Сейчас же почти не замечал ничего вокруг, слабо оценивал собственные действия, не задумывался, куда бьёт. Хрипы и стоны жертвы отзывались в мозгу зловещим гулом: «Убей, убей, убей»…
Остановился только потому, что убийство казалось слишком быстрым, а значит, недостаточным финалом. Да и «очень хорошая» мама не должна отделаться ничем. Быть вдовой – просто, а вот всю жизнь ухаживать за озлобленным калекой – это уже нечто более похожее на судьбу, которую она заслуживает.
- Клянусь… Слышь, я матерью клянусь… Я не виноват, - донеслось с пола, когда он ненадолго отошёл от поверженного, чтобы вернуть себе хладнокровие. – Она сама… Сама предложила, только за бабло. Ну я проучил маленько… Отпусти, слышь? Не надо больше… Я клянусь…
«Не надо. Нет-нет-нет…»
Перед глазами встало лицо девчонки. Сони.
Глеб тяжело перевёл дух. Обвёл глазами подвал, рассчитывая обнаружить среди общественного хлама что-нибудь подходящее. Взгляд зацепился за заострённый металлический прут.
- Не слышал, как следаки говорят? – произнёс вполне ровно, словно и не утрачивал над собой контроль. – Чистосердечное признание смягчает наказание. Можно было ограничиться чем-то одним, а вот сейчас что прикажешь с тобой делать? Придётся тоже маленько проучить. Уберём лишнее, а? Зачем человеку орган, которым он не умеет правильно пользоваться?
Кажется, Алиев до последнего не мог осознать, что его ждёт. Не верил или не понимал. Невнятное мычание и беспорядочные попытки отмахнуться, защититься от врага выдавали лишь сильнейший шок.
…А потом по подвалу разнёсся дикий, нечеловеческий крик. Эхом отбился от толстых бетонных стен и угас, оборвался на самой высокой ноте, так и не найдя выхода, не достигнув ничьих ушей, кроме непреклонного карателя.
Глеб немного подождал, убеждаясь, что шум не привлёк ненужного внимания. Затем отпер дверь. Поблизости по-прежнему никого не было.
Он вернулся к валяющейся без сознания жертве, чуть поморщившись, подхватил того подмышки и не особенно церемонясь выволок наверх. Напоследок с силой встряхнул, заставляя ненадолго вернуться в реальность.
- Если хоть кому-нибудь – следователю, врачам, неважно – хоть словом заикнёшься о Соне в связи с этой историей, дни закончишь на зоне. А таким, как ты, там всегда очень рады, не сомневайся.
Отшвырнув несчастного к подъездной двери, Глеб быстро пошёл прочь. Близился конец рабочего дня, совсем скоро люди начнут возвращаться по домам. Скорее всего, Алиеву успеют вызвать скорую. По крайней мере, Глеб на это рассчитывал. Пусть живёт.
Вот только решение насчёт Сони снова придётся переиграть. Не стоит увольнять её теперь, после сделанного. Мало ли, вдруг этому недоноску всё-таки придёт в голову болтать, что его якобы заказала падчерица. Девчонку ни за что затаскают по допросам. А если она будет оставаться на глазах, он подобного не допустит.
О себе Глеб не беспокоился. Даже если бы какому-нибудь следователю пришло сверхъестественное озарение, и тот сумел докопаться, кто расправился с Алиевым, к нему с вопросами всё равно не сунутся. Благо, нужных связей хватает. В отличие от доказательств вины.
Водитель терпеливо ждал в машине. Увидев шефа, быстро свернул газету.
- Куда теперь, Глеб Юрьевич?
- В клуб, - лаконично отозвался Глеб.
Нужно было принять душ, переодеться и вообще привести себя в порядок. В его кабинете было всё необходимое.
Глава 10
Соня вознамерилась избегать хозяина дома. Позиция страуса не могла решить проблему, и Соня сама это понимала, но и ничего другого придумать не получалось. Точнее, не получалось на что-нибудь решиться.
Вот что она может? В очередной раз завести разговор об увольнении? Бессмысленно. Молотов прекрасно знает её позицию, но вот интересует его только своя.
Удрать отсюда? Спешно переехать куда-нибудь в другой город? Её трудовая книжка у Молотова, значит, придётся снова устраиваться в самую простенькую и непрезентабельную забегаловку – куда её ещё возьмут без официально подтверждённого опыта работы?
