Митральезы Белого генерала - Оченков Иван Валерьевич 7 стр.


— Лиховцева?

— Его.

— Ну и как он?

— Бедует.

— Прямо-таки бедует?

— Известное дело. Хоть и благородный, а без ноги трудно!

— Тоже верно.

— Так вот он мне твой, то есть ваш, адрес и дал!

— Я так и понял, — покивал Будищев, потом с сомнением оглядев наряд однополчанина, обратился к Гесе.

— Гедвига Генриховна, счастье моё, ты видишь, как одет наш друг?

— Как крестьянин, — отозвалась та, сделав вид, что не поняла намека.

— А разве это хорошо?

— Смотря для чего.

— Для жизни в большом городе!

— Дмитрий, что ты от меня хочешь?

— Блин, я тебе конкретно намекаю, что надо бы его приодеть!

— Ты думаешь, ему подойдет отделанная кружевами кофточка из розового муслина?

— Из какого нафиг муслина, и почему кофточка?

— Господи, Будищев, а ничего, что у меня мастерская по пошиву дамского платья?

Услышав это, Стеша с Семёном, чуть не поперхнулись от смеха, а раскрасневшийся от выпитого Фёдор только растеряно хлопал глазами, не понимая толком, о чём идет речь.

— Молчать, женщина, — шутливо пригрозил пальцем своей половине хозяин дома. — Твой день — восьмое марта!

— Я серьезно, Дима. У нас и ткани и фурнитура рассчитана для дам, причем весьма небедных. Разумеется, мне и моим работницам достанет квалификации пошить мужской костюм, но, сам подумай…

— Не надо, — попробовал робко возразить Шматов, но бывший унтер на корню пресек дискуссию.

— Федя, извини, конечно, но ты выглядишь, как последнее чмо! А в Питере, брат, везде встречают по одежке. Стало быть…

— И эта одежка не должна сидеть как на корове седло, — мягко прервала сожителя Геся. — Я вполне согласна, что нашему другу нужно обновить гардероб, но это не значит, что ему немедля следует пошить фрак!

— И что ты предлагаешь?

— Вообще-то существуют лавки готового платья. Но если это не подходит, то своди его завтра к Анне и дело с концом.

— Ты про Виртанен?

— Именно. Она хорошая портниха и работает быстро.

— Ладно, уговорили, — нахмурился Будищев, — завтра сходим к Аннушке.

— А кто это? — осторожно поинтересовался Федя.

— Завтра узнаешь. Хотя, нет. Завтра не получится, нам с Барановским нужно в Кронштадт.

— Зачем? — насторожилась Геся.

— По делам.

— Это понятно, но какие у тебя дела с флотом?

— Самые разные, солнце моё. В основном по пулеметам, ну и у минеров тамошних какие-то неполадки. Просят помочь.

— Минеров?!

— Не пугайся так. Просто у нас на флоте именно они и заведуют всей электрикой.

— Я могу отвести Фёдора к Анне, — неожиданно вызвалась Стеша. — Нам с Семёном все равно надо на Выборгскую сторону. Вот и проводим.

— А ведь верно, — обрадовался Дмитрий. — Сходите, а заодно и Аннушку проведаете. Передавайте привет. Сто лет её не видел.

— Хорошо.

— Вольно же тебе каждый день проделывать такой путь, — покачала головой Геся, не одобрявшая работу девушки в гальванической мастерской. — Да ещё в такой холод…

— Ничего страшного, — не согласился Будищев, — возьмут извозчика и мигом будут на месте.

— Как знаете, — не стала спорить та и повернулась к гостю: — Федя, хочешь чаю?

— Вот только чаю нам и не хватало! — заржал Дмитрий и снова взялся за графинчик.

— В таком случае, можете продолжать, — пожала плечами Гедвига Генриховна. — А мне рано вставать, так что я вас оставлю. Это и вас касается, молодые люди!

Услышав нетерпящий возражений голос, Сёмка со Стешей послушно поднялись и отправились к себе в комнату. Точнее, это была комнатка Степаниды, а мальчик обычно ночевал на диване в гостиной, но сегодня это место отвели гостю, так что девушке пришлось потесниться, а чтобы она не смущалась, туда перенесли из спальни большую ширму.

Оставшись одни, приятели с удовольствием выпили, после чего продолжили разговор.

— Слушай, Граф, — замялся Фёдор. — Выходит ты и впрямь в благородные вышел?

