— Что-то случилось? — после небольшой паузы спрашиваю, как только официант отходит с оплаченным чеком по карте.
— Собирайся, — Никита помогает мне одеться, сам все это время явно думает о сыне. Я молчу, не лезу с вопросами. Если захочет, сам все расскажет.
Мы едем в совершенно в противоположную сторону, едем в объезд, минуем пробки. Никита явно знает, куда ехать. Мне хочется знать, что происходит, почему мы едем в сторону Рублевского шоссе. Сворачиваем с главной дороги. Контрольный пункт, нас пропускают. Стараюсь не крутить головой по сторонам, не рассматривать в немом в восхищении дорогие особняки. Останавливаемся возле одного шикарного дома. Никита словно забыл о моем существовании, а я слишком напряжена, чтобы оставаться в машине. Вдруг потребуется моя помощь.
Дом-картинка. Подобные дома я видела только в интернете, в какой-то архитектурной рекламе. Тут все пропитано деньгами. Большими деньгами.
— Папа! — к Никите через весь большой холл, название вспомнила из фильмов, несется Паша. Лицо его мокрое от слез, губы дрожат. Я прикладываю руку к сердцу, как-то неожиданно оно сжалось от переживаний.
— Паш, я ж говорил тебе сидеть в комнате, — Никита прижимает к себе сына, вытирает ладонью его лицо. — Где мама?
— Она на кухне. Она странная. Пугает меня. Я боюсь ее, — обнимает своими маленькими ручонками крепкую шею Никиты, прячет лицо. Он такой маленький, беззащитный на руках отца. Я делаю шаг в их сторону, но одергиваю себя. Меня не просили подходить, не надо лезть.
— Паша! — женщина в дверях кухни мало похожа на ту женщину, которую я видела на фотографиях у Полины Сергеевны. Светлые волосы растрепаны, глаза лихорадочно блестят, бегают в разные стороны, губы искусаны до крови. Она неопрятно одета, ощущение, что еще не умывалась.
— Никита? — на секунду ее глаза приобретают осмысленное выражение. — Что ты тут делаешь? — замечает меня, высокомерно задирает подбородок.
— Со своей подружкой приехал? Милая, но молодая. И смотрит на меня злорадно. Точно торжествует, что сумела у меня тебя отобрать. Но знаешь, что милочка, это тебе так кажется. Этот мужчина всегда будет моим! Он только мой! — ее голос с каждым словом все повышается и повышается. Никита опускает Пашу на пол, что-то ему говорит на ушко, мальчик убегает в сторону лестницы.
— Ник, она ухмыляется! Ты посмотри на нее! Какая нахалка! Кто тебя пустил на порог моего дома? Пошла вон служанка! Воровка! Это ты украла мои бриллианты! Никита, вызови полицию, пусть ее арестуют, — Марина угрожающе начинает двигаться в мою сторону, я пячусь назад. Что здесь происходит? Почему она меня назвала служанкой, потом воровкой, когда недавно определила в подружки Никиты? Непонимающе смотрю на Никиту, он хватает Марину за руку, тянет к себе.
— А! Я знаю, кто это! Это, наверное, сестра наших соседей. Они что-то говорили о ее приезде. Дорогой, ты сегодня невообразимо рано, — у меня ощущение, что я превратилась в Алису и попала в Зазеркалье. Я ничего не понимаю.
— Марин, пойдем в комнату. Выпьем твои лекарства, — Никита осторожно ее обнимает, не спеша ведет куда-то в сторону. Я иду следом. Марина перестает нести бред, послушно заходит в одну из комнат, ее усаживают на кровать.
— А ты очень милая, — смотрит на меня ясными глазами, улыбается. Я улыбаюсь в ответ. — Ник, она мне нравится.
— Я рад, — Никита подходит к столу возле окна, берет стакан с водой и какие-то таблетки, возвращается к Марине. — Пей.
— Ты хочешь меня отравить? И ты? — она вскакивает на ноги, мечется по комнате. — И ты туда же. Сначала Артур, теперь ты! Вы хотите моей смерти, я вам надоела!