Снова вертеться, как белка в колесе, за сущие копейки? Терпеть хамство посетителей и понукания руководства? Нет, ей не привыкать, и если другого способа избежать посягательств Молотова нет, то Соня готова и к такому. Но…
Но ведь вчера ничего не случилось. Молотов жутко её перепугал, однако же в конце концов повёл себя по-человечески. Как и тогда в клубе… Может, он всё же неплохой человек, просто не привык получать отказы и потому не сразу её правильно понял? А теперь ей больше ничего не грозит, и будет напрасной глупостью бежать и усложнять себе жизнь.
Однако один раз она ведь уже понадеялась на лучшее, и это едва не закончилось плохо…
В подобных метаниях Соня провела целый день.
Утром ей удалось избежать встречи с хозяином дома. Она специально встала ни свет ни заря, чтобы приготовить завтрак до того, как он проснётся. И, выполнив свои обязанности, просто сбежала к себе.
Соня надеялась, что вечером получится сделать так же. Приготовить ужин, наоборот, заранее, пока Молотова ещё нет дома, и опять-таки скрыться в комнате. И если всё удастся, придерживаться такого распорядка каждый день. Может, если не попадаться ему на глаза, он и не вспомнит о своём интересе.
Однако с ужином было сложнее. Если Молотов ещё может съесть кашу из микроволновки, то с мясом такое точно не пройдёт. Никакого разогрева, только свежеприготовленное.
Значит, со временем нужно было рассчитать очень точно. С волнением поглядывая на часы, Соня натёрла мясо специями, сбрызнула лимонным соком. Невольно поморщилась, подумав о вкусовых пристрастиях хозяина дома. Ладно ещё овощи на пару – безвкусно, на её взгляд, зато, наверное, полезно. Но стейк средней прожарки! Если попросту – кусок абсолютно недожаренного мяса. По крайней мере, Соня назвала бы это именно так. Хорошо хоть совсем сырое не ест…
Впрочем, ей то что за дело? Мысленно одёрнув себя, Соня снова взглянула на часы. Молотов должен был приехать минут через двадцать.
По телевизору, включенному для фона, закончилась какая-то музыкальная передача и начались новости. Краем уха Соня уловила сообщение о дорожном происшествии с участием туристического автобуса, потом – об ограблении какого-то ювелирного салона. Она уже потянулась к пульту, чтобы переключить на что-нибудь более жизнеутверждающее, но так и замерла с протянутой рукой.
Кадр сменился, и теперь на экране отобразился безликий, но всё равно хорошо знакомый ей дворик, машина скорой помощи, носилки… И человек на них. Искажённое страданием, окровавленное, перекошенное лицо. Мучительно знакомое. Ненавистное. На пару мгновений пострадавшего показали на весь экран, так что ошибиться было невозможно.
- В одном из окраинных районов столицы… в разгар рабочего дня… прямо во дворе дома… с особой жестокостью… состояние стабильно-тяжёлое… личности нападавших пока не удалось установить… - сознание выхватывало отдельные слова диктора, доносившиеся как сквозь вату.
Соня отшатнулась от телевизора, словно её могло вдруг затянуть в экран. Наощупь нашла стул, но вместо того чтобы сесть лишь оперлась на спинку, продолжая зачарованно смотреть на уже давно сменившуюся картинку.
Мысли смешивались, метались в голове, вытесняя друг друга и наваливаясь разом, так что не получалось надолго уцепиться ни за одну.
Она этого не хотела! Никогда не желала зла и не думала о мести. Но… Но сейчас, при виде растерзанного, едва ли не умирающего отчима, её врага и её самого жуткого кошмара, Соня ощутила что-то странное, прежде незнакомое. Что-то, что наверняка не должны чувствовать добрые, гуманные, психически адекватные люди.
Нет, это не было радостью или злорадством. И у неё даже ни на миг не промелькнуло мысли о справедливости и заслуженном возмездии. Просто вдруг стало легче дышать. Словно она годы провела в каком-то вакууме и только сейчас смогла вздохнуть полной грудью. Словно блуждала в лабиринтах тяжёлого сна, и вот теперь кошмар развеялся…
Да, Соня почему-то была уверена, что чудовище, до сих пор иногда возвращавшееся к ней в сновидениях, больше не явится. Оно стало жалким и слабым, бессильным. А то, что больше не пугает в реальности, не может терзать и во сне.
