметил:
— Вот я думаю…
— Что? — спросила я, натягивая шлем и поправляя застёжки.
— То ли не стоило тебе говорить последнюю фразу, то ли надо было ещё остаться и посмотреть сумочку и босоножки, — сказал он с самым невинным видом.
Я потеряла дар речи и уставилась на него:
— То есть, не одной мне хотелось…
Мой мобильный разразился громкой трелью. Похлопав по карманам, я достала телефон и приняла вызов.
— Алло?
— Полинка, вы там всё? — затараторила Вика. — Давайте быстрее, у нас тут… ой, такое! Словами не передать! Ждем вас!
Глава 2. На севере диком…
Норге, г. Кристианнсанд
Утром я ещё раз проверил почту и обнаружил непрочитанное письмо от Полины. На губах сама по себе появилась теплая улыбка. Полуночничает. Прислала несколько фотографий своего пса, важного такого и большого.
Я покосился на развалившегося на компьютерном столе Яссе. Троллиный кот — это хорошо для таких, как я. А вот собаки могут его не одобрить. Впрочем, Яссе вообще считает себя венцом творения, поэтому вполне может даже не обратить внимания на появление собаки в доме.
Выключив компьютер, я сложил руки за спиной и нетерпеливо шаркнул ногой, глядя на гаснущий экран. Когда Полина сюда переедет, придется достроить кое-что, переоборудовать комнаты, вряд ли такая хозяйственная девушка оценит столь безалаберное гнездо. К тому же о детях надо позаботиться. Разгрести второй этаж: там всегда светло и тепло, надо только немного привести в порядок. Когда живёшь один, а потом с младшим братом, которому этот самый порядок ещё менее важен, чем тебе самому, это никак не приведёт жилище в идеальный вид.
До сих пор, кстати, не верится, что Полина согласилась. Обычно начинается: давай ещё попереписываемся, поговорим побольше, узнаем получше, полюбуется друг на друга в эту клоунскую камеру скайпа и… Нет, я могу понять. У них там, кажется, и правда беда с этими знакомствами по сети. Частенько норовят обмануть, вывесив чужие фотографии и показав не свой дом.
Для меня, честно говоря, это загадка. Зачем врать, если правда выплывет наружу? То ли я не понимаю чего-то возвышенного, то ли у нас, оборотней, как-то в этом плане всё честнее и четче. Всё сложно, в общем.
Дверь скрипнула, заглянул Йонне. Встрепанный со сна, со щетиной, в одних штанах и всё равно невероятно нахальной физиономией. Если я видел его именно так, то девушки почему-то находили безумно обворожительным. И не волосы-солома, а белокурые пряди, и не бессовестные болотные глаза, а нефритовые и таинственные, и не морда-кирпич, а очень мужественные черты лица… Короче, тьфу. Я никогда не пойму женщин.
Йонне бросил взгляд на потухший монитор и хмыкнул:
— Принцесса ещё тебя не послала?
— Следи за своими пассиями, — любезно посоветовал я и едва не наступил на спрыгнувшего со стола Яссе.
— Уру-ру-ру, — сообщил тот, намекая, что пора бы позавтракать.
Подхватив его на руки, я мягко потрепал усатую морду, заглянул в огромные желтющие глаза и подсадил кота на плечо. Наши восточные соседи из Сверге почему-то называют их бьерами, порой причисляя к зверькам, похожим на кроликов, но… как по мне, кот и есть кот, как ты его ни назови.
Йонне уже гремел посудой, а кухню заполнил бодрящий аромат горных трав. Каким бы он ни был разгильдяем, на самом деле я безумно благодарен, что он рядом. Наплевав на все традиции. Никто не ждал, что Йонне Ольсен поддержит опального старшего брата, оставив наследство и перспективы, которые готовил ему отец. О поступке родителей до сих пор вспоминать больно. Я нахмурился, задвигая неприятные воспоминания в самый дальний угол сознания. Сейчас не до этого. Тут наконец-то удалось отыскать девушку, к которой тянет со всеми ярчайшими признаками пары, и у меня сейчас есть занятия поважнее, чем перемалывать старее обиды.
— В холодильнике осталась только рыба, — оповестил Йонне, — поэтому у нас на завтрак будет рыба. А потом кто-то усадит свою бесхвостую морду в машину и привезет продуктов.
— Если ты намекаешь на меня, — хмыкнул я, усаживаясь за стол и наливая себе свежезаваренного кофе, — то отсутствие хвоста на морде дает надежду, что я не останусь куковать в одиночестве до конца своей жизни. Видишь ли, не все женщины любят такую экстремальную внешность.
