Окончательный удар по патриархальному семейству нанесла женитьба будущего Сашиного отца. Павел Иванович влюбился в польскую красавицу Марию Владиславовну Ловитскую и она ответила ему взаимностью. Родители Марии умерли, из родственников остался дядя, служивший по почтовому ведомству где — то в Привисленском крае, с которым Мария не поддерживала особо теплых родственных отношений, но телеграмму с просьбой руки племянницы ему Павел Иванович отправил, не получив, впрочем, ответа. Может, тому виной был шляхетский гонор, как же, какой — то купец — московит, но и Мария была бесприданницей, давая уроки французского в Первопрестольной, лишь бы свести концы с концами. Дед пришел в ярость — опять еретики, на этот раз католики, а может, вообще, жиды — христопродавцы, фамилия Ловитская ему напомнила Левицких, но вот отчество невесты — Владиславовна как — то на еврейское не походило. А деду было все равно, он только накручивал себя, несмотря на то, что Павлу он собирался передать дело и видел в нем способного негоцианта. Тем не менее, Мария приняла православие и они с Павлом обвенчались. Дед выделил молодым пару лавок с товаром и сказал, чтобы они на глаза больше ему не показывались. Павел Иванович рьяно взялся за дело и скоро разбогател, его капитал составил более 8 тысяч рублей и он получил права купца второй гильдии. Дело в том, что дед выделил две лавки с товаром как часть своего капитала, самому деду с избытком хватало на первую гильдию (капитал от 20 тысяч рублей), а вот отцу он предложил самому достичь этого порога. Впрочем, он не был таким уж недостижимым, отец прикупил третью лавку в Нижнем Новгороде и удвоил капитал менее чем за 4 года. Благодаря знанию языков и коммерции (он окончил коммерческое училище), отец успешно вел дела с иностранными партнерами.
Беда, как всегда, случилась внезапно. Когда Саша учился на первом курсе Университета, отца привлекли к суду по делу о торговле контрабандной мануфактурой. Были задержаны греческие контрабандисты, поставлявшие в Одессу мануфактуру партнерам отца и он попал под подозрение за сбыт запрещенного товара незаконного происхождения. Пусть ничего не удалось доказать, Павел Иванович так и остался свидетелем по делу, не перейдя в разряд обвиняемых, но репутация и здоровье были подорваны, и через год отец скончался от сердечного приступа. Дела стал вести старший сын, Иван, который, так же, как и отец, окончил коммерческое училище, но получалось у него не очень. Кроме того, для покупки товара отец брал деньги под залог и для возвращения долга пришлось продать две лавки из трех, продать дом и один из флигелей, в другом флигеле и проживала сейчас семья Саши.
Во время учебы Саша давал уроки, принося домой около 15 рублей в месяц, семья жила совсем небогато, если не сказать, бедно — торговля в единственной оставшейся лавке шла вяло, да еще очередной взнос в гильдию предстояло платить — около полутора тысяч рублей, а то понизят в статусе до третьей гильдии. Хотя Иван, видя, что Саше пришлось оставить службу у поверенного, заявил, что сделает для поправки здоровья брата все, и, если надо, пошлет его на лечение в «санаторию» и оплатит любых докторов, но это было попыткой загладить вину, денег на лечение не было. Случившийся одновременно у нас удар по голове у Саши был «заслугой» старшего брата, давшему субтильному братцу затрещину, от которой тот упал и приложился об косяк двери, потеряв сознание. Сашка, конечно, сам отчасти виноват, обозвав старшего брата тупицей, но рука у Ивана тяжелая, а мозгов, и правда, немного. Иван испугался, что убил брата, закричал, сбежались домашние, к счастью, в гости пришли Генрих с Елизаветой, они оказали какую — то помощь, приложили лед, который принесли с ледника в подвале, и позвали врача. Иван же почти сутки простоял на коленях перед иконой, моля за брата.
Вот такая мне досталась семейка, теперь дождемся, когда реципиент пробудится от наркотического сна.
Глава 2. Двое в одной коробочке или беседы попаданца с хроноаборигеном
Я почувствовал, что Саша проснулся. Была ночь, в доме тихо, в кресле дремала Елизавета и только теплился огонек лампадки перед иконой. Я обратился к Саше:
— Как ты? Голова не болит?
