Глава 1
Какое же это счастье иметь рядом такого мужчину, как мой Паша!
Эта мысль каким-то чудом пробилась у меня сквозь пелену сексуального безумия. Поэтому на радостях я прогнулась ему навстречу, стараясь ощутить его в себе до сладостной боли. Явно это почувствовав, Павел врезался в меня до упора. Наши пальцы переплелись между собой, и он вдавил мои руки в подушку…
На какой-то миг, ошалев от такого дикого всепоглощающего удовольствия, я потеряла над собой контроль. Из моего горла непроизвольно вырвался громкий стон, хотя я прекрасно знала о табу на подобные проявления. Поэтому Павел тут же накрыл мой рот огромной ладонью, непроизвольно сбавив темп.
— Тише, моя сладкая, тише, а то разбудишь нашего следопыта. Может, хоть в этот раз кончим как все нормальные люди! — прошептал он мне на ухо, неумолимо приближая мой оргазм.
Как истинный джентльмен он всегда старался, чтобы я получила удовольствие первой. И только после того, как я брала причитающуюся мне мужскую любовь, он позволял себе расслабиться…
— Мама! Под моей кловатью сидит огломный паук! — раздался за закрытой дверью панический голосок нашего трёхлетнего чада.
А-а-а, только не это!
Дверная ручка нервно задвигалась вверх-вниз, показывая всю степень детского нетерпения и страха. А я, стараясь сдержать в себе вопль разочарования, застыла в кровати в позе бронзовой Русалочки. Вот только в отличие от той несчастной, устремившей свой взгляд в морские пучины, я с ужасом уставилась на дверь. Ведь она почему-то, вопреки всем мерам предосторожности, соизволила открыться!
Павел среагировал моментально… но совсем не так, как следовало. В два прыжка он очутился на пороге и хотел, видимо, подхватить на руки своего испуганного сыночка и зацеловать его до дикого визга как обычно. А я, увидев мелькнувшие в воздухе его крепкие ягодицы, и вовсе обомлела.
— Паша, ты же голый! — прошипела я, пытаясь остановить это безобразие. Как-никак вид обнажённого отца с вздыбленным членом мог нанести серьёзную травму детской психике.
Опять же Паша среагировал молниеносно. Резко развернулся на сто восемьдесят градусов и щучкой прыгнул ко мне в кровать. И только я успела прикрыть наши обнажённые тела лёгким покрывалом, как дверь открылась и на пороге нарисовался Семён. Он деловито прошлёпал голыми ножками по полу и решительно залез к нам в кровать. Бесцеремонно улёгся между мной и Пашей (впрочем, как и всегда), после чего серьёзно заявил:
— Тепель я всегда буду спать с вами. Я же не волосатый как папа, поэтому пауки меня не боятся.
Не наблюдая никакой связи между волосатостью и насекомыми, я всё же не стала развивать эту тему. Просто, зная убийственную логику своего сына, пожалела его папашу. С него хватило и прошлого раза, когда Семён назвал его «волосатой обезьяной как в цирке». Причём сказано это было с явным восхищением. Видимо, таким образом он захотел порадовать своего отца…
— Замечательно. С такой половой жизнью я скоро стану импотентом. Просил же быть тише! — еле слышно пробурчал недовольный Павел.
— Опять я виновата? — с негодованием поинтересовалась я, уже в который раз удивляясь такой вопиющей несправедливости. Кажется, все минусы семейной жизни он списывал на меня. И это притом, что я всегда из кожи лезла, чтобы ему угодить!
— А кто я, что ли? — уже вполне миролюбиво откликнулся Паша, окинув меня насмешливым взглядом. — Я, как примерный семьянин, убежал даже с работы, чтобы выполнить свой супружеский долг.
Я оцепенела. Опять?! Неужели непонятно, что моё чувство юмора напрочь улетучивается, едва речь заходит о замужестве. Нашёл с чем шутить!
— Чтобы выполнять этот долг нужно быть, как минимум, супругом. А не сожителем! — процедила я ему сквозь зубы. Взгляд Павла враз стал холодным и непроницаемым. Поэтому меня и вовсе понесло: — Хотя бы не говорил мне об этом! Так нет же, ты словно бы делаешь это специально — постоянно напоминаешь мне о моём положении вечной любовницы.
