— И какое же свойство он открыл? — я подняла на мужчину откровенный взгляд.
— Энибиум усиливает боль, — сказал Делл, отвечая мне таким же откровенным взглядом.
— Какое глупое свойство… Кому бы могло понадобиться это вещество?
— Мало ли кому… — усмехнулся моей наивности Делмари и сделал несколько шагов по направлению ко мне. — Например, палачу, который пытает опасного преступника… Или кому-то, кто любит, когда ему больно…
— Кто же может любить, когда ему делают больно? — удивилась я.
Преподаватель подошел уже очень близко, а я не предпринимала никаких попыток отстраниться, делая вид, что заворожена его словами.
— Таким маленьким девочкам не обязательно это знать, — проговорил Делл и вдруг отступил назад. — Зачем ты пришла, Маргери?
— Поблагодарить вас за подарки, — с готовностью ответила я. — Мне никто никогда не дарил такой красоты!
— Мне это приятно, — сказал Делмари и уселся в кресло. — Но неприятно, что ты выражаешь свою благодарность тогда, когда уже и не рассчитывал ее получить.
Ах, ты сукин сын!
ГЛАВА 19.1. Алая комната
— Простите, профессор, — молитвенно сложила я руки на груди. — Я действительно очень благодарна за все, что вы для меня сделали! Я хочу сказать вам спасибо, но не знаю как.
Я присела на краешек дивана, постаравшись, чтоб подол платья задрался как можно выше, и усилия мои увенчались успехом. Даже стала видна кружевная полосочка чулка. Но я будто бы этого не заметила. Зато заметил Делмари.
— Ты носишь чулки, Маргери? — вдруг спросил он, а я мысленно поздравила себя с прорывом.
— Д-д-да, — пролепетала.
— Мне не нравится, когда девушки носят чулки, — резко оборвал мужчина. — Это делает их похожими на распущенных потаскух. Ты же не потаскуха, Маргери?
— Нет, — я покраснела, как будто еще больше смущаясь.
— Я хочу, чтобы ты сняла их и больше никогда не надевала, — приказал Делл, и в его голосе явственно зазвучали властные нотки, совершенно не вяжущиеся с его обликом мягкого интеллигента.
Вот оно! Я должна показать, что мне нравится все происходящее, что он может расслабиться и повелевать мной! Должна убедить в том, что меня можно завести в алую комнату и делать там со мной все, что угодно.
Поставила носочек на диван, я задрала платье и стала медленно снимать чулки, сначала один, а затем второй.
— Ты расстроила меня, Марго, — хрипло протянул Делл, не отводя взгляда от моих оголенных ног. — Я не думал, что ты можешь носить чулки, как самая последняя шлюха…
Я медленно встала на колени и опустила ресницы.
— Так накажите меня за это… Господин.
Краем глаза я увидела, как затрепетали его ноздри, как будто он был хищником, почуявшим добычу, и как расширились его зрачки. Я попала в самую точку. Это была его любимая игра, от которой он не в силах был отказаться. Быть может, какие-то мысли об осторожности у него и проскользнули, и все-таки ему в голову не могло прийти, что я намеренно провоцирую его.
— Попроси, как следует, — проронил Делмари негромко.
— Мой Господин, умоляю, накажите меня за то, что я носила чулки, как последняя шлюха! — прошептала я.
— А теперь сними с себя трусики и ползи, ползи за наказанием, как побитая собака! — велел Делмари.
Что делать — я стащила белую кружевную тряпочку и поползла. Делмари задрал мое платье на спину и плашмя ударил меня ладонью по попе. От боли, пронзившей нежную кожу, я закусила губу. Он шлепал меня со всего размаха, и я вскрикивала от каждого его удара.
— Поблагодари за наказание, — сказал Делмари, закончив терзать мою несчастную попу. — Целуй руку, которая тебя била.
Я приложилась к губами к его пальцам, и смиренно сказала, глядя на него снизу вверх:
— Спасибо, что наказали меня, Господин!
Случайно скользнув взглядом по его штанам, я увидела восставшую под ширинкой плоть. Он страшно возбудился, пока шлепал меня!
— А теперь мы с тобой заучим несколько простых правил, которые ты должна будешь рассказать мне в следующий раз, — сказал Делл Делмари. — Первое правило: оголение. Снимай с себя одежду. Всю.
