— Он плачет? — изумленно и вместе с тем растроганно спросила Люсия Штиглиц у Шматова, но тот, имея от природы натуру самую приземленную, тут же разрушил всё очарование момента.
— Да что вы, барышня, — простодушно удивился Федя. — Скажете тоже, плачет… быстрее ржет, как жеребец. Это же Граф!
Через несколько часов на место крушения прибыла воинская команда под началом молодцеватого поручика. Солдаты под его командой быстро организовали на работу жителей окрестных деревень, или, вернее сказать, согнали их на расчистку путей и уборку мусора. К чести солдат и местных, следует заметить, что не случилось ни одной попытки мародерства. Все ценные вещи, найденные на месте катастрофы, были тщательно собраны и описаны, после чего предъявлены пострадавшим. Кому-то повезло больше, кому-то меньше. Доктор Щербак, к примеру, опознал свои серебряные часы на цепочке, оставленные им в суматохе крушения вагоне, после чего немедленно получил их назад. От вещей других остались лишь обрывки и обломки.
Будищев оказался среди вторых. В вагоне с ним был только саквояж, который он сам успел выбросить наружу и тем самым сохранить от порчи, да одежда. И если форменное пальто, китель и фуражка ухитрились пережить эту ночь и лишь немного испачкались, то брюки, рубашка и жилет пришли в почти совершеннейшую негодность. А заменить их, увы, было нечем. Из вещей сданных им в багаж удалось опознать только согнутый буквой «г» футляр и изломанный винчестер. Футляр, предназначавшийся для хранения снайперской винтовки, к сожалению, не смог её защитить от механических повреждений, и то, что теперь осталось от неё, по выражению Дмитрия, годилось лишь для стрельбы из-за угла. Про прицел и говорить нечего, от него осталась только погнутая медная труба и россыпь из линз. Изделие американских оружейников пострадало не меньше. Приклад был сломан, скоба Генри и вовсе отсутствовала. Ствол на первый взгляд не пострадал, а вот состояние механизма можно было определить только после разборки.
— Вашбродь, — подал голос унтер, наблюдавший за разбором завалов. — Кажись, патроны нашли. И много!
— Это мои, — хмуро отозвался Будищев.
— Что, все ваши? — удивился поручик, наблюдая, как из-под завалов одну за другой извлекают жестяные банки, на удивление хорошо пережившие крушение.
— Ого! Да вы хорошо запаслись.
— Я старался.
— Увлекаетесь стрельбой?
— Типа того.
На лице офицера появилось выражение задумчивости. Волна террора, поднявшаяся в последнее время, была у всех на устах и человек перевозящий большое количество огнеприпасов и оружия не мог не вызвать подозрений. Таким образом, долг службы призывал поручика доложить жандармам об этом странном моряке. С другой стороны, он только что пережил железнодорожную катастрофу, во время которой проявил редкое мужество и самоотверженность. Это железнодорожник успел выяснить наверняка и теперь не мог не восхищаться героическим поведением юнкера. И вообще, не будет ли донос уроном офицерской чести?
— Дмитрий Николаевич, — позвал Будищева Щербак. — Подошел поезд, присланный из Москвы за нами. Вы поедете?
— Конечно, — отозвался Дмитрий и обернувшись к сидевшему рядом с безучастным видом Шматову: — Федя, хватит советь, собирай хурду и выдвигаемся.
— Ага, — встрепенулся тот и с сомнением посмотрел на кучу коробок с патронами. — Вот только куда их столько, стрелять-то теперича не из чего…
— Поговори мне, — огрызнулся Будищев. — Сам знаешь, что патронов много не бывает. Так что найди какой-нибудь мешок и…
— Простите, а куда вы направляетесь? — не выдержал поручик.
— В Красноводск к Скобелеву.
— Что же вы сразу не сказали? — возмутился тот, разом разрешив свои сомнения, после чего обернулся к унтеру и крикнул: — Эй, Юхнов! Выдели двоих, пусть помогут господину юнкеру с вещами!
— Благодарю.
— Право, не стоит. Это самое малое, чем я могу помочь вам. Удачи!
— И вам.
