В его словах есть разумное зерно, да и я не зашуганная истеричка.
Киваю и первая присаживаюсь на выкрашенную в ярко-синий лавочку. Ставлю на колени сумку, поверх нее складываю руки и внимательно смотрю на своего гостя. Мне не о чем с ним разговаривать, но у него, похоже, действительно много вопросов ко мне.
И да, мне любопытно.
Мужчина присаживается на другой конец лавочки, оставляя между нами воздух и пространство. Вальяжно откидывается на спинку, кладет ногу на ногу и покачивает ею в такт неслышному мотиву. Обувь, явно сшитая на заказ, идеально чистая.
Этот мужчина вообще весь с иголочки и от него за версту несет ароматом благополучия и успеха.
Что ему только надо от обычной студентки Киры? Загадка.
— Извините, Кира, я не представился. Меня зовут Виталий.
И замолкает, будто бы это имя мне должно хоть что-то сказать. Не говорит.
— Извините, но я по-прежнему не знаю вас. И все еще удивляюсь, откуда вам мое имя известно.
Легкая улыбка мелькает на губах, в темных глазах появляется нечто хищное, но внешне Виталий остается совершенно спокойным. Расслабленным и ленивым.
— Я в некотором роде знакомый вашего жениха.
— Жениха? — удивляюсь, а Виталий кивает. — Извините, но у меня уже несколько дней как нет никакого жениха. Вы ошиблись.
— Я знаю, — кивает, глядя на меня настолько пристально, что становится неприятно. — Просто не люблю слово “бывший”.
— Знаете? Не многовато ли вы знаете обо мне для совершенно постороннего человека.
Рядом с ним неуютно, сыро как-то. И да, мне абсолютно не нравится, когда кто-то копается в моей жизни.
— Да. Информация — это в некотором роде мой заработок.
— Если так, то вы должны знать, что с Егором нас больше ничего не связывает. Извините, но я действительно пойду.
И я поднимаюсь на ноги, делаю шаг, но вкрадчивый голос Виталия останавливает:
— Вы уверены, что вас совсем ничего с братьями Валевскими больше не связывает?
— Вам какое до этого дело?! — резко поворачиваюсь и замечаю довольную улыбку на лице собеседника. Он явно рад, что попал в точку.
Опасный тип. И наглый.
— Мне совершенно нет никакого до этого дела, — пожимает плечами и кивком головы указывает на место рядом. — Присядьте, я действительно не собираюсь причинять вам зло. Не бойтесь.
— Тогда зачем все это? Что вам нужно от меня?
— Информация. Всего лишь информация. Мне очень нужна ваша помощь, Кира. Егор…
— Помощь, касающаяся Егора?
Кивок головы вместо ответа, а я машинально достаю из сумки яблока, обтираю салфеткой и вгрызаюсь зубами в румяный бок.
Пауза затягивается, а Виталий смотрит на меня, а в глазах ирония. Как на глупого ребенка.
— Мне всего лишь нужно с ним встретиться, — нарушает наконец-то тишину Виталий. — Всего лишь поговорить.
— А я вам разве мешаю?
Пока мы молчали, я успела слопать все яблоко, и огрызок летит в урну. Слежу за ним, но Виталий не дает мне ни минуты покоя:
— Мне нужно знать, где он может прятаться. Телефон выключен, нигде его нет. Мне это не нравится.
Бросаю на него быстрый взгляд и понимаю, что “не нравится” — очень мягкая формулировка.
— Я тем более ничего не знаю. Простите, но от меня вам мало пользы, честно. И я устала от этой беседы.
— Понимаю, но все-таки вы чуть было не поженились, — зачем-то напоминает мне о том, о чем я сама лично помнить не имею никакого желания. Странный товарищ. — От брата он бегает, дома не появляется, на телефонные звонки не отвечает, к друзьям не идет. Возможно, он решит к вам заглянуть, пересидеть, переждать. Может же быть такой вариант? Чем не место, где до него никто не доберется?
Я прикусываю язык, чтобы не дай бог не ляпнуть, что как раз именно это недавно Егор и сделал. Только мне совсем не по вкусу эта ситуация, этот мужчина и его странные намеки.
— Мне кажется, вы зря теряете время. Мы с Егором… мы не очень хорошо расстались. И вряд ли он решит прятаться у меня.