У меня возникает ощущение, что я нахожусь в сумасшедшем доме. Я не понимаю эти перепады настроения Марины, я не понимаю отстраненное выражение Никиты. Я даже не понимаю, откуда в комнате возникают несколько мужчин, словно они тоже плод воображения. Они ловят Марину, один из мужчин появляется со шприцом. Марина вырывается, пытается кого-то укусить, лягнуть, постепенно ее деятельность стала стихать, в какой момент ее подхватывают на руки и укладывают на кровать. Никита оказывается возле меня, берет под локоть и выводит из комнаты. Нам встречу попадается еще один мужчина, разговаривающий по телефону. Завидев нас, завершает разговор. Окидывает меня мимолетным взглядом, обращает внимание на Никиту.
— Через две недели Марина вылетает в Швейцарию. Я нашел там хорошую клинику, думаю ей там помогут. Надеюсь, что вопрос с опекой к этому времени будет решен. Ты понимаешь, Никита, что в твоих все интересах. Я, конечно, могу мальчика поместить в пансионат-интернат, мне не сложно.
— Спасибо, но нет. Пашку я заберу себе. Я надеюсь, что он больше не будет оставаться с ней наедине?
— Нет. Признаю свою вину, что ослабил над Мариной опеку. Вчера она меня убеждала, что все с ней в порядке.
— Я позвоню тебе, — мужчины кивают друг другу, расходимся в разные стороны. Я храню молчание до самой машины, но когда Никита открывает для меня дверку, смотрю ему в глаза.
— Что происходит?
— Марина больна. У нее шизофрения. Перед моей командировкой она попала в аварию. С ней был Паша. Слава Богу, все обошлось, но сын напуган. Мне нужна жена, чтобы его забрать к себе, — ровный голос, лишен любой эмоциональный окраски, словно перегорел, отболел ситуацией. Я на секунду задумываюсь. У Никиты работа разъездная, Полина Сергеевна пожилая женщина, органы опеки могут придраться. Если у Никиты будет жена, которая присмотрит за ребенком пока он в отъезде, все вопросы будут сняты. Он и его мама оказали поддержку мне в трудную минуту, я в силах им помочь сейчас.
— Я выйду за тебя замуж.
18 глава Аня
Аня
Смолова. Смо-ло-ва. Уже не Романова.
Так странно произносит про себя чужую фамилию, которая неожиданно стала моей. Я привыкну. Обязательно привыкну к фамилии, к обручальному кольцу, к постоянному присутствию мужчины рядом с собой.
Я согласилась выйти замуж. Потом меня долго одолевали сомнения, но увидев счастливое лицо Полины Сергеевны и сдерживаемую улыбку Никиты, решила не обращать внимания на сомнения. Мои противоречивые чувства рано или поздно уляжгутся.
Справка из консультации о беременности ускорила нам процесс регистрации, в ЗАГСе нам пошли навстречу и брак без лишних формальностей. Никакого торжества не планировали и не хотелось. Я даже родителям не стала сообщать. Знаю, что это некрасиво скрывать от родных такое события, но это нужно тогда все объяснять, а это не телефонный разговор. Возможно позже все расскажу.
Полина Сергеевна купила мне на радостях красивое белое платье свободного кроя, которое можно будет и потом носить. Мой отказ никто не хотел слушать и слышать, женщина прям светилась от радости, можно было выключить свет.
Никита купил обручальные кольца. Обычные, гладкие и даже не широкие. Его мама запричитала про приметы, вспомнила, что в первом браке у молодых были из разных металлов с узорами. По ее мнению это тоже сыграло роль в распаде брака.
Я никогда не думала о том, какую хочу свадьбу, поэтому отсутствие фаты на голове, кортежа из машины и толпы гостей — не расстроило. Да и финансово затратное дело эта свадьба. Тратить на свои "хочу" чужие деньги мне и не приходит в голову.
— Аня, — Никита протягивает мне ручку. Мы встречаемся глазами. Впервые вижу его при полном парадае. Черный костюм, белая рубашка, черный гастук без каких-либо узоров. Никита похож на серьезного делового человека, который управляет какой-нибудь крупной компанией. Нервно улыбаюсь сначала ему, потом женщине, что регистрирует брак. Смотрю на документ, на пустую внизу графу, куда надо вписать фамилию, сглатываю. Это оказывается трудно поставить окончательную точку, когда сомнения все еще одолевают. Я верю, верю всей душой в то, что наш брак будет создан не зря. Верю, что Никите спокойно доверят сына. Да, это главная причина, почему я стою рядом с ним и держу в руках ручу. Осторожно вписываю его фамилию под своим именем. Мы не обсуждали вопрос о том, чтобы я оставила свою фамилию. Да и неправильно иметь семью, когда жена под своей фамилией, муж под своей. Отрываю ручку от бумаги, смотрю на буквы, они перед глазами распылываются. Вот и все.