Солдаты, выделенные им в помощь, быстро доставили коробки к поезду и, козырнув на прощание, спешно ретировались. Состав, присланный для пострадавших, состоял из вагонов третьего класса, но сейчас им было не до комфорта. В сущности, вокруг были все те же лица, только потрепанные и озабоченные. Правда теперь они смотрели на странного моряка и его нескладного спутника с нескрываемым уважением.
— Не желаете? — щелкнул портсигаром Недоманский.
— Я не курю, а вот у Фёдора, поди, уже уши опухли.
— Да, разумеется, — кивнул капитан и протянул курительный набор Шматову.
— Благодарствуйте, вашбродь, — смутился парень и, стесняясь, вытащил тонкую папироску.
— Бери ещё, братец, — поощрил его офицер.
— Дмитрий Николаевич, где вы собираетесь остановиться в Москве? — внезапно поинтересовался Щербак.
— Не знаю, — пожал плечами Будищев, — я как-то не собирался здесь задерживаться.
— Но вам, как минимум, нужно привести свою форму в порядок.
— Ну, это не проблема. А вы что-то хотели?
— Ну, — состроил загадочную физиономию доктор. — Не только я.
— В смысле?
— Экий вы право, — засмеялся эскулап и, доверительно наклонившись к собеседнику, пояснил: — Графиня Милютина весьма впечатлена вашим геройством и хотела бы продолжить путешествие со столь надежным и решительным человеком.
— О как!
— Её спутницы вполне разделяют мнение Елизаветы Дмитриевны, — поспешил подлить масло в огонь Щербак. — В особенности, одна молодая особа, которая и сейчас тайком смотрит в нашу сторону.
Услышав это, Дмитрий невольно повернул голову и встретился с восторженно сияющими глазами Люсии Штиглиц.
— Почему бы и нет? — пожал он плечами. — Снаряд в одну воронку, все равно, два раза не падает…
— И я тоже так думаю! — заулыбался врач.
Глава 15
Санкт-Петербург и Москва, новая и старая столицы великой империи раскинувшейся на одной шестой части суши. Первая строгая до чопорности, торопливая, чиновная, дворянская, застегнутая на все пуговицы и перетянутая четкими линиями перспектив. Вторая же немного безалаберная и разухабистая, непривыкшая к порядку в своих маленьких улочках и кривоколенных переулках…
К строительству Московской круговой дороги ещё даже не приступали, хотя разговоры о её необходимости велись давно. Так что путешественникам, чей путь не оканчивался в первопрестольной, следовало проехать через весь город насквозь, чтобы добраться до другого вокзала. А поскольку дело это не быстрое, да и как там с расписанием тоже не ясно, пережившие крушение путники стали искать место, где можно переночевать и осмотреться. Проще всего было тем, у кого в Москве были родственники или хорошие знакомые. Люди в древней столице нечета холодным петербуржцам. И примут, и обогреют, и пожалеют, особенно, если узнают о злоключениях.
Госпожа Милютина так и сделала, благо в родне у Елизаветы Дмитриевны недостатка не было. Сестры милосердия, кроме малышки Люсии, которую взяла с собой графиня, нашли приют в одной из многочисленных обителей, каковых немало в Москве. Нашлись свои и у Щербака с Недоманским.
Будищев же критически осмотрев себя и Шматова решил, что так дело не пойдет и направился с товарищем искать гостиницу попроще и подешевле. Таких, впрочем, тоже было в избытке.
— Пожалте, господа, — пригласил их неопрятный лакей, едва не разорвав рот от зевка. — Комната светлая, чистая, не пожалеете.
Номер, мягко говоря, роскошью не поражал. Неровные стены были оклеены бумажными обоями ядовито желтого цвета и непонятным рисунком. Из мебели металлическая кровать со скрипучей сеткой, продавленный диван у противоположной стены и посреди комнаты круглый стол, да пара венских стульев, весьма отличающихся друг от друга. Для вещей постояльцев предназначался громадных размеров шкаф со сломанной дверкой, а за ширмой был умывальник. На этом удобства кончались, но Дмитрий был человеком непривередливым, а про Фёдора и говорить нечего.
— Шик! — не то одобрительно, не то осуждающе отозвался юнкер и вопросительно посмотрел на служителя, — клопов хоть нет?