Йонне только фыркнул, подхватил свою чашку с травами. Пожалуй, он единственный из всех, кого приходилось знать, любит именно их, а не кофе, без которого не представляет жизни ни один житель Норге.
Рыба, поджаренный хлеб и овощи. Хоть сегодня не надо облетать границы, но всё равно лучше нормально поесть. Мало ли что может произойти. Даже в выходной день.
— А ты уже придумал, как ей всё будешь объяснять? — с интересом спросил брат, разламывая пополам кусок хлеба с золотистой корочкой.
— Главное, чтобы в шверг села, — пробормотал я, делая вид, что увлечён рыбой.
На самом деле это серьёзно. Полина считает меня иностранцем, но никак не иномирцем. И хоть в Норге она будет не первой девушкой с Земли, но… ведь это будет моя девушка. А разъяснять момент переноса в другой мир мне пока ещё не приходилось. Хвостом и прочими частями тела я чувствовал грядущие весомые проблемы.
Но, вспомнив милую улыбку Полины и совершенно невероятную лёгкость в общении, понял, что всё это мелочи.
— Что ж, тогда придётся мне её заманивать внутрь, — невозмутимо сказал Йонне. — Хочешь, я надену что-нибудь красненькое? Или в блестках? Клюв даю, она не устоит.
Я закатил глаза. Кажется, он всерьёз считает, что Полину такое может заинтересовать. Вот же… деревенщина.
И уже было собрался сказать, что думаю, но раздался резкий вой сирены, заставив подпрыгнуть прямо на местах.
— Граница, твою налево! — выругался Йонне.
— За мной! — бросил я на бегу к оружейной.
Йонне ещё раз ругнулся и помчался за мной.
…Через двадцать минут полностью экипированные мы неслись над землей на афлае. Серебристая летательная машина словно заждалась дуновения ветра и воздушных облаков. С укоризной сверкнула крылом, когда я открыл дверь ангара. На мгновение даже почувствовал укол совести, но тут же отбросил в сторону все чувства. Сейчас не до этого.
Йонне выскочил из дома вслед за мной, но в афлай уже забирался, когда я выезжал на взлётную площадку.
— Что ж это такое? — проворчал он, недобро глядя в сторону леса и окутанных туманом гор. — Две недели назад только ставили барьеры — и снова здрасте.
— Происходит что-то очень нехорошее, — мрачно сказал я, прищуриваясь и закладывая крутой вираж.
Йонне еле слышно охнул и вцепился в сидение. Хоть и крылатый, но на афлае мне равных нет. Поэтому брат никогда не садится за штурвал, если рядом я. Афлай словно живая птица, верная и влюблённая, и слушается только одного. Конкретно — меня.
И хоть я мог пролететь этот путь с закрытыми глазами, всё равно впивался в штурвал так, будто боялся хоть на чуть-чуть сбиться с пути.
— Оутти становятся сильнее, — хрипло прошептал Йонне.
Стоило бы переспросить, но я и так прекрасно понимал, о чём речь. Линия, где небо сливалось с горами, была мертвенно-белой. Багровые молнии прорезали ослепительными всполохами то там, то тут, кидая кроваво-красные тени на вершины.
Оутти… Самые мерзкие создания, с которыми когда-либо приходилось иметь дело. У них нет конкретной формы, они могут принимать любое обличие. Проклятые метаморфы, неизвестно откуда рвущиеся в наши миры. Сколько тысячелетий насчитывает история Норге, столько мы боремся с оутти. Сущности, способные пожирать материю и с завидным упорством тянущиеся к нам.
Сколько времени уже прошло, но мы до сих понятия не имеем, как их истребить. Научились только противостоять, накрывая обездвиживающим полем и укрепляя Границу. Сумели развить у многих оборотней способности чуять так называемые провалы в Границе, истонченные места, через которые оутти проникнуть очень легко. За поколения и в результате генетических экспериментов появились Стражи, способные в любой момент, семь дней в неделю и двадцать четыре часа в сутки противостоять оутти. Такие… как мы.
— Ворг прибыл со своим подразделением, — сказал Йонне. — Уже расставили установки.
Я увидел пляшущие в воздухе фиолетовые искры, которые с каждой секундой становились всё больше и ярче. Снова заложил вираж. Видар Ворг, плечистый и высокий мужчина, поднял голову и посмотрел на наш афлай. Чуть прищурился, огладил короткую бороду, кивнул, будто давая добро на манёвр.
