Раньше я бы осталась безмолвной наблюдательницей и ничем не выдала своего присутствия. Но теперь не намерена оставаться в тени.
Я скользнула на этаж, стремительно пересекла коридоры, по которым обычно ходила, стараясь слиться со стенами, и спустилась по ступенькам, ведущим в сад. Когда приблизилась к беседке, белый полог был откинут, и уже Серпоина отдыхала, а наш жрец и арриксаксец имели Эрлеа спереди и сзади одновременно. Исполинский инструмент Верховного Жреца из Арриксакса, разукрашенный тончайшими узорами искусных татуировок, не помещался в ее рот — она давилась и сглатывала, но почему-то вместе с тем продолжала самозабвенно бросаться на него, как будто хотела заглотить.
Все они были так увлечены процессом, что не обратили на меня совершенно никакого внимания.
— Джерт! — позвала я — на мой голос, прозвучавший непривычно громко и уверенно, невозможно было не обернуться. — Нам нужно поговорить, жрец! И это срочно.
Все трое прервали свое занятие и уставились на меня так, будто перед ними появилась богиня Хеб собственной персоной и сообщила, что отныне собирается поселиться в этой самой беседке. Согласна, ситуация была странноватая: совокупляются люди во славу Хеб — и пусть себе, в такие дела обычно посторонние не вмешиваются. Но магическая сила Аеска Ланфорда и вновь приобретенная красота играли во мне, толкая на безрасудство. Кто всю жизнь пробыл дурнушкой, не смевшей лишний раз поднять взгляд, а потом в одночасье стал красавицей, меня поймет.
Но самое занятное было в том, что на прекрасном лице Джерта, повернувшего голову в мою сторону, возник интерес. Он оторвался от зада Эрлеа, и без всякого стеснения, играя мышцами, спрыгнул с возвышения, на котором находилась беседка. Обнаженный, он был прекрасен, как бог. Гладкий рельефный торс блестел от пота, длинные волосы расплавленной платиной разметались по мускулистым плечам, а в хищных золотистых глазах разлилось золото.
Жрец разглядывал меня так пристально и с таким выражением, о котором я до сегодняшней ночи не смела и мечтать.
— Кто ты такая? — врастяжечку сказал он, открыто рассматривая и мои груди в вырезе блузки и упругую попу, обтянутую черными штанами. — Как смеешь беспокоить меня во время священного соития?
Надо же, какой кобель! Вроде двух девушек сейчас неоднократно поимел, но пялится на меня со все возрастающим аппетитом!
— То, с чем я пришла к тебе, жрец, важнее, — отвечаю я, в душе испугавшись собственной смелости. — Это не терпит отлагательств.
— Да неужели, цветик? Мои послушницы не смеют разговаривать со мной в таком тоне, — вкрадчиво говорит Джерт, делая по направлению ко мне несколько плавных шагов. — Твоя дерзость, чужачка, может сыграть с тобой злую шутку…
Больше всего он сейчас похож на тигра, затаившегося перед прыжком. Несчастная косуля и не подозревает, что хищник сейчас повалит ее наземь и вопьется в шею жемчужными клыками — острыми, как бритва.
Но мне надоело играть роль бедной забитой жертвы. Он не узнал меня? Тем лучше! Время распахнутых наивных глаз и глупых доверчивых слов прошло. Мысль о том, чтобы подурачить великолепного жреца, поиграть с ним прежде, чем выложить о себе всю правду, будоражит мою кровь.
— Иметь стаю дрессированных болонок приятно, — усмехаюсь. — Но скучно.
Я — одна из них, одна из его болонок, которая долгие месяцы ждала, что хозяин ее приласкает, но в итоге он отдал глупую собачку в чужие руки. Хорошие руки, но от этого его поступок не становится менее жестоким.
Джерт уже совершенно не обращает внимания на то, как в беседке арриксакский верховный жрец заставляет Серпоину вылизывать лоно измученной Эрлеа, в то время как сам он впивается брюнетке между ног. Все внимание Джерта сосредоточено на мне.
— Кто сказал тебе, чужачка, что мне скучно? — щурится жрец.
— Только равнодушный мужчина может трахать двух женщин с таким отсутствующим видом, — пожимаю плечами я.
Я сделала это! Сказала это бранное слово, которое слышала только из уст бунтарки Кириаки и даже не покраснела! Похоже, одна единственная ночь изменила не только мою внешность, но и что-то внутри меня.