— Нет, только есть хочется. Это хорошо, значит, ты пошел на поправку, но Лизу мы пока будить не будем.
— Хорошо, шеф. А как там, в будущем — то? И что за авиакосмическая медицина?
— Да по всякому, в будущем — то. Авиа — это от авиации, воздухоплавание по — вашему, только воздушные шары летят по воле ветра и медленно, а металлические самолеты — это аппараты тяжелее воздуха, военные и гражданские, летают со скоростью до 3–4 тысяч верст в час и даже больше и могут пролететь половину земного шара без посадки. А космос — это межпланетное пространство. Авиакосмическая медицина помогает людям привыкнуть к условиям таких полетов и обеспечивает работоспособность пилотов, управляющих такими аппаратами.
— Здорово, значит, у вас летают к другим планетам?
— Пока люди высадились только на Луну, а беспилотные аппараты — автоматы были на Луне, Марсе и Венере, один даже вышел за пределы Солнечной системы. Кстати, Россия первой успешно послала и вернула обратно человека в космос в 1961 г.
— Шеф, выходит, вы были офицером воздушно — межпланетного флота?
— Можно сказать и так, только здесь мои знания никому не нужны, воздушного флота пока нет, первый аэроплан полетит в САСШ только в 1903 г. и всего на 15 сажен. Капитан 1 ранга Можайский в России на двадцать лет раньше построил большой аэроплан с паровой машиной, только он не полетел — мощности машины не хватило.
— А кто у вас сейчас царь? И какой год?
— А царя, Саша, у нас нет. У нас выборный Президент, ну, как здесь в САСШ. Была революция и Россия стала республикой (это я предварил вопрос: а куда делся царь, зачем травмировать мальчика). Год 2020—й от рождества Христова. А здесь, как я понял, 1889—й?
— Да, разница более чем на век с четвертью. А война будет?
— Будет, Сашенька, за эти 130 лет еще много войн будет и я хотел бы, чтобы их было меньше и меньше русских людей погибло. Ты мне поможешь в этом?
— Конечно, шеф, можете располагать мной.
— Мы и так одно целое, не знаю, надолго ли, все же есть надежда, что я как — то вернусь в свое время. А теперь отдохни, тебе еще сил набираться надо. Хотя постой, похоже, Лиза проснулась, попроси чего — нибудь поесть.
— Лизонька, дай что — нибудь покушать, очень хочется.
— Конечно, милый Саша, сейчас принесу тебе бульона с пирожком.
После того, как мой реципиент съел на радость Лизе три пирожка с мясом, запив чашкой бульона, и стаканом сладкого некрепкого чая, его опять сморил сон. Сквозь полузакрытые веки я смотрел на кроткую Елизавету — ее некрасивое лицо светилось радостью, вдруг она улыбнулась, впервые за это время, и я понял Генриха — чудесным образом дурнушка превратилась в принцессу.
Ну, хватит сентиментальности, еще слезу пустишь от умиления. Как в чем — то биологу, мне было интересно, что сам — то я голода до этого не испытывал, но когда Сашка наелся, но чувство насыщения как — то передалось и мне тоже захотелось задремать, что я и сделал.
Глава 3. Куды бечь?
В смысле — что делать? Извечный вопрос русской интеллигенции, которая сейчас как раз в периоде становления. Хорошо, что первый извечный вопрос отпадает: «Кто виноват?». Никто не виноват, просто так получилось, так я Саше и объяснил. Ну, пока он опять спит, подумаю я о «делах наших скорбных».
Конечно, я читал фантастические повести о всяких попаданцах — вселенцах, надо же читать развлекательную литературу на пенсии, что — то вроде сказок для детей старшего школьного возраста и выживающих из ума «пенсов», хотя, вроде и некоторые солидные взрослые люди этим балуются. Насколько я понял, сейчас на «здешнем дворе» июнь 1889 г, царствование императора Александра Третьего Миротворца. С точки зрения «попаданчества» мне не совсем свезло — не вселился я ни в государя — императора (хотя, вроде, через 4 года он помрет и царем станет Николай, в будущем Кровавый), ни в великого князя, ни даже не то что в захудалую титулованную особу вроде какого — нибудь графа, а вообще, в дворянина. То есть, пробиться к «царской тушке» шансов у меня практически нет, по крайней мере, сейчас.