— Пока нет, — усмехнулся Будищев.

— А барчук, правда, у тебя управляющим?

— Да.

— Чудны дела твои, Господи! А с сестрой Берг вы как встретились?

— В лесу случайно. Грибы собирали.

— Какие грибы?

— Подосиновики.

— Смеешься?

— Ты ещё обидься!

— Чего мне обижаться, чай, не барин. А Стеша с Сёмкой, они тебе кто?

— Считай, что дети.

— Эвона как…

— Вот что, Федя, расскажи-ка мне лучше, как ты дошел до жизни такой?

— Ты про что?

— Помнишь, перед тем как в Россию вернуться, я всем вам раздал причитающееся за добычу?

— Помню.

— Ну и отчего ты, друг ситный, снова голой жопой на голой земле оказался? Там ведь некислая сумма для простого крестьянина выходила. Вон Егорову, ты говорил, даже на трактир хватило, а с тобой что не так?

— Дык, это, — замялся парень.

— Пропил-прогулял?

— Нет, что ты! — испугался тот. — Просто, понимаешь…

— Бабы?

— Сестренки, — вздохнул Шматов. — Одна младшая, ей приданое справил. А у той, что старше, дети мал-мала-меньше, а тут корова как на грех пала. В доме шаром покати и племянники голодными глазами смотрят, а сами ровно шкилеты! Вот я и того… не перезимовали бы они…

— Понятно. Пожалел, стало быть.

— Ага!

— Ну и ладно. Детей хоть выходили?

— Слава Богу! — обрадовано закивал приятель, поняв, что Будищев не сердится. — Меньшой, правда, все одно помер. Слабый был, а остальные, ничего так…

— Тьфу! — сплюнул Дмитрий от досады, но потом вспомнил, как крестьяне относятся к жизни и смерти и успокоился.

— Не ругайся, Граф.

— И не думал. Скажи лучше, чем думаешь заняться?

— Мне бы на завод какой поступить, — вздохнул парень и с надеждой посмотрел на приятеля.

— Дело хорошее! А специальность у тебя есть?

— Нет пока. Но я выучусь. Вот тебе крест! Ты же знаешь, я страсть, какой сметливый…

— Угу, — хмыкнул бывший унтер, прекрасно помнивший, что со сметкой на службе у того было не очень. — Ладно. Потом потолкуем. Сейчас спать пора.

С тех пор и началась у Шматова новая жизнь. Дмитрий усвистал из дома ни свет ни заря, успев только побриться и велев товарищу сделать тоже самое. Даже завтракать не стал, сказав, что перехватит чего-либо в вокзальном буфете. Зато Федора снова усадили за стол, налили большую чашку крепко заваренного чаю и поставили цельную миску ещё горячих булок, а к ним масла, ветчины и ещё разных вкусностей, каких парень раньше не то что не пробовал, а и не видывал.

Гедвига Генриховна, которую он про себя все ещё называл сестрой Берг, и Стеша ели понемножку, ровно птички клевали, а вот Сёмка разрезал пополам булку, щедро намазал одну её часть маслом, сверху водрузил ломоть ветчины, затем сыра и, накрыв сверху второй половиной, смачно откусил получившуюся конструкцию.

— Кушай, Федя, не стесняйся, — улыбнулась Геся. — Бери пример с Семёна.

— Так ведь пост ныне…

— А вчера что было? — высоко подняла брови хозяйка.

— Вчера я с дороги был, — робко возразил парень, чувствуя себя при этом крайне неловко. — Путникам дозволяется послабление…

— Ну, как хочешь, — одними губами улыбнулась модистка.

Чертыхаясь про себя, что полез со своим уставом в чужой монастырь, Федя хлебал пустой чай. Стеша и без того не оскоромилась за завтраком, а что касается смутившегося поначалу мальчишки, то он здраво рассудил, что этот грех не велик, и отмолить его не составит большого труда, продолжил расправляться со своим бутербродом и вскоре вышел из этой неравной борьбы победителем.

Потом они оделись и вышли на улицу. Гедвиге до её мастерской было недалеко, а Шматов и дети направились к конке. К счастью, долго ждать им не пришлось, и скоро они сидели в вагоне, увлекаемом вперед парой крепких лошадок. Двигались они, надо сказать, не слишком быстро, к тому же внутри было холодно, но все же ехали, а не шли.

— Скоро все конки переделают в трамваи! — авторитетно заявил Сёмка.