Я повиновалась, оставшись перед ним обнажённой, и не могла не отметить, что, хотя Делмари и строил из себя властного господина, он окинул мою фигуру восхищённым и вожделеющим взглядом.
— Хорошо, — кивнул Делл, чуть ли не облизнувшись на мои обнаженные груди с розовыми ягодками сосков. — Следующее правило: подчинение. Встань на колени и поцелуй мои ботинки в знак того, что ты беспрекословно мне подчиняешься и исполнишь все, что я тебе скажу.
Делать было нечего — я чувствовала, что нахожусь буквально в миллиметрах от алой комнаты, и останавливаться было нельзя. Скрипнув зубами, сделала то, что он велел.
— Очень хорошо. А теперь самое главное правило — боль.
И он что есть силы ударил меня тупым носком ботинка в лицо, из-за чего я отлетела к противоположной стене.
Я схватилась за нос, из которого тонкой струйкой потекла теплая кровь. Вроде не сломал… В клокочущей внутри меня ярости я готова была убить его, но каким-то железным усилием воли сдержалась. Еще чуть-чуть. Нужно потерпеть еще капельку.
— Сядь у моих ног и повтори все, что ты услышала, — приказал Делмари.
— Оголение. Подчинение. Боль, — проговорила я, подползая к его креслу и одновременно держась за свой бедный нос, из которого все ещё текла кровь.
Я уже знала эти три правила из дневника Юталии Ланфод.
— Что ж… — задумчиво протянул мужчина. — Ты хорошая девочка и заслужила доставить удовольствие своему Господину.
Моя богиня, да неужели? Делл Делмари вытащил из-за ворота своей рубахи маленький рубиновый ключик, вставил его в лоно статуэтки обнаженной женщины, которая стояла на каминной полке, и повернул.
В самом углу на лиловых обоях еле-еле обозначилась маленькая, едва заметная дверка.
-Заходи. И помни о трёх правилах Алой комнаты, — произнес он и в руке его возник черный широкий ошейник, который он надел на меня, когда я переступила порог.
Внутри Алая комната была не алой, а скорее красной — все стены и потолок тут были обшиты бордовой кожей. Кровати не имелось, но тут пол был сам по себе, как кровать. Я не стала разглядывать аккуратно развешанные по стенам плетки, хлысты, цепи, костюмы из какого-то блестящего черного материала, фаллосы разных размеров и даже искусственное лоно в обрамлении кудрявых пушистых волос. Мое внимание приковала стена с головами рабынь, которые были до этого у Делла Делмари. Разумеется, это не настоящие головы, а их призрачные образы, слабо колышущиеся за гладким стеклом. На шее каждой черный ошейник, такой же, что красовался сейчас и на мне.
Они были действительно пугающими, эти образы за стеклом, казалось, что это настоящие женские головы и от этого брала оторопь. И тут в самом верхнем ряду я увидела знакомый и выдохнула.
Круг замкнулся. Это была она — юная девушка с детским лицом и не по-детски печальными глазами с портрета в гостиной Аеска Ланфорда. Ошейник стягивал ее тонкую шею и смотрелся на ней нелепо и возмутительно.
Бедная, бедная девочка… Бедная Тали Ланфорд, ты была рабыней Делла Делмари, а не моего отца!
ГЛАВА 19.2 Алая комната
Внезапно раздался свист плетки, и резкая боль обожгла мою спину. Я с ненавистью обернулась и увидела Делла Делмари, сидящего, раздвинув ноги, в роскошном кресле посреди алой комнаты, и держащего в руках хлыст. Ниже пояса мужчина был обнажен, и его чахлый член бессильно покоился на гладко выбритой мошонке.
Кончик плети, как змея, извиваясь, пробрался мне между ног и слегка пощекотал мое лоно.
— Подойди, подстилка, и возьми в рот член своего Господина! — распорядился преподаватель зелий, видимо, уже совершенно войдя в свою роль.
— Бегу и падаю! — громко и четко сказала я.
— Что-о-о? — голос Делмари сорвался на рык. — Я сотру твою задницу в кровь, но ты затвердишь три правила алой комнаты: оголение, послушание и боль…
— Знаешь, куда иди со своими дурацкими правилами? — я поймала кончик хлыста, который послушно полетел ко мне, выдернула его из руки Делмари и пульнула в него оглушающим заклятьем.