— Давай, не будем при ребёнке. К тому же, я тебе тысячу раз говорил, что…
— Только не надо опять про Любимую Женщину! Вот именно, тысячу раз одно и то же! Паш, разве я хочу чего-то невозможного? Всего лишь мечтаю стать твоей женой, коли я и так уже твоя любимая женщина и мать твоего ребёнка.
— Значит, будешь, — невозмутимо отозвался мой ненаглядный, доводя меня до белого каления своим непробиваемым спокойствием.
Как заснула, я не помню. Но очнулась от того, что кто-то нежно касался моей щеки. Открыла глаза и тотчас встретилась с красноречивым взглядом своего любимого мужчины.
С заговорщическим видом он поднёс указательный палец к губам, после чего наклонился ко мне и прошептал на ухо.
— Я прогнал всех пауков из спальни Семёна, — сообщил он, стреляя в меня озорным взглядом. — Если ты не боишься жутких насекомых, то мы могли бы…
— Не боюсь, — с готовностью выдала я, прекрасно понимая, к чему он клонит.
Сильные и… чего уж там, чересчур волосатые руки Павла с лёгкостью подхватили меня с кровати как пушинку. Затем он прижал меня к себе и трепетно зарылся лицом в мои волосы. И я уже в который раз поразилась, насколько этот мужчина, способный повалить быка, вмиг становился нежным и безумно ласковым.
Что и не говори, но в этот момент он был для меня, чуть ли не Ромео, моим Хитклиффом из «Грозового перевала»! И я ни за что на свете не променяла бы своего любимого ветеринара на какого-нибудь столичного воротилу. Как это сделала когда-то его законная жена. Сбежала от него в столицу, оставив ему на воспитание их общего сына. Но и это ей показалось недостаточным! Маргарита или Марго (она любила, чтобы её так называли), наотрез отказалась давать Павлу развод. А чтобы её бывший даже и не думал рыпаться, пригрозила отобрать у него Славика!
Павел и мысли не допускал, чтобы его сын рос без него. Мне тоже становилось плохо от этой мысли. Ведь я тоже любила Славку, который за четыре года стал мне родным. Кроме того я с ужасом представляла, что станет с замкнутым и не по годам серьёзным мальчуганом в незнакомой ему обстановке. К тому же с чужими людьми и матерью, которая появлялась в его жизни лишь один раз в год — под новогодние праздники.
Так что эта собака на сене крепко держала наши с Павлом жизни в своих цепких холёных ручках. И эта стерва прекрасно понимала, что при этом делает меня бесконечно несчастной. Ведь даже, несмотря на нашего совместного сына, Павел не мог на мне жениться! Поэтому я вынуждена была оставаться в роли любовницы-приживалки, и это в сельском посёлке! Именно по этой причине я изо дня в день ловила на себе косые взгляды односельчан, чувствуя себя здесь изгоем…
* * *
С хозяйственной сумкой в одной руке и хныкающим Семёном в другой я ввалилась в собственный двор. Бросила взгляд на свои клумбы, и на душе у меня сразу же стало светлее. Вспомнила, как протестовал против них Павел и усмехнулась. Ведь он тогда сказал, что от картошки было бы больше пользы, чем от моих цветочков.
Честно говоря, он принимал в штыки все мои начинания. И даже моё желание работать хотя бы на полставки он воспринимал как личное оскорбление, чуть ли не принижение его мужского достоинства. Видите ли, он способен и сам прокормить семью! А я уже в который раз радовалась, что не поддалась тогда на его уговоры и внушения. Ведь сколько я ему не объясняла, что мне уже невмоготу находиться целый день дома, он меня не понимал. Упорно продолжал называть меня городской фифой и утверждал, что я рвусь на работу только для того, чтобы «хвостом крутить».
Интересно знать, перед кем? Перед Петровичем что ли, которому уже под семьдесят?
А вот он же, Олег Петрович, директор конезавода и большой души человек сразу же поддержал меня и принял обратно с распростертыми объятиями. Цыкнул на моего охламона (так он в шутку называл Пашу) и на этом вопрос о моём выходе на работу был решён раз и навсегда...