Я больше чем уверена: Виталий не просто поговорить с Егором хочет — вон как глаз горит злобно. Да только, несмотря ни на что, Егор мне не совсем чужой, потому выдавать его никому не стану. Обойдутся.
— Понимаю, но если вдруг он появится, позвоните мне, — улыбнувшись, сверкает идеально белыми зубами, и протягивает мне визитку. — Просто позвоните. Я не останусь в долгу.
Этого еще не хватало. И я не сдерживаюсь:
— Тридцать серебренников по какому курсу предложите? В юанях, чтобы стопка повыше была?
Но в ответ лишь ухмылка. Виталий оставляет на лавочке картонный прямоугольник и, кивнув на прощание, быстро уходит.
Ага, Виталий Борисович Лаврентьев, жди моего звонка, пока не посинеешь.
Мне совсем не понравился этот странный разговор, но одно я знаю точно: мне срочно нужно найти Руслана и поговорить с ним. Предупредить. Срочно!
49 глава
Руслан
Я действительно его убью, допросится.
Артем отзванивается каждый час, чтобы сообщить: он снова ни черта не нашел. Мы, знающие этот город и все его ходы-выходы, как свои пять пальцев, не можем найти Егора. Снова.
Вся эта неделя — чертов бег по кругу. Дежавю и бесконечный хоровод повторяющихся действий и событий. И от этой чехарды уже голова трещит по швам.
Никогда с Егором не было столько проблем, никогда. Даже в подростковом возрасте. Он поздно начал курить, редко пил, не играл в карты и не вился за бабскими юбками. Ни с кем, кроме Таньки, даже отношения заводить не думал — свихнулся на ней. И, как я понял из последних событий, это не фигура речи. Учился, стремился к чему-то, рано пошел работать — мне всегда казалось, что могу доверять ему на все сто процентов. В общем-то почти идеальный, хоть и не без придури. Только у кого ее нет?
Наверное, рано или поздно у каждого случается подростковый бунт. Егору для того чтобы слететь с катушек понадобилось аж двадцать три года. Лучше бы в пятнадцать, конечно — уже бы давно забыли, как страшный сон о его выкрутасах.
— Завтра в восемь жду вас в магазине, сможете приступить к своим обязанностям, — говорю крепкому широкоплечему парню с аккуратной стрижкой и ленами татуировок на предплечьях, с которым больше часа провожу собеседование. — Опыт работы у вас отличный. Думаю, справитесь.
Парень улыбается, сгребает со стола свои документы, протягивает руку, и я без раздумий жму ее. Не знаю, что будет дальше, но вопрос с управляющим “Покрышкино” я решил — хоть что-то смог решить, а дальше уж как получится. Но парень, вроде, неплохой и толковый.
Снова звонит Артем, я жестом отправляю парня прочь, а тот и не задерживается.
— Есть что-то?
— Фактов нет, есть мысль дельная, — рапортует Артем, и тон его голоса нравится мне. — Рус, ты на даче давно был?
Дача? Черт! Точно!
— Темыч, ты гений! Был бы рядом, расцеловал.
— Ну уж нет, прибереги эти нежности для кого-то другого. Моя ориентация в переосмыслении не нуждается, — смеется Артем, а у меня пятки горят — так хочется проверить его теорию.
Потому не трачу время не долгие разговоры, запихиваю телефон в карман, хватаю со стола ключи и почти бегом покидаю магазин. Так: свет, сигнализация, замки, ролеты — все действия быстрые, отточенные до автоматизма и совсем не требуют от меня мыслительной деятельности.
Как же я раньше не догадался? Это же так просто!
Сейчас, после напоминания Артема, кажется, что именно о даче я и должен был подумать в первую очередь. И если где Егор и задумал спрятаться и чтобы наверняка, то только там.
Когда-то родители Артема решили, что просто не проживут без шести соток. Купили землю, поставили деревянный домик, но после первого же сезона огородные подвиги бросили, а вскоре даже приезжать перестали.
Зато начали ездить мы: девушки, шашлыки, шумные компании — делали, что хотели. Нам родители доверяли, да и не зря — особенных проблем наши пирушки никому не доставляли. А когда подрос Егор, ему тоже разрешили там бывать — с Таней, друзьями школьными. И у брата тоже всегда все заканчивалось мирно и тихо. Они даже посуду за собой мыли и пол подметали. Я ж говорю, идеальные дети.
