Босс уныло осмотрел предложенное и капризно вздёрнул нос.
— Мне не нравится.
— Это очень полезная еда. Лучше того, чем ты отравился.
Я отвинтила колпачок у бутылки с йогуртом и отпила.
— Ешь, чего ждёшь?
Босс послушно распаковал упаковку с творогом, поковырял его одноразовой пластмассовой ложечкой. И отложил в сторону.
— Не хочу!..
— Здрасьте. Ешь давай.
— Я такое не ем. Ты же сама прекрасно знаешь, где и что я ем. Ты не единожды заказывала мне столик в ресторане.
— Ты сейчас находишься в моём теле. А я слежу за своим питанием, тем более, будучи в положении.
— Следишь за макияжем, следишь за фигурой, следишь за питанием… Носишь неудобные туфли. Это кошмар!.. Это самый отвратительный день в моей жизни!
— Он только начался, Фил! — пожала я плечами, потому что чувствовала себя превосходно.
Я немножко злорадствовала. Пусть Филипп на себе испытает все прелести беременности на позднем сроке.
Но злорадствовала я недолго. Секунд тридцать. Максимум…
Потому что, во-первых, страдало именно моё тело.
А во-вторых, сразу было понятно, что Филипп вообще понятия не имеет, как вести себя с беременными. Наверное, у него не было такого опыта общения.
И я даже не могла себе представить, как ему плохо в моём беременном теле. Даже будучи беременной на протяжении нескольких месяцев, каждый новый нюанс положения воспринимался мной, как очередной переворот картины мира.
А на Филиппа всё свалилось сразу!.. Бедненький…
Поэтому я быстренько свернула краткосрочную акцию злорадства. Я убрала в сторону кефир и села поближе, погладив босса по плечу. По-дружески, разумеется.
— Плохо, да?
Филипп хмуро посмотрел в мою сторону и буркнул:
— Плохо. Всё болит, тело ноет, в животе — ураган!.. Как женщины с этим живут?
— Молча и не жалуясь! Или жалуясь, но когда их допечёт один очень-очень вредный босс!
— Так я же не знал!..
— Зато теперь узнал. Не так уж плохо, в конце концов. Не расстраивайся, Фил! — я приобняла начальника за плечи, проговорив воодушевлённым тоном. — Всё получится, вот увидишь! Нельзя вешать нос!
Босс тяжело вздохнул.
— Как тебе это удаётся? Я всего полдня в этом теле и уже ненавижу весь белый свет. А ты постоянно была в хорошем настроении. Как, Неля?
Я засмущалась, предпочтя разглядывать носки модных мужских туфель в этот момент. Не могла же я ответить, что я — хороший человек, а Филипп — просто вредная редиска.
— Лучше скажи, чем ты хочешь перекусить? — я решила вернуть разговор в прежнее русло.
— Я сам не знаю, как это выглядит! — отчаянно воскликнул начальник.
— Не преувеличивай, Фил. Времена токсикоза и внезапного пробуждения вкусовых предпочтений у меня уже давно прошли! Давай говори, ну?
— Омлет хочу, — немного подумав, сказал босс.
— Вот видишь? — обрадовалась я. — Всего-то омлет.
— Не просто омлет. С помидорами. И с брынзой. Я даже не знаю, как это выглядит… Брынза!
— А-а-а-а… Ну понятно. Эх ты!.. Не знаешь, что такое брынза? Это сыр. Вставай! — скомандовала я. — Нужно найти брынзу. Ты поешь, потом у тебя поднимется настроение. Главное, успеть, пока ты не перехотел. А то вдруг на тебя свалятся все капризы беременности разом?
=18. Анель
Мы спросили, где в этом городке находится рынок. Оказалось, он был не так уж далеко. Городок маленький, и почти всё расположено в крошечном центре.
Начальник поднялся, скривившись. Наверняка у него разнылась поясница. Ходить по жаре с животиком — задача не из лёгких. К тому же я прекрасно знала, каково это, быть беременной. Поэтому я не торопила босса, а медленно шла рядом.
И мой намётанный глаз сразу заметил, что босс начал прихрамывать на одну ногу. Потом Филипп выматерился и присел, расстёгивая ремень босоножек.
Он со вздохом облегчения стянул босоножки и шагнул босиком. Я обалдела.