Теперь она сможет открыто смотреть на мир. Не прятать глаза от прохожих из страха увидеть в толпе лицо мучителя. Не ёжиться под чужими взглядами из-за иррационального опасения, что кому-то известно о её несчастье и она снова услышит, что виновата сама. Теперь она по-настоящему свободна от прошлого.
Но неужели некоторую боль действительно можно смыть только кровью? Кровью врага и мучителя?
Соня раньше не подозревала, что чьи-то – пусть даже виновника её страданий – мучения могут принести ей покой. Но сейчас она точно знала, что если бы вдруг у неё появилась возможность повернуть время вспять и избавить отчима от беды, она бы пальцем не шевельнула.
Собственные чувства пугали. Это ведь всё… неправильно?
- Мясо передержала, - послышался за спиной спокойный ровный голос. – И это мягко говоря…
Она вздрогнула, резко обернулась. Молотов невозмутимо хозяйничал у плиты – выключил конфорку, снял сковороду с горячей поверхности. Подняв крышку, с сомнением посмотрел на содержимое, даже перевернул щипцами. Поморщился и, коротко вздохнув, опрокинул всё в мусорное ведро.
Чёрт, она ведь совсем забыла про эти несчастные стейки! И даже запаха гари не услышала… Это сколько же она простояла, как соляной столб, перед телевизором, что мясо не просто нормально прожарилось, но и подгорело?!
Мало того, что не успела скрыться у себя в комнате, как собиралась, так ещё и испортила ужин. Наверняка Молотов сейчас разозлится и… Соне даже думать не хотелось, как он может на ней отыграться.
- Простите… - она наконец опомнилась, попыталась стряхнуть оцепенение, хотя мысли всё равно продолжали крутиться вокруг ошарашивающего, неожиданного, жуткого события. – В холодильнике ещё есть размороженное… Я сейчас! Я снова сделаю, это очень быстро, надо совсем немного подождать… Простите…
- Делай, - без видимого раздражения кивнул Молотов. – И заканчивай причитать так, будто произошла катастрофа. Я подожду.
Обыденный тон подействовал, как холодный душ. Она наконец вернулась в реальность, смогла сосредоточиться. Вот только Молотов, похоже, намеревался ждать прямо на кухне. Устроился за столом, не сводя с неё взгляда. Это немало выбивало из колеи.
Вдруг Соню пронзила догадка. В памяти всплыл вчерашний разговор, расспросы Молотова, и затем – сегодняшнее происшествие. Это ведь не могло быть случайностью? Точнее, могло, но…
- Спрашивай, - неожиданно произнёс Молотов.
Соня растерянно моргнула. О чём он? Разве она начинала что-то говорить?
- У тебя на лице написано, что ты хочешь о чём-то узнать. Спрашивай.
- Вы… - она запнулась, не зная, как сформулировать. – Вы были… в квартире моих родителей?
- А, - Молотов бросил короткий взгляд в сторону работающего телевизора, потом на плиту и снова остановился на ней. – Вот оно что. Уже успели. Какое, однако, примечательное оказалось событие, надо же… Да, это я там был.
Соня поспешно отвернулась к плите, с усиленным вниманием занялась стейками. Нет, она не была потрясена признанием – сама ведь заподозрила такой вариант, хотя и не могла найти ему никакого разумного объяснения. Но она лишь в последний момент спохватилась и прикусила язык, чтобы не выпалить в ответ «Спасибо»…
Но за такое ведь не благодарят! Это ненормально и тоже совершенно неправильно. Аморально!
И всё же что-то сказать было нужно. Соня не знала, ждёт ли Молотов от неё каких-то фраз, но самой было неуютно молчать, чувствуя, как он неотрывно за ней наблюдает.
- Вы… У вас не будет неприятностей?
Он улыбнулся. Искренне, как-то весело… и одобрительно. Словно до этого оценивал её реакцию, и та ему понравилась.
- Не будет. И у тебя не будет. Можешь не беспокоиться.