— Женщины женщинам рознь, — он оказывается совсем близко, склоняясь к моей шее. — Одни созданы для того, чтобы о них вспоминали лишь для того, чтобы удовлетворить сиюминутную похоть. Другие — для того, чтобы навечно поселиться в сердце мужчины.
Жрец с преувеличенной бережностью трогает прядь моих волос, и от этого жеста, в котором сквозит хорошо завуалированная угроза, по моей спине бегут мурашки. Расплавленное золото его глаз гипнотизирует и притягивает меня. Я всю жизнь мечтала, чтобы он посмотрел на меня так, и вот теперь он смотрел, и мне стоило огромных усилий не выдать своего дикого восторга.
— Чужачка, — хрипло протянул Джерт. — Ты вся пропитана сильной вкусной магией… Ее у тебя слишком много для такой маленькой девочки. Уж не хочешь ли ты поделиться со мной?
Я нервно сглотнула. Надеюсь, он не заметил!
— С чего бы это мне отдавать тебе, жрец, такой лакомый кусок? — негромко говорю и отворачиваюсь, чтобы скрыть замешательство.
Но он цепко хватает меня за плечи и резко разворачивает к себе:
— Что тебе от меня нужно? Отвечай!
Каким-то древним инстинктом, заложенным в моем женском начале, и до сих пор безмятежно дремавшим, я чувствую, что играть с ним дальше рискованно и даже опасно. Но напоследок хочу оторваться.
— Я не чужачка, жрец! — усмехаюсь ему прямо в лицо. — Ты хорошо меня знаешь…
— Я в своём уме, женщина, — с хрипотцой прерывает Джерт. — Если бы я увидел такую, как ты, хоть раз, то я…
Он вдруг замолкает и рывком приближает меня к себе, и я смело выдерживаю его взгляд, в котором расплескивается ярость.
Моя богиня! Может, зря я это все? Дождалась бы, пока он натешится со своими девочками, вышла б скромненько, глаза долу, и сразу сказала — досточтимый Верховный Жрец Джерт, так, мол, и так…
— Твои глаза, — негромко говорит жрец, но спокойствие в его голосе обманчиво, как безмятежная гладь моря, скрывающая под собой тёмную бездну, полную самых страшных существ. — Ярко-синие, как один цветок, название которого ты сейчас мне скажешь.
Этому мужчине не вывести меня из равновесия, не заставить трепетать перед ним, как в былые времена.
— Могу даже показать, — ослепительно улыбаюсь я, разворачиваюсь к жрецу спиной и приспускаю блузку ровно настолько, чтобы была видна татуировка между лопаток.
Из горла Джерта вырывается рык дикого зверя:
— Маргери Танис, что за маскарад ты тут устроила?
ГЛАВА 11. В его власти
ГЛАВА 11
В его власти
Не слушая сбивчивых объяснений, Джерт куда-то меня волокет по запутанным коридорам и переходам храма. Его сильная рука больно сжимает мое предплечье.
— Кто разрешил тебе использовать морок, послушница? Или это Аеск Ланфорд сделал, потому что не хотел спать с тобой?
Его слова жестоки и обидны.
— Аеск тут не причем! — возмутилась я. — Это случилось само собой, и я как раз хотела рассказать, как все произошло…
— Только вместо этого притворилась чужачкой и разговаривала со своим жрецом на равных, — шипит Джерт. — Надела штаны, которые послушницам Хеб носить запрещено!
— Пусть жрец покажет, где это написано! — усмехаюсь я в ответ, пьянея от собственной дерзости.
Странно, но почему-то, когда ты красива, дерзить намного проще и приятнее, нежели будучи дурнушкой. Красотке это может сойти с рук, а вот уродине — нет.
— Твое поведение, послушница, перешло все границы! Я не потерплю подобной наглости в своём храме! — с гневом говорит Джерт, сложным магическим пассом отпирает свои покои и впихивает меня внутрь. — Сейчас я сгоню с тебя этот морок и навсегда отобью охоту прикидываться той, кем ты не являешься! Ты будешь наказана и отправишься в Арриксакский простиль!
— На каком, интересно, основании? — кричу. — Я уже не девственница и это моя собственная внешность!