— Как можно-с, — возмутился лакей. — У нас тут серьезное заведение!
— Значит, есть, — резюмировал Будищев и сунул провожатому пятачок.
— Благодарствуйте, — поклонился тот, сразу же став любезнее. — Ежели что понадобится, так только свистните. Я завсегда рядом.
— Опять дармоедов кормим, — проворчал Шматов, как только они остались одни. — Это же надо, цельный пятак…
— Ну не могу же я тебя голодом морить, — ухмыльнулся в ответ приятель.
— Чего делать-то будем? — спросил Федя, начисто проигнорировав намек.
— Ну, для начала надо мыльно-рыльные процедуры провести. А то мы с тобой выглядим не то погорельцами, не то бандитами с большой дороги. Честно говоря, не представляю, как нас вообще в гостиницу впустили!
С этими словами, он открыл саквояж, чудом переживший их ночные приключения, и начал раскладывать его содержимое на столе. Толстая тетрадь в клеенчатой обложке. Писчие принадлежности. Потертое портмоне с бумагами, а также все три револьвера, как казенный, так и купленные за свои кровные. Последним на свет божий был извлечен несессер с опасной бритвой, помазком и прочими приспособлениями для мужского туалета от мыла до большого флакона с вежеталем. Через полчаса отмытые и посвежевшие друзья были готовы к покорению Москвы.
— Теперь что?
— Тебя приодеть, да мою форму в порядок привести. В Москве, как и везде, принимают по одежке.
— А провожают?
— Пинками под зад. Так что нечего засиживаться.
— Тогда идем. Только зачем меня одевать, я и так вроде…
— Вот именно, что вроде, — оборвал возражения старший товарищ. — Раз официально ты — мой слуга, значит нужна ливрея. А то какой же ты камердинер без парадного лапсердака?
— Камер чего? — не понял его Шматов.
— Понятно, — хмыкнул Будищев. — Значит кучер!
— Кучер дело хорошее. При конях…
— Пошли, давай!
В следующий час они обошли несколько близлежащих лавок готового платья, а так же старьевщика и портного. Результатом этого стали два больших чемодана с бельем и прочими вещами взамен утерянных во время катастрофы для Дмитрия и все необходимое для его слуги, сиречь, Фёдора, поскольку тот сбежал вслед за товарищем, в чем был.
С формой было несколько сложнее. Если мундир ещё как то можно было очистить и заштопать, то штаны и некоторые другие детали гардероба пришлось заказывать заново. А потому Будищев, чтобы, по его выражению, не изображать форму номер восемь (что нашлось то и носим) переоделся в купленную тут же «гражданку». Вид, конечно, получился не тот, что в шикарном костюме, сшитом заботливой Гесей, но все же вполне приличный.
— Куда теперь? — со вздохом поинтересовался порядком утомившийся Шматов.
— В оружейную лавку.
— А зачем?
— За надом, Федя!
— Ага, — покладисто согласился тот. — Надо так надо. А зачем?
— Вот, блин. Ну как тебе объяснить, дружище… На войну мы едем, значит надо подготовиться!
— Понятно. Ты в Питере уже подготовился…
— Тьфу на тебя, паразит!
Оружейные магазины Москвы, в целом не уступали питерским. Разве что приказчики в них были не такими пафосными, а вот ассортимент находился вполне на уровне. Наличествовали образцы из всех стран, имевших более или менее развитую оружейную промышленность. А так же, все виды стрелкового и холодного оружия, созданного для охоты, спорта или умерщвления себе подобных. Вот только на это раз следовало купить готовое оружие, поскольку фабрика Барановского осталась в Питере, а искать мастера для переделки, не было времени. Да и денег, честно говоря, оставалось не так много.
И вот теперь Дмитрий придирчиво рассматривал один за другим представленные ему образцы и после некоторого раздумья отставлял их в сторону. Наконец, приказчик — простоватый на вид мужичок с ранними залысинами на некогда кудрявой голове, не выдержал и прямо спросил, какого рожна господину покупателю надобно?
— Винтовка с оптическим прицелом, мощным патроном и хорошим боем, — озвучил требования Будищев.
— И более ничего? — даже немного издевательски переспросил продавец.
— Ещё чтобы не дорого, — не остался в долгу Дмитрий.