— Э-э-эй… Ты… Ты чего творишь? Ты… Ты куда пошёл?
— Ногу натёр!
Я посмотрела на заднюю часть ноги, своей, между прочим, и выругалась.
— Болван! Ты стёр мозоль до крови! Как ты умудрился это сделать? Эти босоножки уже разношены!..
А потом я поняла, что кричать бесполезно. Босс старался вышагивать, как полагается, но иногда ставил ногу неправильно. Результат — содранная мозоль.
— Ой, дурак… Ой, дурак!.. Надо было сразу сказать. У меня в сумочке всегда есть пластырь.
— Я не привык жаловаться на временные неудобства! — фыркнул Филипп.
— Правда? А кто меньше пяти минут назад ныл, как его всё достало?.. Давай, всовывай ногу обратно, но не застёгивай ремешок. Дошлёпаешь во-о-о-он до туда. Там рынок. Купим тебе шлёпки.
— Вот! Видишь? Ноги не хотят туда помещаться. Я так пойду. Тут недалеко…
Я вцепилась за локоть начальника.
— Не позорь меня, Фил. Босиком ты туда не пойдёшь!.. Давай я сбегаю и куплю тебе шлёпки?..
— Не надо! — отмахнулся босс. — Ты купишь что-нибудь наподобие вот этих пыточных инструментов. Красиво, с бантиками и цветочками, но с функционалом «испанского сапога»…
— Не позволю. Сядь. Я готова попозорить свои стройные ноги, купив тебе резиновые калоши!.. Только не надо ходить босиком. Порвёшь мои чулки, а пятки потом нужно будет полгода отмачивать!
— Нет, я сам!..
— Упёртый, как баран!.. Ты же вроде не овен!.. Ты стрелец! — возмутилась я. — Откуда в тебе столько упрямства?
Босс не двигался с места.
— Давай я тебя отнесу, — смилостивилась я.
— Что?! Вот ещё! На руках меня ещё не таскали. Неля, запомни… Я — мужчина. В любом теле, ясно тебе? Не член делает меня мужчиной, а характер!
— Восхищена! Но тогда не упрямься и…
— Нет!
У-у-у-у… Как же он мне надоел! В мужском теле босс был просто вредным, а очутившись в теле беременной женщины, стал ещё и капризным. Но я знаю, на какую кнопку надавить.
— Я поняла, — усмехнулась я и намеренно медленным взглядом обвела мужское тело, в котором была временно заперта, как в тюрьме.
— Что? — насторожился босс.
— Ты просто боишься опозориться!
— Не понял!
— Да всё ты понял, Фил! — усмехнулась я. — Ты боишься, что твоё тело сухаря будет неспособно выдержать вес беременной девушки. Вес вш…
Я чуть не проболталась о своём весе, но потом решила опустить такие интимные подробности.
— Этот вес для тебя окажется неподъёмным. Ты боишься, что твоих сил не хватит. Слабак! Надорвёшься, пупок развяжется…
Филипп шагнул ко мне.
— Давай, неси! Убедишься, что твои слова не обоснованы!..
На мгновение я подумала, что босс чересчур хорошо устроился в моём теле. Я о нём забочусь, переживаю, сейчас вот на ручки просится. Но потом решила: а почему бы и нет?
Если Филипп слаб, я об этом узнаю в первую очередь. И никаким позёрством меня потом не проймёшь. Буду знать всего его секретики и слабые местечки.
К тому же, очень хочется проверить крепость мышц Филиппа. Других. Не только тех, что постоянно приподнимают мужской прибор при взгляде на моё тело.
=19. Анель
— Я и не подозревал, что ты такая вредная! — сказал Фил, глядя мне прямо в глаза.
Потом босс выматерился и махнул рукой.
— Выговаривать тебе, видя своё лицо!.. Так и до сумасшествия недалеко!
— А ты стал ещё хуже! — не отставала от босса я. — Ты и без того всегда был вредным до ужаса. А сейчас стал ещё и капризным. Капризы своему любимому телу я ещё могу простить, но твой дурной характер терпеть не желаю. Это невыносимо! Сделай одолжение, а? Заткнись!..
Последнее слово я поневоле выкрикнула.
И очень не вовремя я это сделала.