Я чуть улыбнулся уголками губ. Резкий рывок — машина пошла вниз, прямо в сияющий вихрь живых искр. Йонне за спиной сдавленно охнул. Хорошо было бы, конечно, озаботиться не только страхующим за спиной, но и внизу, но мы знаем, что делаем. А если затянуть, то провалы станут…
Я нахмурился, во рту пересохло. Даже думать не хотелось, что будет, если стая оутти рванет сюда. Останется только безжизненное пространство, которое никогда… То есть совсем никогда не станет прежним. Поэтому лучше погибнуть, латая Границу, чем потом отбиваться от этих тварей.
Фиолетовые искры поля окутали наш афлай, проникли внутрь. Руки, лица, шлемы и комбинезоны — всё засияло аметистовым светом. Даже стало немного прохладнее. Йонне сделал глубокий вдох, я услышал едва различимый скрип. Отлично, он готов.
— Поднимаемся, — напряжённо произнёс Йонне.
Я не обернулся, но прекрасно знал, что на лбу брата выступили бисеринки пота, а зелёные глаза полны отчаянной решимости. Он держит поле, не дает даже мельчайшей частице вернуться на землю. И всё потому, что пока ему помочь некому.
Я нажал рычаг, стремительно поднимая афлай. Машина задрожала, по моим рукам словно пробежал удар тока. Стиснув зубы, развернул нас к самой яркой багровой молнии. Ну, боги Норге, помогите нам.
Афлай с разгона понесся к Границе. Фиолетовый полог метнулся, аметистовым пламенем выплёскиваясь на зловещие багровые всполохи. Раздался грохот, наш афлай вздрогнул. Уши заложило, перед глазами пошла рябь. Я что есть силы вцепился в штурвал.
Йонне застонал, тихо ругнулся. Появилось беспокойство, не взял ли он в этот раз на себя слишком много?
Участок, где прошло аметистовое пламя, превратился в глыбу серого льда с металлическим отблеском, зависшую прямо в воздухе. Я уже настроился и начал медленно опускать афлай, но вдруг донесся мерзкий треск. Глыба в мгновение ока раскололась на две гигантские части, и сумасшедшая ударная волна снесла нас в сторону.
Задохнувшись от ужаса, я спешно нажал кнопку выброса индивидуальной защиты. Внезапно раздался громкий сигнал, резанувший по нервам… и ничего не произошло. Моторы подозрительно глухо зарычали, а потом начали захлёбываться, предупреждая, что надо поскорее выбираться.
— Йонне! На вылет! Быстро! — крикнул я, быстро отщёлкивая ремень безопасности и поворачиваясь к брату.
Сердце упало. Он был изжелта-бледный и без сознания.
Но я тут же взял себя в руки, рывком перегнулся через кресло, чувствуя, как жесткая спинка впивается в ключицу. Протянул руку и расстегнул его ремень.
В кабине афлая запахло горелым. Я поморщился, ухватил Йонне за плечи и вцепился что есть силы. А потом закрыл глаза и задержал дыхание. Секунду… нет, целых две секунды ничего не происходило. А потом по коже пробежали мурашки, горячая и живая плоть будто превратилась в жидкость. Медленно, будто густая смола потекла вниз, оставляя тягучий и влажный след. Воздух исчез из лёгких, на мгновение голову словно сдавило стальным обручем; перед глазами вспыхнул ослепительный свет, на коже выступила испарина. Но я даже не подумал отпустить Йонне. Только сильнее сжал, чувствуя, что ногти вытягиваются, проникая в его плоть, а мотор издает уже предсмертное сипение.
Нас ещё разок тряхнуло, в ушах загудело… и вдруг ветер воздушной волной приласкал тело, а из моего горла вырвался нечеловеческий клёкот. Металл слился с плотью, облёк тонкой и невесомой оболочкой каждое перо, делая меня неуязвимым для повреждений.
Я сильнее перехватил повисшего в моих когтях Йонне, недобро щелкнул клювом и покосился на прорываемую Границу. Наш удар сбил основной провал, а снизу тем временем уже поднималась стена фиолетовых искр, чтобы подхватить всё с земли.
Опускаться пришлось быстро, но очень осторожно. Лапы уже затекли, на крылья шло серьёзное напряжение. Но я не мог рисковать братом, ему и так потом лечить плечи после моих ласковых объятий. Правда, это всё равно не исключит хорошенькую трепку. Следить надо за энергией, когда пускаешь её в расход, и себе оставлять запас, иначе отключка неизбежна. А тут ещё такая ударная волна. Хорошо хоть всего одна. Иначе неведомо, смог бы я его вытащить так быстро.