Пока еду за город, вглядываясь в изменившийся за прошедшее время ландшафты, старательно отгоняю от себя тревожные мысли. Запрещаю себе думать, что будет, если и тут промашка. Что если сбежав, Егор все-таки попался Виталику? Я навел о нем справки — такой человек, может, и не убьет, но мозги вправлять будет больно.
Лишь бы там был. Никто об этой даче не знает. Дай бог и не узнает, зато у Егора почки останутся здоровыми. Жалко ж дурака.
Кое-как уговариваю себя не нарушать правила, но очередной любитель осторожной езды плетется впереди на преступно низкой скорости и этим бесит невыносимо. Во мне горит нетерпение, я сигналю беспрерывно и меня все-таки пропускают.
То и дело бросаю взгляд на приборную панель, отсчитываю в уме минуты. У Киры еще смена длится в кафе, она еще не закончила. Успею, обязательно успею. Дача совсем близко. А осмотр территории вовсе займет пять минут, ибо негде там время тратить.
Дачный кооператив “Калинка” встречает меня ароматами цветущего лета, жужжанием мошкары и звуками чьих-то негромких споров. Какие-то женщины решают, по чьей вине на общем поле не взошла капуста, а я оставляю машину у нужного забора и пру вперед.
Здесь многое изменилось: низкий забор выкрашен в кипенно-белый, трава скошена и даже крышу домика накрыли веселенькой изумрудной черепицей. Прежде чем толкнуть калитку, осматриваюсь по сторонам. Я слишком приметный, и если кого-то вдруг встревожит мой визит в чужие владения, вряд ли удержатся, чтобы участковому не звякнуть.
Но, вроде бы, все тихо, и я шустро так иду к дому. Чувствую себя каким-то ебанутым сталкером: пригибаюсь, вынюхиваю что-то, выслеживаю, прислушиваюсь к малейшим шорохам. Видел бы меня сейчас кто-то из деловых партнеров, уржались бы.
У меня широкий шаг — бесспорное преимущество роста, — потому у входа оказываюсь за считанные секунды. И без лишних раздумий толкаю дверь.
Заперто. Заперто, мать его! Да чтоб оно все в задницу пошло.
Запускаю руку в волосы, ерошу их, чуть оттягиваю у корней, и что-то не дает покоя. Что-то держит тут, мешает плюнуть и уехать. Чувствую печенкой, что Егор здесь — как зверь носом ощущаю аромат, даже ноздри трепещут. Это иллюзия, но она мешает мне повернуть назад.
Я помню, где здесь лежит ключ от двери. Просовываю руку за большой цветочный горшок с глубокой выбоиной на боку, но ни хрена — только паутина да муравьи. Это еще сильнее убеждает меня, что Егор был здесь. И, надеюсь, есть до сих пор.
Ну, Темыч, прости меня, вандала, но иначе не могу: прицеливаюсь рядом с замком и бью ногой по двери. Она хлипкая, а я так делал еще в пятнадцать, потому поддается с первого раза. В нос бьет аромат слежавшейся пыли, сырости и… секса. Секса, мать его!
Не успеваю сделать и шага, как из единственной спальни раздается женский визг, грохот и ругательства. Я узнаю голоса, и злость клубится во мне, бьет в голову.
Мысль о братоубийстве уже не кажется такой ужасной, наоборот. И когда Егор, взъерошенный, в расстегнутых джинсах, с голым торсом и босиком материализуется на пороге единственной комнаты в доме, я толкаю его в грудь, заставляя отступить на шаг.
Наверное, у меня что-то с лицом, взглядом, внешним видом в целом, потому что у брата глаза, как две плошки. То ли не думал, что я его найду, то ли ждал кого-то другого.
И я бы обязательно разбил ему ебальник, но на меня фурией налетает Таня, хватает за руку, тянет на себя, что-то лепечет. До меня лишь обрывки ее слов доносятся: что-то вроде “Не трогай его”, “Он ни в чем не виноват”. С женщинами драться не умею, пусть хоть до белого каления меня доводят. И Таня пользуется этим: напрыгивает мне на спину, как бешеная тигрица, молотит ногами меня по пояснице, заднице.
Какой-то дурдом, в котором шум, крики и взбесившаяся баба, решившая меня покалечить. Ее удары ощущаются слабо, но неприятно. И когда удается все-таки сбросить Таню с себя, в ушах звенит, а шею саднит.
— Припадочная, — говорю, растирая растертую над ключицей кожу. — Ты вообще как тут оказалась?