— Это как? — удивился Федя.

— Это такой же вагон, — начал объяснять мальчишка, — только на гальванической тяге. Без лошадей.

— Враки! — хмыкнул благообразный мещанин, ставший невольным свидетелем их разговора. — Где это видано, что бы конка без лошадей двигалась?

Шматову это тоже показалось невероятным, но в последнее время он видел много разных диковин, каких раньше не смог бы и вообразить. Что же касается юного прожектера, то он, смерив незваного собеседника презрительным взглядом, продолжил рассказывать Фёдору про чудеса техники.

— И откуда ты это только знаешь? — удивлялся тот.

— Так я же гальванер! — с апломбом заявил мальчишка.

— Ты?

— Я! Да меня, если хочешь знать, сам Дмитрий Николаевич всему обучил. Я у него самый первый ученик. Мы с ним у самого герцога Лейхтенбергского звонки ставили…

— Ха-ха-ха, — каркающим смехом отозвался продолжавший греть уши мещанин. — Да кто тебя к такому важному человеку на порог пустит. Экий ты враль, парень…

— Нам пора выходить, — прервала не начавшуюся ссору Стеша, и они вышли.

Пока шли, Федор усиленно крутил головой, пытаясь хоть немного запомнить дорогу, но у него ничего не получалось, а пояснения, которые давал словоохотливый Семен, лишь ещё больше запутывали недавнего крестьянина. Наконец они прошли по большому мосту через Неву, и оказались на Выборгской стороне. Дома тут были попроще, народ на улицах тоже и скоро они оказались у дома, где раньше жил Будищев, о чем сразу же сообщил неугомонный мальчишка.

Анна Виртанен, миловидная женщина средних лет с приятными чертами лица, тоже жила здесь и зарабатывала себе на жизнь шитьем. Поговаривали, что прежде у неё была своя лавка, которую отняли после смерти мужа алчные родственники. Но теперь она была простой портнихой, хотя дела у неё шли не так уж и плохо.

— Здравствуйте, мои хорошие, — радушно поприветствовала она детей. — Что-то вы давно не появлялись, совсем про меня забыли!

— Неправда ваша, тетя Аня, — возразил Сёмка. — Давеча я к вам забегал…

— Ой-ой-ой, то-то что забегал. Ладно, заходите, погрейтесь, а то мороз нынче злой. А это кто с вами?

— Это сослуживец Дмитрия Николаевича, — пояснила Стеша.

— Они вместе турок били! — быстро добавил мальчишка, будто опасаясь, что девушка всё расскажет без него.

— Что же, приятно познакомиться, — улыбнулась Анна, пожиравшему её глазами Шматову.

Фёдору его новая знакомая приглянулась с первого взгляда. Приятное и доброе лицо. Чистенькое, хорошо сшитое платье с передником. Говорит вежливо, но при этом видно, что не барыня. Ему страшно захотелось произвести на неё благоприятное впечатление и молодцевато гаркнуть, что он, де, ефрейтор героического Болховского полка, и крест ему не кто-то, а сам наследник-цесаревич на грудь повесил. Но вместо этого, он смущенно стащил с головы треух парень и представился: — Шматов я, Федя. Из деревни Никульской, что под Рыбинском. Не слыхали?

— Конечно, слыхали, — обрадовано вставил ехидный Сёмка. — Кто же в Питере не знает про вашу деревню!

— Правда?

— Простите, но нет, — мягко улыбнулась женщина и укоризненно посмотрела на мальчишку.

— А что я сказал? — сделал невинное лицо тот, но Стеша одернула его.

— Тётя Аня, — пояснила она. — Фёдор только вчера приехал, и ему нужно прилично одеться. Ну, вы понимаете…

— Конечно. Молодой человек, снимайте свой полушубок, и я возьму с вас мерку. Кстати, что именно вам нужно?

— Не знаю, — промямлил тот. — Пиджак, наверное…

— Костюм, жилетку, пару рубашек, — начала перечислять девушка, очевидно, получившая от Будищева исчерпывающие инструкции. Всё хорошего качества, но не броское. Дмитрий Николаевич сказал, что всё оплатит, а вот это аванс.

— Костюм мастерового или приказчика?

— Мастерового, — улыбнулась Стеша.

— Хорошо. Цвет?

— На ваше усмотрение.