Я не уверена, не знаю наверняка, что произошло со мной! Но самоуверенность жреца меня бесит, бесит, что он упорно видит во мне дурнушку даже тогда, когда налицо обратное. Хотя могу поклясться, что жрец смотрел на меня с желанием, когда ещё не знал, кто я.
Двухярусные покои Джерта воистину роскошны — наверное, самые шикарные и большие в храме. Золото, дерево, благородный камелопардовый и черный цвета преобладают здесь, а всю стену занимает окно с потрясающим видом на Лигейю. Тут есть кабинет, своя собственная библиотека, отдельная ванна и поварня.
В кабинет он меня и тащит, прямо к небольшому, но, наверное, очень глубокому колодцу, обложенному черным камнем и находящемуся в самом центре комнаты. Я пытаюсь сопротивляться, в том числе и с помощью магии, но где мне сладить с самим Джертом? Он опасно толкает меня к воде, легко удержавая за шиворот одной рукой.
— Этот колодец выведен из глубочайших подземных вод, которые текут на много километров ниже, нежели источники Хеб, — в самое мое ухо вкрадчиво поясняет жрец. — Эта вода смоет с тебя любое магическое воздействие извне и оставит лишь истинную сущность.
Я с ужасом смотрю на черную гладь, по поверхности которой плавают обломки льда. Она холодная, очень холодная!
— А если я утону или заболею, идиот? — в ужасе шепчу я.
— Не бойся, я тебя вытащу, — ласково улыбается жрец. — Хотя бы для того, чтобы примерно наказать за «идиота»!
Я не успею ничего предпринять, и жрец со всей силы швыряет меня в ледяную воду. Пытаюсь что-то сделать, чтоб не чувствовать холода, но это довольно сложно за ту сотую долю секунды, пока я лечу. А затем становится уже поздно — погружаюсь.
Невыносимый холод хлынул со всех сторон и мигом парализовал меня. Не могу двигаться, дышать, камнем иду ко дну — глубоко-глубоко под землю, где текут эти проклятые воды, но какая-то сила извне хватает и извлекает меня на поверхность.
И вот я, бледная, дрожащая стою перед Джертом, и холодная вода течет с меня прямо на его дорогой ковер, но жрец этого не замечает, с удивлением вглядываясь в мои черты.
От бодрого купания, устроенного жрецом, я не изменилась. Облик, в котором я пребывала до сегодняшней ночи, не вернулся. Я страшно замерзла, мои волосы слиплись мокрой холодной массой, а одежда облепила кожу и просвечивает так, что видна каждая чёрточка моего тела — крупные тёмные соски и узкая полоска коротких волос на холмике Хеб.
— Невероятно, — протянул жрец, разглядывая меня так, будто видит впервые.
— Я пыталась сказать, Джерт! — выстукиваю зубами. Это не совсем правда, но, надеюсь, он не обратит внимания на такую мелочь. — Такой я стала после ночи с Аеском… И почему-то ко мне перешла вся его магия… И он сказал…
— К тебе перешла магия Аеска Ланфорда? — отрывисто перебил Джерт и золотистые глаза вспыхнули. — То есть его сила сейчас в тебе?
— Да, но я не знаю, почему так получилось… — меня трясет от холода.
— Сними с себя эти тряпки и грейся в моей постели! — приказал жрец отрывисто и вышел.
Кажется, он что-то задумал, но ломать над этим голову у меня сил нет. Больше всего на свете я и вправду хочу согреться!
Стаскиваю насквозь мокрую одежду и с блаженством ныряю в тёплую постель жреца, застеленную приятным к телу бельём из черного перкаля, расписанного тончайшими золотистыми и бледно-зелёными узорами. Сказывается усталость от вороха событий прошедшей ночи: мои веки тяжелеют, и страшно хочется спать. Особенно в такой чудесной воздушной, тёплой и мягкой постели! Правда, мелькает мысль о том, что Джерт специально устроил мне ледяную ванну, чтобы потом сунуть в свою постель под предлогом отогревания.
Вероломства у него на это хватит… Впрочем, здесь так здорово, что наплевать! Я смотрю в панорамное окно, как бледно-розовая заря занимается над городом, слушаю сладкие переливы первых утренних птиц, и не замечаю, как засыпаю.