— Жених может поцеловать невесту, — в панике кошусь на мужчину. Он действительно будет меня целовать? Никита поворачивается ко мне, приближает свое лицо. Мне нравится его запах. Будоражит, волнует. Я уже стала принюхиваться к другим мужчинам, такого парфюма, как у Никиты, больше не встречала. Читала статью, если запах партнера нравится, то есть веростность того, что вы совместимы. Запах Никиты нравится.
Смотрит в глаза. Они сейчас у него черные, пугающие своей темнотой. Будет ли он счастлив со мной в браке? Не пожалеет завтра? Буду ли я счастлива?
Прикасается губами к моим губам. Мы едва дышим, не шевелимся. Впервые мы так близко друг другу. Теперь он имеет право меня целовать, прикасаться. Он мой муж. От жгучего стыда, прикрываю глаза, прислушиваюсь к себе. Взрыва эмоций нет, но приятное трепыхание в груди чувствую. Никита осторожно меня целует. Пробует мои губы на вкус, никуда не спешит. Мне кажется, время вокруг нас замирает. Я даже перестаю слышать свое сердцебиение. Губы горят не только от первого поцелуя, но и от мужской щетины. Кровь приливает к голове, шумит. Медленно вдыхаю носом воздух. Все внутри меня настолько напряжено, тронь неосторожно, нервы порвутся.
Внизу живота возникает какое-то копошение. Потом это странное ощущение смещается вбок, вверх, опять вниз. Почему-то мне это все напоминает, как рыбки плавают в аквариуме, щекоча своими хвостиками. Хмурюсь, глаза Никиты совсем становятся похожи на черную бездну.
— Все хорошо? — шепотом спрашивает он, отстраняясь от меня. Я смотрю на него, но нахожусь вся в этом странном ощущении внутри живота.
— Не знаю. Я чувствую, как во мне что-то копошится.
— Копошится? Серьезно? — улыбается, упирается в мой лоб своим лбом. Дыхание теряется, когда его рука касается моего живота. Это волнительно. По сути никто кроме Димы меня не трогал из мужчин. Прикосновение Никиты нежное. Он слегка проводит ладонью, копошение усиливается. Я теряю счет времени.
— Ты думаешь, что это шевелюшки?
— Думаю, что да. Через пару недель уже не спутаешь, — убирает руку, я сдерживаю себя в желании попросить его вернуть ладонь обратно на живот. Мы поворачиваемся к нашим малочисленным гостям: Полине Сергеевне, Паше.
Паша хмурится, ему простительно недовольно сжимать губы. Мальчику сложно. Весь его привычный мир развернулся вокруг своей оси на 180 градусов. Два дня назад Никита забрал его у матери. Не знаю, как прошла эта встреча, как Паша отреагировал на переезд. Два дня Никита и Паша вдвоем жили отдельно, я у до последнего находилась у Полины Сергеевны. Не скажу, что мальчик испытывает ко мне агрессию, но радость не особо проявляет.
Никита привозил меня в свою квартиру. Вручил ключи, сказал, что я могу делать все, что за хочу. Пока ничего не хотелось. Мне бы свыкнуться с мыслью, что у меня теперь есть дом, муж, пасынок и свой ребенок. Прям полноценная семья. Моя семья.
— Объявляю вас мужем и женой, — торжественно мне объявляют смену статуса. Теперь жена. Смотрю на Никиту. Единственная эмоция на его лице — это улыбка в уголках губ. Теперь нужно учиться понимать его без слов, улавливать настроение. Не представляю, как это у меня получится, но я буду стараться. Никита хороший человек.
— Поздравляю вас, мои дорогие. Я безумно за вас рада, — Полина Сергеевна целует меня в щеки, довольно обнимает сына. Паша стоит в сторонке, сердито на нас смотрит. Я не жду от него поздравлений. Морально готовлюсь к тому, что путь к пониманию будет долгим и ухабистым. Я не посмею Никите пожаловаться на Пашу, попрекнуть. Ведь под сердцем я ношу тоже неродного для него ребенка, которому он готов дать защиту, вниманием и возможно капельку отцовской любви.
19 глава Никита
Никита
Во второй раз жениться не так волнительно. Нет нервной дрожи в руках, нет страха забыть, уронить кольца. Нет истерического смеха счастья, осознания: ты не один. Нет панических мыслей, как все сложится… С Мариной не сложилось.