— А, ну тогда понятно!
— Ладно, пойдем мы, — махнул было рукой переодетый юнкер, но приказчик остановил его.
— Погодите немного. Кажется, есть у меня кое-что на примете.
— Покажите.
— Не здесь.
— А где же?
— Да недалеко тут. Пойдемте, покажу.
Быстро одевшись, он отвел их на соседнюю улицу в здание, где располагался ломбард. Дремлющий приказчик, завидев нежданных посетителей, тут же оживился и, любезно улыбаясь, спросил:
— Желаете что-нибудь сдать на оценку?
— Нет, любезный, — отозвался оружейник. — Господа желают кое-что купить.
— Чего изволите-с?
— У вас тут ружьецо было презанятное…
— Ах, да-да, припоминаю. «Зауэр», двуствольный с драгоценной инкрустацией на прикладе и ложе. К сожалению, сдавший его господин сумел найти необходимую сумму и выкупил. Однако ежели желаете, я могу послать мальчика, чтобы уведомить хозяина о покупателях…
— Нет, — помотал головой оружейник. — Господам нужен американец.
— Вот оно что… — протянул тот и вскоре на прилавок перед Будищевым лёг длинный и узкий чемодан.
Затем, оценщик, будто священнодействуя, щелкнул замками и поднял крышку. Внутри футляра находилась винтовка с длинным шестигранным стволом с уже установленным на него оптическим прицелом и скобой Спенсера под прикладом.
— Шарпс! — немного разочарованно воскликнул Дмитрий, уже видевший подобные девайсы в питерских магазинах. — Не плохой агрегат, но бумажные патроны… нет, не надо.
— Подождите, молодой человек, — остановил его оружейник и, быстро вытащив винтовку, открыл затвор. — Извольте видеть, казенник переделан под унитарные патроны с центральным расположением капсюля. Перезарядка стала гораздо удобнее, а великолепный бой остался. К тому же это не карабин, а весьма редкая винтовка. Возьмите, не пожалеете.
— А вам какая выгода? — насторожился Будищев.
— Никакой, — мотнул головой странный приказчик. — Я хозяину предлагал выкупить для нашего магазина, так он пожадничал. А вы, я вижу, разбираетесь и винтовка вам действительно нужна.
— Это верно. А патроны для неё есть?
— Двадцать штук всего, — подал, было, голос оценщик, но оружейник перебил его.
— У нас найдутся, а коли будет мало, так мы ещё закажем и вышлем вам, куда прикажете.
— Дорогие?
— Не дешевые, — не стал юлить продавец. — Но они, поверьте, того стоят. Хороший стрелок из такой винтовки на версту бьет без промаха, а на полверсты пуля пробивает семь дюймовых сосновых досок.
— Да ну на…
— Хотите проверить?
— Хочу!
— Нет-нет! — сразу отказался оценщик. — Коли купите, так и стреляйте, сколько хотите, а тут и места нет, и вообще…
Какое-то время они ещё припирались, но затем оружейник заявил, что берет винтовку для себя и если Будищев после испытания откажется от неё, значит, так тому и быть. На том и порешили. Взяв извозчика, они втроем отправились загород. И поскольку, Москве ещё только предстояло разрастись до тех размеров, о которых здесь знал только Дмитрий, довольно скоро нашли удобное место.
— Остановись-ка, любезный, — придержал кучера оружейник. — Извольте видеть, господа. До ближайшей слободы более трех верст. Место открытое и вместе с тем пустынное. Лучшего, пожалуй, что и не найти.
— Сойдет, — кивнул Будищев и принялся открывать футляр.
— Ишь ты, какая чуда-юда! — насторожился водитель кобылы при виде оружия. — Это вы чего удумали?
— Федя, ты до-скольки считать умеешь? — не обращая внимания на извозчика, спросил Дмитрий.
— До ста… вроде, — неуверенно отозвался Шматов. — А это зачем?
— Затем, друг ситный, что ты сейчас возьмешь вот этот лист картона с кругами и отнесешь его на триста шагов, после чего закрепишь и по-быстрому свалишь с линии огня. Усек?
— Ага. Я сейчас… а триста это сколько?
— Триста, это три раза по сто!