Красная и растрепанная, она плюхается на диван, на котором они похоже и трахались накануне. Натягивает на колени подол длинной футболки Егора, смотрит на своего бывшего — или уже нет? — растерянно. Егор выступает вперед, выпятив тощую грудь, а в глазах решимость.
— Мы с Таней решили помириться, — заявляет и бочком-бочком двигается к своей единственной, закрывая от меня. Будто бы я способен ее ударить. — Здесь нас бы никто не нашел.
— Кроме меня, — вздыхаю, а кислорода едва-едва хватает, чтобы легкие работали. Я дико устал от всей этой свистопляски.
— Кроме тебя, — подтверждает Егор, а я опираюсь задницей на тумбу. — Рус, мы…
— Так, стоп! Тормозите! — пресекаю длинный рассказ об их любви. — Меня не волнуют все эти подробности — вы не дети, и это ваши проблемы. Хоть убейте друг друга уже наконец-то, насрать. У вас такие брачные игрища? Поиски острых ощущений? Тоже ваше дело. Я очень устал от этого.
— Вы больные извращенцы. Один почти женился, вторая мне весь мозг съела, как сильно любит Виталика. Все нервы мне вымотали, идиоты.
Еще чуть-чуть и я насыплю им за шиворот такого отборного мата, что до смерти заикаться будут. Но я устал.
— Все делают ошибки, — чуть не плачет Таня, а хрупкие плечи дрожат.
— Только впредь делайте их не за мой счет. Виталик в курсе?
Таня качает головой, и сообщает, что встречалась ночью с Егором в твердой уверенности расставить все точки над i. Но потом они поговорили и поняли, что быть друг без друга не смогут. Ну и спрятались в месте, где им никто не помешает.
— Егор нашел правильные слова. Ну а секс у нас всегда был фантастическим.
— Вот только об этом со мной точно говорить не нужно.
Таня кивает, а я иду к двери.
— Рус, — догоняет меня голос Егора. — У вас с Кирой что-то есть? Отношения?
— Да, Егор. У нас с ней отношения, — подтверждаю, потому что мне нечего скрывать.
— Почему она тебя волнует?! — слышу вопль Тани. — Ты же говорил, что она липовая невеста!
Господи, дай мне сил не сорваться.
Стремительно покидаю дом, выхожу за калитку. Пусть сами разбираются с Виталиком, жизнью своей и прочим. Мне действительно надоело разгребать это дерьмо. Вот сейчас позвоню Кире — мне просто необходимо услышать ее голос. А потом заберу с собой и никуда не отпущу.
Только хрен мне, а не голос Киры, потому что, похоже, моему телефону пришел конец: экран треснул на множество частей, и ни одна кнопка не срабатывает. Это точно последствия Танькиной истерики — другой причины нет. Видно, когда пыталась меня одолеть, придурочная, саданула ногой по мобильному.
Блядство! Это просто беспросветный пиздец.
50 глава
Кира
Кручу в руке эту несчастную визитку, размышляю о том, куда лучше поехать. Может быть, он в магазине? Вспоминаю, что у меня остался в телефоне номер “Покрышкино” — почти сразу после знакомства Егор дал мне его.
Все-таки от Егора и польза какая-то получилась.
Лихорадочно мотаю ленту контактов, ищу нужный, но, как оказывается, зря пыжилась — на той стороне зловещая тишина. Ну вот почему я такая недоразвитая? Почему у Руслана номер телефона не взяла?!
Снова перебираю контакты. Задумчиво, особенно ни к чему не приглядываясь — машинально, лишь бы руки чем-то занять, но вдруг что-то привлекает внимание. Что-то, чего раньше в моей телефонной книге не было.
Контракт под именем… Любимый и единственный.
Я совершенно ничей номер так не “обзывала”! Даже Егор всегда был — просто Егор, а тут…
Смех душит меня, и я не сдерживаюсь: хохочу во все горло, словно мне смешинок в рот насыпали. Когда Руслан только успел? Пока я спала? Ну вот что за невероятный мужчина? “Любимый и единственный”, надо же.
Звонить почему-то страшно. Сама не знаю, отчего такой внутренний трепет испытываю — трепет, от которого у меня даже пальцы на ногах подрагивают. Ёрзаю на лавочке, а по коже волна жара проходится. У меня, похоже, все симптомы любовной лихорадки на лицо, даже ладошки потеют, стоит только подумать о Руслане.