Соня кивнула, не желая больше развивать тему. Странно, но тревога и неловкость, неизменно терзавшие её в присутствии хозяина дома, на время отступили. Впрочем, лишь до тех пор, пока он не поднялся с места, оказываясь у неё за спиной.
Инстинкты сработали быстрее разума. Молотов поднял руку, и Соня отшатнулась, торопливо отступила в сторону. И только потом поняла, что он всего лишь тянулся к шкафчику с посудой.
- Раз уж я здесь и должен ждать, то помогу накрыть на стол, - спокойно прокомментировал он свои действия. Конечно же, её манёвр не мог остаться незамеченным.
Однако вместо того чтобы продолжить поиск посуды, мужчина повернулся к ней. Соня непроизвольно отступила и остановилась только когда наткнулась на стол. Он остановился в одном небольшом шаге от неё. Слишком близко, но хотя бы пути к отступлению не блокировал.
- Соня, если я пообещаю, что ничего с тобой не сделаю без твоего желания, ты перестанешь от меня шарахаться?
Вопрос был неожиданным. Настолько, что Соня сначала задумалась, правильно ли она поняла. А потом испугалась, что это какая-то игра, притворство или ловушка.
Молотов ждал. Изучал её снова потемневшим – как вчера – взглядом, и молчал.
Соня внезапно подумала, что от его манеры смотреть не становится противно. Не по себе – это да, но не противно. Легко было догадаться, о чём он сейчас думает, но тем не менее взгляд не становился масляным, сальным. Не было ощущения, что от него на коже остаются незримые, но ядовитые следы, склизкие, будто по ней улитка проползла. Не хотелось отряхнуться.
В глазах Молотова бушевал жар. Неприкрытый голод и любование. Такое, что даже всё понимая, невозможно было хотя бы на мгновение не почувствовать себя бесценным сокровищем, предназначенным не для минутной утехи, а являющимся заветной мечтой.
Соня прерывисто вздохнула, наряду с испугом ощутив странное, незнакомое волнение. Нить диалога совершенно выскочила из головы. Кажется, кто-то из них что-то спрашивал, и теперь она должна была или ответить, или получить ответ.
Прикосновение – лёгкое, осторожное, но всё же чужое прикосновение – отрезвило. Напряжение, постоянное ожидание подвоха и опасности вернулось. Молотов провёл рукой по её скуле, заправил за ухо выбившуюся прядь, задержал ладонь на щеке… Соня резко вспомнила, о чём же шла речь.
- Вы же только что обещали…
- Разве? – он чуть улыбнулся, но позволил ей отстраниться. – Я только задал вопрос. А ты так и не ответила.
- Я… Да, хорошо, - без особой уверенности пробормотала она, мысленно всё же не отказываясь от намерения по возможности держаться от хозяина дома подальше. – Я постараюсь.
- Тогда считай, договорились. А мясо снова передержала.
Соня раздосадованно охнула, но Молотов только махнул рукой.
- В этот раз не страшно. Сойдёт.
Глава 11
Девчонка никак не шла из головы. Наверное, это и называют синдромом незавершённого действия. Вот если бы он сразу получил, что хотел, уже наверняка и не вспомнил бы эту куколку. А так… Чёрт знает что!
Самое отвратительное, что Глеб до сих пор не мог определиться, как быть дальше. Девочка уже почти месяц жила в его доме, а он до сих пор и не заполучил её к себе в постель, и не отказался окончательно от этой идеи.
Точнее, хотел было отказаться. Решил, пусть остаётся в том качестве, которое он ей официально и озвучил с самого начала. Но…
Стоило только принять решение, как девчонка изменилась. Перестала дичиться, как поначалу, перестала от него прятаться. То ли общая тайна сблизила, то ли его обещание. Как бы то ни было, она стала гораздо спокойнее. Свободней. Беззаботней.
Не замирала затравленно, если они вдруг ненадолго оставались наедине. Не отказывалась от ужинов и завтраков, лишь бы с ним не пересечься. Иногда даже улыбалась в ответ на шутки, а в присутствии его матушки и вовсе успокаивалась и свободно поддерживала разговор.
Это сработало как сигнал. Как призыв не отступать. Глеб знал, что она не подразумевает ничего подобного, но разве можно было устоять, когда кампания вдруг перестала выглядеть безнадёжной?