Неподалёку прогуливался полицейский. Который как назло, услышал последнее слово, оценил ситуацию и решил преподать урок наглому мужчине. То есть мне в теле мужчины.
— Добрый день. Старший сержант Пётр Емельянов. Предъявите ваши документы! — услышала я.
— Это вы мне? — спросила я.
— Вам, мужчина, — спокойным голосом отозвался полицейский.
Я оглядела его крепкую, широкоплечую фигуру. Сержант выглядел спокойным, но по сурово поджатым губам было заметно, что он считает моё поведение по отношению к беременной недопустимым. Большие карие глаза Пётра Емельянова смотрели на меня с презрением.
И повезло же мне наткнуться на настоящего мужчину тогда, когда это было совсем не нужно и неуместно!
— А это обязательно?
— Документы.
Я вдруг жутко растерялась и начала хлопать себя по карманам, ища паспорт. Который никак не хотел находиться.
— Нет документов? Прогуляемся до отделения…
Фил решил вмешаться. Он быстро выудил паспорт из внутреннего кармана пиджака.
Меня вдруг даже потом прошибло. Мне ужасно не хотелось неприятностей. К тому же я понятия не имела, как потом отыграется на мне вредный босс, если его тело выгуляют в «обезьяннике».
Пётр Емельянов долго и пристально изучал документы босса. Потом протянул мне корочку, но в последний момент отвёл руку.
— С какой целью приехали?
— У нас… рабочая поездка. Командировка. Мы приехали на юбилей обувной фабрики.
— И чем вы занимаетесь?
— Я директор обувной фабрики, которая принадлежит фирме «Cinderella», — промямлила я, понимая, с каким негодованием на меня смотрит начальник.
— Директор, значит… — усмехнулся полицейский. — А вот эта девушка кем вам приходится?
— Это моя помощница… Секретарша.
— Секретарша…
Взгляд честного полицейского выражал всё, о чём он думал. Наверняка он решил, что директор совратил секретаршу, обрюхатил, а теперь измывается над бедной беременной.
— К сожалению, всё-таки придётся вас задержать, — произнёс старший сержант. Но в голове его не было ни капли сожаления.
— Задержать? — воскликнула я.
— За что? — включился Фил.
— За неподобающее поведение и создание ситуаций, способных привести к бытовым конфликтам с нежелательными последствиями, — ловко завернул фразу Пётр Емельянов и махнул рукой. — Пройдёмте.
— Старший сержант, спасибо за проявленное внимание, но мы уже разобрались. И… И он просто вспылил, жарой голову напекло. Я ничего не имею против… — затараторил Фил женским голосом.
— Уже поздно. Пройдёмте, Вольный Филипп Борисович.
— Я не могу пройти с вами. Хотя бы потому что у Анель, моей помощницы, возникли трудности с передвижением. Ей тяжело идти. Ноги устали.
— Вот на руках свою помощницу и отнесёте, если ей тяжело идти. Пока мы с вами будем беседовать, ваша помощница отдохнёт от жары. У нас в отделении всегда свежо!
Пётр Емельянов достал рацию.
— Петров? Подгони «бобон». Я у рынка…
«Какой идиот!.. И Фил, и этот, честный мент, с высокой гражданской сознательностью — тоже!.. Все мужики — идиоты!» — мысленно бушевала я.
И вдруг я подумала, почему все неприятности сыпятся на мою голову? А босс очень даже неплохо устроился в моём теле!.. Гад.
Я с ненавистью взглянула в его сторону. И мой взгляд был пойман чересчур сознательным полицейским. Похоже, я только усугубила ситуацию…
Фил в моём теле присмирел и даже будто забыл, как ему было плохо. К нам подъехал полицейский уазик, который полицейские между собой ласково называли «бобоном». Мне пришлось подхватить босса на руки и аккуратно посадить в машину.
К слову, босс оказался не слабаком. Ни разу. Особых трудностей с поднятием своего женского беременного тела я не испытала. Но радости по этому поводу у меня не было от слова совсем.
К полицейскому участку нас привезли очень быстро.
— Надолго нас задержат? — спросил Фил.
— Проведём беседу и отпустим, — усмехнулся Пётр Емельянов.