Преподаватель зелий попытался блокировать его и в связке обездвижить меня сразу двумя заклинаниями, но я их отразила и вернула ему. Он не успел закрыться и оказался парализован своей же собственной магией.
— Что? Почему такая сильная? — прохрипел он. — Откуда такая магия?
Мы встретились с ним глазами, и он замолк.
— Меня интересует Юталия Ланфорд, — тихо сказала я. — Я знаю, что ты развлекался с ней… так же, как хотел развлечься со мной. Что она влюбилась в тебя. Зависела от секса с тобой. Почему тогда она указала в предсмертной записке имя Брандона Литона?
Делл Делмари ухмылялся и молчал.
— Говори! — взвизгнула я и ударила плетью об пол. — Говори, сволочь!
— Девчонка не писала никакой записки, — блуждающая улыбка не сходила с лица Делмаи. — Ее написал я специально, чтобы отвести подозрения и не навлечь на себя гнев ее братца. Все получилось как нельзя лучше — этот идиот Ланфорд, побоявшись позора, даже не обнародовал записку, видимо, решил отомстить Литону по-тихому. Ну, и что ты теперь со мной сделаешь, детка? Пожалуешься ректору? Так он, милая, в курсе и побоится даже пальцем пошевелить… А, может, ты попытаешься меня убить?
Он открыто смеялся мне в лицо, не зная, что этот вопрос я уже для себя решила.
— Ты останешься здесь связанным до тех пор, пока не приедет Аеск Ланфорд, — ответила я. — Ты расскажешь ему о том, что сделал с Юталией Ланфорд и он сам решит, что с тобой делать.
Внезапно по комнате промчался вихрь обжигающе-горячего воздуха, мелькнула золотистая вспышка и я услышала голос, который меньше всего сейчас ожидала услышать.
— Ну, здравствуй, цветик! Наконец-то я тебя нашел… Все-таки хорошая это штука — двойниковый кристалл. Позволяет найти даже то, что спрятано очень-очень хорошо. Правда, дорогая очень и редкая — один единственный экземпляр хранится в Элефтерийском храме Хеб. Вернее, хранился… Но на что не пойдет жрец, от которого сбежала любимая послушница? Я смотрю, ты тут без меня не скучаешь. Надеюсь, не забыла, что должна кое-что мне вернуть?
Верховный Жрец Джерт собственной персоной. Ослепительно-белая туника, платиновые волосы заплетены в сотни косичек и стянуты в высокий хвост на затылке.
Великолепен.
Я попыталась оглушить его той же самой связкой заклятий, которой запустил в меня Делл Делмари, но забыла про его перстень, нейтрализующий магию. В руках у жреца оказалось лассо, которое вместо верёвки состояло из какого-то черного тумана, и он ловко набросил его мне на руки. Я попыталась разорвать мрак магией, но не смогла.
— И не пытайся, птичка моя, — улыбнулся Джерт. — Я хорошо подготовился к встрече с тобой.
Жрец бегло оглянулся по комнате, и взгляд его остановился на пленённом связкой Делле Делмари, который, кстати говоря, по-прежнему пребывал без штанов. Учитывая то, что я была голой и в ошейнике, ход мыслей Джерта оказался предсказуемым.
— Это не мой любовник! — закричала я, понимая, что жрец вряд ли поверит. — Нужно рассказать о нем Аеску Ланфорду, именно из-за него много лет назад погибла его сестра! А он думал совсем на другого человека!
Но Джерт не слушал моих сбивчивых объяснений. Двигаясь грациозно, как дикая кошка, он подошел к Делмари и едва слышно проговорил:
— Я очень не люблю, когда кто-то пользуется тем, что я считаю своим. Этот цветок принадлежит мне. И за то, что ты вкушал его аромат, ты умрёшь, незнакомец!
Джерт освободил Делмари от магической связки, в которой он беспомощно трепыхался, но не успел преподаватель сделать и пары шагов, как жрец оказался у него за спиной и перерезал ему горло — от уха до уха.
Я завизжала не своим голосом, а Джерт, обратив на меня взгляд своих мерцающих золотистых глаз, проговорил:
— Ты возвращаешься домой, послушница… Чтобы отдать то, что по праву принадлежит мне.