Кроме того, в романах о попаданцах все они сущие Рэмбо, мочат всех подряд, стреляют белке (или еще— кому нибудь) прямо в глаз с 200 саженей, владеют всеми мыслимыми приемами боевых единоборств и побеждают всех на своем пути. Я же пистолет Макарова видел на стрельбах раз в году, никакими приемами не владею и никого за всю жизнь не убил и даже не покалечил. В армию я попал двухгодичником после Физтеха, но потом как — то прижился, тем более, что у меня неплохая математическая подготовка, а поскольку уже тогда появились достаточно мощные ЭВМ, то быстро овладел программированием, но вот здесь моих навыков по программированию точно не нужно. Сначала были космические войска, затем Институт авиакосмической медицины, где я стал старшим научным сотрудником и кандидатом биологических наук — да, такая опция для инженеров в нашем богоспасаемом заведении существовала, нужно только было сдать биологию как специальность в рамках экзамена кандидатского минимума. В Институте занимался я математическим моделированием сложных процессов в организме. а именно вопросами пределов прочности позвоночника при ударных перегрузках: сначала космос — посадка спускаемых аппаратов, а потом работы по ударным перегрузкам подстегнула война в Афганистане — спасение экипажа при посадке вертолета на авторотации. После вынужденной демобилизации — «маршал Табуреткин» закрыл Институт, оставив сравнительно небольшой центр для обеспечения авиации и то, уволив с должностей старших научных сотрудников всех в погонах, заменил их гражданскими, которые ни фига не понимали в военной специфике.
На «гражданке» работал в отечественной фармкомпании, занимаясь математическим скринигом перспективных молекул — кое — чего в фармации и химии я нахватался, но по верхам, глубоко этим занимались химики — технологи, а потом они просили отсеять молекулы, потенциально опасные и, наоборот, полезные для медицинского применения с точки зрения имеющихся баз данных. Вывод — для нынешней эпохи без наличия компьютера мои знания стремятся к нулю.
Конечно, закон Ома для участка цепи я помню и спаять какую — нибудь несложную схемку при наличии элементной базы могу. Только где она, элементная база? Телеграф уж 50 лет как известен, беспроволочный того и гляди изобретут, но красть изобретение у Попова как — то нехорошо, все же соотечественник.
А хотелось бы как — то помочь России не впасть в период ненужных войн и революций… Постой, телеграф… Там же электромагнитные реле! Можно сделать что — то похожее на машину Штибица, но с учетом моего послезнания, более интересную. Конечно, нужно будет несколько сотен реле, не менее 4–5 сотен, а лучше тысячи. Пусть реле стоит червонец, сейчас это все — таки хай — тек и то на весь девайс 7–8 тысяч рублей надо, а кто их даст, если бизнес родственников на ладан дышит. Спас бы госзаказ, но кому нужен такой вычислитель? Это нужно еще заинтересовать венценосных особ и князей, а они, вроде, особым умом не были отягощены. Хотя польза для сложных инженерных расчётов, управления артиллерийским огнем (во Вторую мировую похожие системы продвинутого уровня использовались для стрельбы ПВО), опять — таки криптография и взлом шифров, да мало ли что еще, например банковские расчеты, перепись населения, вообще, всякая статистика… Остается построить квази — ЭВМ на свои деньги, продемонстрировать образец большим дядям в погонах и получить госзаказ.