Сейчас волнительно другое: то, что казалось будет фиктивным, не выходит фиктивным. Я осознанно рассматриваю алые губы, вспоминая их вкус и мягкость; ее дыхание на своих губах, растерянность в голубых глазах. Меня неистово одолевают мысли, как повторить поцелуй. Наедине. Более чувственно, более трепетно. В весь день навязчиво бьется мысль: стать ближе настолько, насколько можно, ближе, чем можно подумать. Сомневаюсь, что Аня подобное испытывает ко мне. Смотрит на меня открыто, доверчиво и без пошлых мыслей, что бродят у меня в голове.
— Я рада, что ты присмотрелся к Анечке, не побежал к своей Лиде. К слову, она мне никогда не нравилась. Аня другая, она хорошая девушка, — мать находит минутку в этом сумасшедшем дне, оказывается возле меня, пересев на свободный стул.
- Надеюсь, ты не испытываешь иллюзий по поводу этого брака?
— Я понимаю, что ты женился ради Паши. Но и сам себе признайся, девушка тебе симпатична.
— Мама, — беру бокал с водой, задумчиво смотрю на мать, которой всегда хочется быть в курсе всех дел, даже если эти дела ее не касаются. — Она мне нравится, иначе бы не женился.
— Я так и знала, — довольно улыбается, нагибается ниже ко мне. — Я заберу Пашу к себе, а вы вдвоем побудете друг с другом.
Секунду рассматриваю родное лицо, перевожу взгляд на сына, который пропадает в виртуальной реальности на телефоне. Я бы хотел его присутствие в квартире. Не потому что переживаю за его психологическое состояние. Мысль, что сын рядом, за стенкой не позволит мне поддаться своим тайным страстям. Поднимаю глаза, от идущей к нам Ани, перехватывает дыхание. Любуюсь ею. Беременность меняет ее фигуру, и мне нравятся эти изменения, девушка не напоминает сейчас подростка своей худобой. У нее даже появились милый щечки. Встречаемся глазами. Улыбаемся друг другу, Аня кокетливо заправляет за ушко прядь волос.
— Анечка, как ты себя чувствуешь?
— Спасибо, хорошо, — очаровательно улыбается матери, садится на свое место, берет стакан с водой. — Немного душно, но терпимо. Паша совсем ничего не ел, — озабоченно смотрит в сторону сына, тот на секунду отрывает свой взгляд от телефона, недружелюбно смотрит на девушку.
Разговор о том, что его по-прежнему любят, был накануне. Я постарался максимально мягко объяснить Паше, почему он внезапно оказался со мной, а не продолжает жить с Мариной. Бывшую жену Артур уже отправил в Швейцарию, когда вернется, никто не знает.
— Не переживай. Если проголодается, я его накормлю, — мама загадочно улыбается, Аня сводит брови к переносице.
— Он разве не с нами будет жить? — устремляет на меня глаза, я хочу ответить, но мать перебивает меня:
— Сегодня я его заберу. Вам тоже надо освоиться в компании друг друга.
— А, понятно, — она очень забавно краснеет, поняв намек матери. Я кладу свою руку на ее руку, сжимаю прохладные пальчики. Вздрагивает, испуганно на меня смотрит.
— Не переживай, — внимательно всматривается в мое лицо, облегченно вздыхает. Наверное, увидела в моих глазах то, что хотела увидеть. Как бы сильно меня к ней не тянуло, я не собираюсь требовать исполнения супружеского долга. Не та у нас ситуация, не те обстоятельства.
Мы недолго сидим в ресторане, куда зашли отпраздновать регистрацию брака. Отвожу мать и сына к ней домой. Вместе поднимаемся в квартиру. Нужно забрать вещи Ани. Странно думать о девушке, как о своей жене. Мне придется как-то привыкнуть к тому, что я буду ее видеть каждый день. Она будет меня провожать и встречать с работы, кормить вкусными завтраками и ужинами. Будет гладить мои рубашки, брюки. Будет ждать с командировок. Наверное, стоит рассмотреть предложение начальства о работе в офисе. С рождением ребенка привычный уклад жизни уйдет насовсем.
— Ты о чем-то задумался, — тихо замечает девушка, когда машина трогается с места.
— Думаю о работе.
— Намечается командировка?
— Пока нет, но у меня есть предложение занять должность в офисе.
— Но ты этого не хочешь.