Когда мясное рагу в мультиварке уже благоухало на весь дом, в прихожей послышались такие знакомые мне тяжёлые шаги. Павел вошёл на кухню, и по его лицу я сразу же догадалась: что-то произошло.
— Что случилось, Паш? Только не тяни, говори всё и сразу, — вырвалось у меня на одном дыхании.
— Ишь ты какая быстрая, — усмехнулся он и посмотрел на меня искрящимися светло-карими глазами так, что у меня перехватило дыхание. Ну почему даже в самые серьёзные моменты он глядел на меня как на какую-нибудь глупышку? Кроме того его насмешливый и откровенно раздевающий меня взгляд всегда действовал на меня безотказно: я плыла от него как свеча. Не скажу, что мне это не нравилось, но сейчас мне было не до того. А Павел, словно почувствовав, что может нарваться на грубость, продолжил: — Сегодня имел честь разговаривать по телефону с самой королевой Марго! Так вот, она мне предложила…
— Что этой стерве от тебя нужно?! — перебила я его, еле сдерживая в себе праведный гнев.
— Ты же не даёшь мне и рта раскрыть! Бежишь как всегда впереди паровоза, — возмутился вполне заслуженно Павел. — Она предложила оформить развод. Сама, представляешь?!
От такой новости я враз превратилась в статую. Застыла, не в силах и пошевелиться. А когда оттаяла, то сразу же поделилась с самым близким мне человеком своими опасениями:
— Та-а-к, что-то здесь не чисто. А в чём подвох? Неужели ты поверил, что она вот так, как нормальная здравомыслящая женщина способна на такой поступок? И это спустя годы непрерывной нервотрёпки?
— Допустим, в её здравомыслии я даже не сомневаюсь. У неё его наоборот чересчур много. Поэтому я ей сначала не поверил, но потом она…
— Насвистела тебе в уши, и ты расстаял.
— Насть, может, хватит? И что у тебя за дурацкая привычка делать поспешные выводы? — Брови Паши съехались к переносице, и он усиленно начал строить из себя Павла Грозного.
— Ну, ну, я тебя внимательно слушаю, — иронию в голосе я и не подумала скрыть. — Так в чём подвох?
— Честно говоря, я этого пока ещё не понял. Но она предложила мне самому забрать у неё Славку. А перед этим мы с ней подадим заявление на развод по месту её жительства. И что самое главное, она не против, чтобы Славик остался у меня!
— Какое великодушие! Можно подумать, он и так не у тебя!..
Когда Маргарита предложила забрать к себе сына на месяц (для неё и это много), я очень удивилась. Мне сразу же не понравилась эта затея. Но Павел отнёсся к этому на удивление спокойно. Сказал, что Славка хотя бы увидит столицу, всё равно летом у него вагон свободного времени. Тем более что обещанная сыну поездка к морю опять, похоже, срывалась.
И вот наконец, когда эта столичная вертихвостка должна была привести Славика обратно, она вдруг выдвинула сногсшибательное предложение с разводом.
— Это, конечно, всё здорово. Но ты же не думаешь, что вас разведут за один день? — Я уже и не скрывала своего раздражения.
— Нет, я так не думаю. Но если всё затянется на неопределённый срок, то мы со Славкой вернёмся домой. А мне потом придётся наведаться к ней ещё разок.
— Понятно. А где же ты будешь в Москве жить?
— Как где? Вместе с сыном у Ритки. У неё там двухкомнатная квартира, — спокойно ответил Паша, не моргнув и глазом.
— А-а, вот он и подвох. Всё понятно… — Я молча наложила Паше полную тарелку рагу, пододвинула поближе чашку с салатом и тихо выскользнула из кухни.
Я никогда не любила показных слёз. Тех, с помощью которых многие женщины добивались своей цели, тупо давя на жалость. Поэтому постаралась сразу же уединиться, дать волю слезам, утопив в них своё женское горе. Закрылась в ванной комнате и заплакала навзрыд, прикрывая рот ладонью.
Но едва по моим щекам потекли слёзы, как послышался настойчивый стук в дверь.
— Настенька, открой, — послышался низкий и такой волнующий голос моего любимого мужчины. После продолжительной паузы, во время которой я с трудом сдерживала рыдания, Паша повторил попытку: — Я знаю, что ты плачешь. Немедленно открой эту чёртову дверь!