То есть, «рояля в кустах» у меня нет, как в некоторых романах, где попаданец утаскивает с собой в прошлое планшет, а то и компьютер, набитые полезными программами, книгами, справочниками и схемами, вплоть до чертежей и технологии производства автомата Калашникова и промежуточного патрона к нему. А дальше — танки, многомоторные бомбовозы, дредноуты (хотя нет, как раз дредноуты под Британским флагом святого Георга полагается топить нещадно), подводные лодки и авианосцы: и вот японцы, турки и всякие прочие немцы бегут и задирают лапки, прося пардону. Россия водружает флаг над Святой Софией, проливы наши, всем навешали люлей и все нас навсегда боятся. Главный герой осыпан наградами и титулами, а то и сам становится великим князем, даже если начинал с нуля. Только вот авторы подобных рОманов забывают о том, что Российская империя в конце 19 века — отсталая в технологическом плане страна, машины и механизмы приходится завозить иностранные, техников, не говоря уже о квалифицированных рабочих, умеющих читать чертежи, нет, так кто же эти чудеса техники сотворит? Неграмотный крестьянин от сохи, которого вчера научили держать напильник — вот он вам и напилит… Сначала нужно дать народу образование, общее и специальное, а чтобы это сделать, нужны социальные реформы, а то дело закончится революцией. Но с этим — не ко мне, а к «хозяину земли русской» царю — батюшке.
Так что чудо — оружия я не создам и в Царьград или в Багдад на белом верблюде не въеду. Да что и говорить, я и исторических событий не знаю. Что, например, случилось в 1889 г., — а кто его знает, школьный учебник истории давно забыт, немного я знаю события русско — японской войны, так как интересовался этим периодом, вот, пожалуй, и все. Уже на пенсии сотрудничал в одном журнале, писал статьи про русское оружие, перевооружение армии под трехлинейный патрон в конце XIX века, но чертежей и чего либо ценного даже для средней руки оружейника в моей памяти нет.
Но совсем уж унывать все же не стоит. Первоначальный капитал нужен — тут мне, как наследнику старой купеческой семьи, связанной с текстильной промышленностью, и карты в руки. Что там с анилиновыми красителями сейчас? Это ведь не только ткани, это и путь к синтезу лекарств. Конечно, немцы уже подсуетились — БАСФ и А Г Фарбениндустри[2] уже вовсю орудуют в этом бизнесе. Вот каково состояние патентного дела и есть ли возможность обойти патенты — надо будет своего реципиента спросить. По поводу лекарств — зайти в аптеку к дядюшке Генриху, посмотреть, что на полках лежит и чем сейчас лечат. Сдается мне, что байеровский аспирин еще не открыт, да и сульфаниламиды еще не рулят.
А ведь формула у них простая, синтез возможен и в это время. А получить стрептоцид гораздо проще, чем пенициллин или стрептомицин, которые тоже повадились было изобретать всякие «попаданцы» в наших романах. Ведь неважно, что плесневой гриб пенициллум убивает стрепто— и стфилококки. В России это уже показали Манассеин с Полотебновым, а в 1928 г. подобное явление откроет еще раз Флеминг, но пройдет еще полтора десятка лет до появления промышленных серий препарата, причем работать над процессом очистки и концентрации препарата только в США будет более тысячи ученых в десятке научных центров. То есть, даже маленькой и относительно неплохо оснащенной по меркам 20 века лаборатории это не под силу, нужны усилия государства, подстегиваемые войной, не говоря уже о средствах, по сравнению с которыми моя задумка с квази — ЭВМ выглядит детской шалостью и игрой в крысу.
Глава 4. Дела повседневные
— Лиза, мне в туалет нужно.. — я проснулся и понял, что надо срочно отлить.
Шурка дрых, опившись опийной настойки, как бы нарколыгой не стал, а то ведь спать не будет без волшебных капель. Хотя при сотрясе покой — первое дело в лечении, особенно сейчас, но так уже прошла неделя, пора бы и вставать помаленьку.
— Сашенька, сейчас я подам судно, — Лиза сделала движение, нагибаясь под кровать.
Ага, за судном, посмотрим, что за крейсер. Да, обычное фаянсовое подкладное судно класса «утка». Моряки терпеть не могут когда боевой корабль называют судном, говоря, что это сухопутные «плавают» на судах, имея в виду такие «утки», а мариманы «ходят на кораблях».
— Не надо, я сам дойду, — начал я играть во взрослого мальчика, а сам просто стеснялся.
— Доктор пока не велел тебе вставать, — строго, почти материнским тоном, сказала Лиза.
Ну вот еще, месяц мне что — ли бревном лежать, да и морально неудобно когда под тебя молодая женщина судно подкладывает, слава Блгу пока не приходилось испытывать. Это мне не приходилось, а вот Сашка тетки не стесняется, похоже она за ним с детства ухаживала.