Он дернул за верёвку из черного мрака и поднял вверх золотистый кристалл, я почувствовала дурноту, почувствовала, как мир вокруг меня смялся, скомкался, как мимо неслись башни Арриксакса, почувствовала солёные брызги морской воды на своих губах, пока оранжевое и черное не смешались перед глазами в бешеном вихре. Я упала в этот вихрь, я потерялась в нем, не понимая, где я и что со мной происходит.
ГЛАВА 19.3 Алая комната
Атриум Лигейского храма богини Хеб. Распахнув глаза, вижу, что лежу на алтаре в самом центре залы, привязанная к камню черными нитями мрака.
Оранжевое и черное. Алтарь окружает оранжевый огонь, за которым стеной стоит черная мгла. Я слышу тревожную музыку, мерные переборы, темп нарастает и нарастает, становится все неистовее. Кровожадные барабаны отбивают ритм прямо у меня в голове.
Джерт скидывает свою тунику и идет ко мне, красивый, как молодой бог. Его кожа обмазана чем-то золотистым, и кажется, будто ко мне приближается не живой человек, а статуя из чистого золота.
Я вспоминаю слова Аеска Ланфорда и, осознав то, что со мной хочет сделать жрец, даже перестаю биться в своих путах от ужаса.
— Нет! — захлебываясь страхом, выдыхаю я. — Я прошу тебя Джерт, нет! Ведь есть какие-то другие способы передать тебе мою силу. Прошу тебя, давай найдем другой способ, я отдам всю магию, что есть у меня!
— Другой способ передать магию от одного человека к другому есть, — лицо обнаженного жреца, нависшего надо мной, столько же прекрасно, сколь и равнодушно. — И, как выяснилось, он предельно прост и банален. Это поцелуй любви. Но он для нас с тобой, мой цветок, не подходит. Ты для меня — всего лишь вещь, которой я волен распоряжаться по своему праву. Ты — вещь, которая доставила мне немало проблем. Ты сосуд, который я разобью, чтобы испить то, что находится в нем.
Джерт навалился на меня и вошел в мое лоно, причиняя острую боль, которая усилилась после того, как жрец задвигался внутри меня своим тугим фаллосом. Я закричала, но Джерт закрыл мне рот неистовым поцелуем и задвигался быстрее, а я молилась только о том, чтобы это скорее закончилось. Его нависшее надо мной лицо исказилось, жрец был близок к оргазму и в этот самый момент сильные руки Джерта легли на мое горло и сжали изо всех сил.
Захрипела, перед глазами заклубился черный туман, а легкие словно наполнились вместо воздуха расплавленным железом.
Я умирала под Джетом, чувствуя, как из моих распахнувшихся губ начинает струиться магия, которую жрец принялся заглатывать быстро и жадно. Он двигался во мне, одновременно пожирая мою жизнь и силу, которая была заключена внутри меня.
И тогда я умерла, упав в черную бездонную пропасть. Я летела по этой пропасти целую вечность, и лишь достигнув ее дна, смогла открыть глаза.
Я не умерла, а все так же была прикована к алтарю в атриуме, а какой-то человек в черном балахоне с низко надвинутым капюшоном пытался распутать магические черные путы, которые меня связывали.
Прямо же у моих ног Джерт врукопашную сражался с Аеском Ланфордом. Без капли магии — сила обоих была у меня. Дрались жёстко, не на жизнь, а на смерть, выплёскивая всю накопившуюся друг к другу ненависть. Дрались наравне, но в какой-то момент преимущество перешло к жрецу, он оседлал Аеска сверху и, положив большие пальцы лорду-магу на глаза, принялся их выдавливать.
Я дико закричала, все мое существо рванулось на помощь к Аеску. И в эту секунду человеку в балахоне удалось развеять черный дым, опутывающий меня. Я вскинула руки, стремясь разрушительной магией стереть Джерта с лица земли, но поздно.
Аеск скинул с себя жреца и мощным ударом швырнул его прямо на алтарь. Голова Джерта с нечеловеческой силой ударилась о камень и отлетела, словно мяч. Жрец рухнул у алтаря с рассеченным черепом, из-под которого медленно стало расплываться кровавое пятно.
Все было кончено.
Я кинулась к своему лорду-магу, заключила его в объятия, шепча на разные лады его обожаемое имя. Но подняв к нему лицо, увидела, что Аеск смотрит не на меня, а на что-то за моей спиной. На что-то…