Не вставая с краешка ванны, я потянулась к дверной щеколде. Ну вот. Даже поплакать спокойно не дадут!
Павел вошёл, заполнив собой всё свободное пространство. Затем сел передо мной на корточки и заглянул мне в лицо. А я, не в силах сдерживать в себе боль, подняла на него заплаканные глаза.
— Дурочка ты, моя любимая. Что ты себе там накрутила? — надрывно ласковым голосом поинтересовался он, целуя поочерёдно мои ладони.
Это стало для меня последней каплей. Я тотчас прильнула к нему и зарыдала на его такой родной и уютной для меня груди…
Как и следовало ожидать, близость любимого мужчины не могла закончиться просто так, без последствий. Поэтому совсем скоро я забыла о своих слезах и с наслаждением вдыхала такой знакомый и возбуждающий меня мужской запах.
— Хорошая моя, я весь грязный и потный.
— Ну и пусть. Я тебя всякого люблю, — прошептала я в каком-то чувственном запале. А мои пальцы уже сами по себе расстегивали на Павле рубашку.
— Солнце моё, я только проверю Семёна и назад, договорились?
Он быстро исчез за дверью, оставив меня с угрызениями совести. Ведь на какой-то миг я забыла обо всём на свете, и даже о нашем трехлетнем сыне, играющим в своей комнате. Тоже мне, мамаша называется! Везёт же Паше на женщин.
— Представляешь, наш бандит спит! Умаялся бедолага, — произнёс радостно Павел и начал деловито меня раздевать.
— А можно хоть немного поэротичнее? — с иронией промурлыкала я, проделывая то же самое с его одеждой.
— Какая тут к чёрту эротика?! Надо ловить момент, — пробасил Паша, давясь от смеха и залезая в ванну. И не успела я опомниться, как он поднял меня с пола и поставил рядом с собой.
Несмотря на поспешность, у меня всё-таки получилось превратить совместный душ в эротическую прелюдию. И после того как моя ладонь, окутанная душистой мыльной пеной, заскользила по самым возбудимым мужским местам, его член прямо-таки поразил меня своей каменной готовностью.
Не в силах себя больше сдерживать, Павел быстро развернул меня к себе спиной и поставил на колени. Он вонзился в меня одним сильным ударом, я даже всхлипнула от внезапного потрясающего ощущения. Закрыла глаза от удовольствия и всецело отдалась сексуальному наслаждению…
Глава 2
Я лежала с открытыми глазами, слушая ночное безмолвие. Под боком мирно похрапывал довольный Паша, хватанувший секса по полной программе. И только у меня на душе скреблись кошки, и всё из-за этой Маргариты! Вернее, из-за предстоящего развода и того, что мой любимый мужчина останется с ней в Москве один на один.
Не то, чтобы я не доверяла Павлу в этом плане, нет! За ним такой грех не водился, и он не давал мне серьёзных поводов для ревности. В то же время он был мужчиной, и этим всё сказано. Но его распрекрасная Марго, к моему сожалению, отличалась выдающимися внешними данными. И ключевым словом здесь было «выдающиеся». Ведь её силиконовая грудь вызывающе выдавалась вперёд, и Марго с гордостью несла её по жизни. Кроме того своими дорогущими шмотками она умело подчёркивала все достоинства своей и без того изумительной фигуры.
Правда, у меня с этим тоже не наблюдалось проблем. И мне грех жаловаться на свои внешние данные. В то же время деревенская жизнь не способствовала сохранению женской красоты, а про ухоженность и говорить нечего. Несмотря на это, я из кожи вон лезла, чтобы выглядеть достойно. Но с маленьким ребёнком и работой как у меня это не всегда получалось.
Кроме всего прочего меня беспокоил сам Павел, вернее, его мужская привлекательность. Хотя он и не отличался у меня особой красотой, в то же время он обладал каким-то природным магнетизмом. Во всяком случае, на него всегда обращали внимание женщины, и это меня порядком напрягало.
Вспомнилось, как изменилась в лице моя подруга, когда впервые увидела нас вместе. Тогда он приехал за мной после моего вынужденного бегства из посёлка… Да у Машки аж рот открылся от потрясения, когда она посмотрела на Павла!