Но почему-то по приезду вдруг оказалось, что у честного старшего сержанта нашлось очень-очень много дел. Внезапно неотложных. Поэтому у наглого, невоспитанного, циничного мужчины, то есть меня, отобрали документы и проводили-таки в вонючий «обезьянник» с не менее вонючими обитателями в нём…
В одном углу ютился мужик, от которого за версту воняло так, что если бы я была в своём теле, меня непременно вывернуло бы наизнанку. На узкой скамеечке сидел хмурый мужик, переговариваясь со своим товарищем.
Клацнула решётка и замок… Меня оставили внутри, пока Пётр Емельянов разбирается со своими невероятно сложными и срочными делами. Фил что-то ему говорил, всеми силами пытаясь убедить полицейского.
Но честный полицейский был непреклонен. Нарвалась же, блин… Не успела я посетовать на свою судьбу-злодейку, как услышала сзади сиплое:
— Брат, холодно тут. Пиджачок не одолжишь?
И меня настойчиво дёрнули за пиджак…
=20. Анель
За что мне это? Я же вроде ничего откровенно плохого в жизни не совершала! А вот босс хорошо устроился, скотина. Мне приходится разгребать за его отвратительный характер, а его самого, под белы рученьки, повели пить чай с бубликами в каморку полицейских, где они обедали.
Где справедливость?
— Брат, пиджаком, говорю, не поделишься?
Я запаниковала. Ледяная волна страха поднялась внутри меня.
— Дежурный! — позвала я. — Дежурный!..
Дежурный и ухом не повёл. Он отвернулся и начал лениво набирать чей-то номер, созваниваясь. Ситуация была не из простых. И чёрт знает сколько мне тут сидеть!.. А этот, замерзающий, не отстаёт.
Но я же в мужском теле? Должно же мужское тело помнить хоть что-то?
Господи, у меня мужское тело, а реакции… типично женские!..
— Поделись по-братски? — не отставал урод и совершенно не по-братски хлопнул меня по плечу.
А потом видимо, в дело вступила та самая реакция мужского тела. Потому что я развернулась и ребром ладони ударила наглого заключённого по горлу. Потом толкнула, развернула и отвесила пинка под зад.
— Отцепись.
Я медленным шагом прошла и села на скамейку.
Я спокойно хлопнула себя по карману, доставая носовой платок. Его у меня оставили. Протёрла пальцы и носок ботинка, которым пнула наглеца. Я неприязненно покосилась на мужика.
— А ты отодвинься. Воняешь.
К моему огромному счастью, это был единственный инцидент. Всё остальное время меня никто не трогал. В мою сторону даже опасались смотреть.
Ха, Фил — гроза бандюков местного разлива.
Меня вывели из «обезьянника» часа через два. Потом ещё около часа Пётр Емельянов читал мне нотации. Видно, в этом городке преступлений практически не совершалось и заняться сержанту было абсолютно нечем.
И напоследок старший сержант сказал мне коронную фразу.
— Отравлять землю у вас получается неплохо, как и разлагаться морально. Жаль, не за всё можно привлечь к ответу.
Из его фразы я сделала вывод, что сержант в курсе разлитых химикатов. И разумеется, винит в этом Вольного Филиппа Борисовича.
А где, кстати, босс?
Босс обнаружился в одной из комнат. Рядом толпились порядка пяти или шести полицейских. И все они радостно галдели, пока Фил… решал кроссворд.
На столе стояла простая вазочка, в которой было навалено печенье, бублики и конфеты. Рядом с ней стояла огромная эмалированная кружка и открытая банка со сгущёнкой. Короче, босс не голодал и не скучал!
Меня едва ли не раздели уголовники, а он чаи гонял, занимаясь интеллектуальным досугом.
Полицейские с сожалением отпустили «Нелечку».
— Нелечка, заходите к нам ещё!..
Я растянула губы в самой доброжелательной из улыбок, которая нашлась в ассортименте у начальника и вывела «Нелечку» Фила под локоток. Только на улице я обнаружила, что на ногах босса красуются сандалиинежно-кремового цвета на плоской подошве и с открытым задником.
— Это что?
— Конфискат, — отозвался босс. — Менты вручили и сказали, что мужик у меня — говно. Едва не сосватали за какого-то Семёна. Которого как раз жена бросила и ушла к другому… Тоже беременная.