Разоблачившийся, наконец, Фёдор стоял перед портнихой, послушно поворачиваясь или поднимая руки, когда та велела. Анна быстро обмерила его, попутно черкая в записную книжку получившиеся цифры.

— Готово. Может быть, чаю?

— Спасибо, но в другой раз, — отказалась девушка. — Нам уже пора.

— Ты все также работаешь в мастерской?

— Да.

— Не слишком подходящее место для барышни.

— Да, какая же я барышня! — засмеялась Степанида. — Скажете тоже.

— Как сказать, — покачала головой портниха. — Выглядишь ты сейчас прекрасно, одета со вкусом, держишься с достоинством. Наверняка у тебя нет отбоя от кавалеров.

— Пусть только сунутся, — насупился Сёмка. — Я их враз отважу!

— Значит, мы можем быть спокойны, — улыбнулась Анна.

— Ну, нам пора. Дядя Федя, вы дорогу назад найдете, или…

— Нет! — испугался Шматов. — Я лучше с вами пойду.

Торопливо накинув полушубок, и едва не запутавшись в нём, он во все глаза смотрел на швею с немного странной фамилией Виртанен. Та, продолжая улыбаться, подошла к парню и, поправив одежду, застегнула ему крючки с почти материнской заботой.

— На первую примерку приходите через три дня.

— Хорошо. Приду.

— Я буду ждать.

Летом в Кронштадт лучше всего добираться пароходом, регулярно снующим между крепостью и столицей. Но зимой, когда воды Финского залива скованны ледяным панцирем, приходится нанимать сани. Дорога эта не самая простая, поскольку даже в самом надежном льду могут случиться полыньи, а потому извозчик стоит недешево. Однако Барановского с Будищевым это не смущало. В санях пахло сеном и лошадиным потом, а ещё свежим морозным воздухом, какой бывает только над морем. Крепкий гнедой конь, глухо цокая по льду копытами, быстро тащил сани. Ровная на первый взгляд поверхность на самом деле имела перепады, как будто морские волны замерзли в одночасье, и укрытых меховой полстью пассажиров едва не укачало дорогой.

Впрочем, в остальном путешествие было даже приятным, а когда их экипаж достиг места назначения и стал петлять между вмерзших в лёд кораблей, даже интересной. Владимир Степанович, как оказалось, хорошо разбирался в последних, и охотно давал своему спутнику необходимые пояснения.

— Смотрите Дмитрий, это трехбашенный красавец назван в честь адмирала Лазарева. До появления «Петра Великого» он и его систершипы были самыми мощными кораблями нашего флота. А вот это «Герцог Эдинбургский» — новейший броненосный фрегат, или, если угодно, крейсер.

— С чего такое название? Мы вроде с англичанами не дружим.

— Вы правы. При закладке он имел имя «Александр Невский», но во время строительства к нам с визитом прибыл зять государя герцог Альфред и корабль переименовали в его честь.

— Понятно.

— А вон та громадина, и есть броненосец «Пётр Великий».

— Что-то он не очень громадный, — скептически отозвался Будищев.

И действительно, изо льда выглядывал лишь невысокий борт, две башни, между которыми стояла грибообразная рубка, за ней толстая дымовая труба и большая мачта. Ещё две мачты поменьше, стояли в оконечностях, перекрывая артиллерии возможность стрелять в нос и корму.

— Особенность конструкции, — улыбнулся Барановский. — Это же монитор, просто очень большой. Но, как бы то ни было, это самый мощный корабль не только нашего флота, но и мира.

— Ничего себе!

— Говоря по правде, — доверительно наклонился к компаньону фабрикант, — у этого броненосца большие проблемы с машинами и котлами. Ходят слухи, что летом его направят на ремонт в Англию, где их полностью заменят.

— Что, наши схалтурили?

— Увы, мой друг, но да! Завод Берда, где их изготовили, сейчас практически обанкротился. Можно даже сказать, что эти машины и погубили предприятие.

— Это ещё почему?

— Так ведь за них не заплатили.

— Если машины негодные, то оно и правильно!

— Не буду спорить.

— А это что за страшилище? — спросил Дмитрий, показывая на угловатый корабль с одной трубой и тремя мачтами, а высоком борту которого четко выделялись порты для пушек.

— «Не тронь меня»!

— Что?!

— Ха-ха-ха, — весело рассмеялся Владимир Степанович. — Это плавучая броненосная батарея называется «Не тронь меня»!

Назад Дальше