Мне снится, как будто я заблудилась в дивном колдовском лесу, где царит таинственный полумрак, летают чудесные бабочки, а в воздухе медленно клубится и подрагивает колдовская пыль. Я бреду уже долго и очень устала, а потому присаживаюсь под дерево отдохнуть. Прямо около меня растет кустарник с крупными сочными жёлтыми ягодами. Уж я-то знаю, что в волшебном лесу нельзя ничего есть, но это всего лишь сон, потому я смело беру ягоды в рот и наслаждаюсь ароматной вкуснятиной, которая течёт у меня по подбородку прямо на платье.
И вдруг прямо как из-под земли возникает маленький человечек размером с полмизинца.
— Ты съела наши ягоды, значит, ты теперь наша! — визжит он тоненьким голоском, и откуда ни возьмись, появляются все новые и новые человечки.
Их сотни, а, может, даже и тысячи, а я почему-то вдруг оказываюсь связанной десятком тончайших нитей, которые просто невозможно разорвать. Человечки валят меня на землю, свободно ходят по мне, переговариваются, и как проворные паучки, ныряют под платье.
— Эй, что вы делаете? — пытаюсь возмутитьс. — А ну, прекратите немедленно! Я не знала, что эти ягоды ваши, могли бы хоть табличку какую повесить!
Десятка три человечков, забравшихся мне в декольте, шевелятся там. Мне щекотно, я смеюсь, не замечая, что от их крошечных движений мои соски напрягаются. В это время остальные человечки пробираются к моему лону, раздвигают нежные складочки и принимаются что-то там делать…
Что-то до крайности неприличное, но приятное.
Вот это уже не смешно — дикое возбуждение пронзает меня насквозь, и в этот момент я просыпаюсь.
В жизни мне не снились такие странные фантазии! И это сладостное возбуждение… Оно реально, я ощущаю его сейчас…
И тут до меня доходит, что я лежу, обнаженная в постели Джерта, лаская сама себя, но помимо моей руки есть ещё одна, и это рука жреца. Его пальцы медленно трогают, теребят клитор и от него по всему моему телу расходятся волны удовольствия. Сам он, тоже голый, прижимается к моей спине, а бедрами я ощущаю его возбужденный член.
— Ты так пылко себя трогала, что я не мог не присоединиться, — шепчет мне на ухо Джерт.
И хотя мне не хочется, чтобы он убирал руку, я отодвигаюсь и выскальзываю из постели, накинув первое, что попало под руку. Оказывается — его алый шёлковый халат.
— Ну и зря, — жрец вытягивается на постели и непринуждённо закидывает руки за голову. — Я бы на твоем месте, наоборот, радовался, что словил грёзэр.
— Что ещё за грёзэр? — удивленно вскидываю брови. — Впервые слышу. И название какое-то дурацкое…
— Эротическое сновидение с непредсказуемым сюжетом, во время которого ты, как правило, получаешь оргазм, — как ни в чем не бывало, поясняет Джерт. — Такие сны способны видеть только очень сильные, перенасыщенные колдовством маги, таким образом как бы сублимируется их колоссальная энергия. Из всех, кого я знаю, на это были способны только три колдуна… Включая Аеска Ланфорда. Правда, сейчас он даже самую простенькую ворожбу не потянет. Его магия у тебя…
Жрец откровенно меня разглядывает, давая понять, что ему нравится то, что он видит.
— Я не собиралась забирать его силу, все произошло само собой, — отозвалась я, плотнее запахивая халат. — Нужно объяснить ему это. Возможно, он знает, как все исправить…
— Вряд ли ты в скором времени увидишь лорда-мага, — с ухмылкой перебил жрец. — Я изгнал его с территории храма, обвинив в том, что он попортил послушницу.
— Попортил? — возмутилась я. — То есть, это называется попортил?
— У нас с ним состоялся довольно интересный разговор, цветочек, — довольно хмыкнул Джерт. — Видишь ли, мы на ножах с лордом-магом давным-давно. Забрав у него силу, ты сделала мне великолепный, роскошнейший подарок! Справиться с ним сейчас легче лёгкого, он это понимает, оттого и бесится. Правда, скоро лорд-маг будет злиться еще сильнее…
— Не хочу, чтобы ты впутывал меня в свои дела, — медленно проговорила я, глядя жрецу прямо в глаза. — К тому же, в отличие от тебя, жрец, Аеск был добр ко мне. Пусть забирает свою силу, мне она не нужна.