— Не знаю. Мне так кажется.
— А как же они будут проходить контроль? Ленка, что вещь какая-то? Она же будет орать, — засомневался Андрей.
— Да не будет она орать… Неужели те не понимаешь… Не будет! Ты думаешь ее не предупредили или не запугали, что обязательно что-то сделают или с тобой, или с ее мамой.
— Все равно глупая затея, но других вариантов нет. Поехали.
Аэропорт привычно гудел тысячами голосов, прерываемых звонкими объявлениями диктора. До вылета рейса на Будапешт оставалось чуть меньше часа. Дима стоял у входа в регистрационный зал, а Андрей возле стойки регистрации. Уже почти все пассажиры были в самолете, когда он услышал голос, доносившийся из рации девушки-регистраторши: «Принимай пассажира со скорой. Машина уже внизу. Экстренная доставка тяжело больного. Обеспечь погрузку на борт пассажира на носилками». Андрей через витринное стекло увидел, как девушка спустилась вниз, и тут же ко входу подъехала машина скорой помощи. Несколько человек в белых халатах засуетились возле открывшейся задней двери и аккуратно извлекли оттуда каталку, на которой лежал человек под белой простыней с подключенным к нему каким-то аппаратом. Каталку быстр покатили к трапу и уже через минуту больной был внутри самолета. Девушка-регистраторша вернулась обратно к стойке, возле которой уже собралось несколько человек.
— А кого там привезли? — спросил девушку Андрей.
— Вроде женщина какая-то, говорят на срочную операцию летит.
— Понятно, — задумчиво произнес Андрей и безнадежно оглядел собравшихся у стойки людей.
Всё. Дверь, ведущая в посадочный рукав захлопнулась, табло погасло, самолет медленно пополз в сторону взлетной полосы. До этого момента у Андрея еще теплилась хоть какая-то надежда, а теперь он как безумец метался по залу, не понимая, почему все произошло именно так и что ему делать дальше. Слезы душили его и от бессилия хотелось орать и звать на помощь. Но кого звать? Куда бежать?
Словно в забытьи Андрей брел по улице по направлению к дому, как мантру повторяя в уме одну и ту же фразу — пусть все это будет сном… пусть все это будет сном… Дима уехал к себе, пообещав сделать все возможное, чтобы найти Иваныча, но надежды на это было мало. Андрей на автопилоте вошел в подъезд, поднялся на свой этаж, но даже не успел сунуть ключ в замочную скважину, как дверь сама собой открылась. Он в растерянности стоял на пороге, не решаясь войти внутрь. Потом осторожно приоткрыл дверь шире и заглянул в коридор. Переступая через разбросанные на полу вещи, Андрей едва дыша передвигался по квартире. Все вокруг было перевернуто вверх дном, ящики шкафов открыты и выпотрошены, повсюду разбросана одежда, книги и документы. Но самое страшное ждало Андрея в его комнате — из развороченного компьютера, который валялся на полу, был с корнем выдран винчестер, а на столе не было ни одной кассеты с отснятым в Венгрии материалом. Истошный вопль, который уже несколько часов рвался наружу, наконец вылетел из его глотки…
— Всё — это конец! — срывающемся голосом произнес он в трубку, ответив на звонок Димы.
— Что еще случилось?
— Квартиру взломали… Украли фильм… Украли всё… Кассеты, диски… Нет Ленкиных документов…
— Господи, этот придурок вообще что ли с ума сошел?
— Ты узнал, как его найти?
— Нет, — после небольшой паузы ответил Дима, — никто ничего не хочет говорить. Боятся, наверное.
— В общем ты как хочешь, а я иду в полицию, — решительно сказал Андрей.
— Наверное ты прав, — обреченно ответил Дима.
— Подожди не отключайся, кто-то звонит в дверь, — настороженно сказал Андрей.
Он бесшумно прошел по коридору, посмотрел в глазок и от увиденного чуть не лишился чувств. По ту сторону двери стояла Ленкина мама. К такому повороту событий Андрей был не готов. Он сполз по стене, и усевшись на корточки, обхватил голову руками. Затаится и сделать вид, что никого нет дома, было бы глупостью, ведь в квартире горит свет и сто процентов она слышала, его голос. Как ей объяснить бардак? И как объяснить отсутствие дочери? Звонок продолжал настойчиво дребезжать, не открыть было бы абсолютной глупостью.
— Добрый вечер, Светлана Владимировна, — максимально спокойно произнес Андрей, и изобразил на лице нечто, похожее на улыбку.
— Ты мне тут не улыбайся, — строго и одновременно с этим настороженно ответила теща, прикрыв за собой дверь, — я же чувствую, что-то случилось. Где Лена?!
— В общем… Я даже не знаю, что сказать…
— Не жуй сопли! Рассказывай все как есть! — грубо сказала Светлана Владимировна, разглядывая следы недавнего погрома. — Что это такое? Почему все разбросано?
— Нас сегодня ограбили…
— Не с этого ты начинаешь, — перебила его теща, — где Лена?
— Я не нашел ее… На работе ее не было… Домой не пришла… Я не знаю где она… Телефон не отвечает…
— Где полиция? Быстро звони! — сорвалась на крик Светлана Владимировна.
Через минут тридцать прибыл наряд. Следователи равнодушно осмотрели квартиру, после чего начали на кухне допрашивать Андрея. Выслушав несколько вопросов, он вдруг понял, что сам виноват в ограблении и что, вполне возможно, что сам его организовал и теперь хочет свалить это гнилое дело на доблестные правоохранительные органы, у которых дел невпроворот и совершенно нет времени отвлекаться на всякие глупости.
— Какие же это глупости, — попытался возмутиться Андрей, — у меня пропал весь отснятый материал…
— Что за материал? — поинтересовался старший лейтенант.
— Я фильм монтировал дома… Все что было снято украли…
— Что еще за фильм? — не унимался следователь.
— Обычный фильм… Документальный… Снимали в Венгрии, — соврал Андрей.
— Что еще похитили?
— Документы жены…
— Ну и зачем им документы вашей жены?
— Откуда я знаю. Я же вам в самом начале сказал, что жена пропала. Она не выходит на связь, не была на работе, не пришла домой.
— Молодой человек, — прервал Андрея полицейский, — Я же вам сказал, что это не в нашей компетенции. Что значит пропала? Может быть она у подруги чай пьет или у любовника решила остаться. Телефон разрядился. А вы тут панику развели.
— Я везде был, всем звонил. Ее нигде нет. И с утра она ни с кем не разговаривала и ни у кого не появлялась. Так что нам делать?
— Нужно подождать минимум 48 часов, а потом писать заявление о пропаже, — следователь захлопнул папку, — приходите завтра, закончим допрос и решим что делать с вашей женой
Андрей чувствовал себя зажатым между двух огней. Поэтому не мог рассказать всей правды, понимая, что может после этого случиться с ним и с Леной. Правда автоматически превращалась в смертный приговор, но другого выхода он не видел. Уже в дверях Андрей схватил одного из следователей за рукав и спросил:
— А если я знаю, кто похитил Лену?
ГЛАВА 38
Несколько часов, пока он насиловал Лену, пролетели для Иваныча незаметно. И сейчас, развалившись в кожаном кресле, он ощущал себя полностью удовлетворенным. Не было у него ни сострадания, ни жалости, ни угрызений совести. Он был уверен, что все сделал правильно и с точки зрения бизнеса, и с точки зрения понятий. А то что отодрал девку, так это нормально, ей еще и не такое предстоит, да и кто узнает, ведь она вякать не станет, пожалеет своего лоха и мамашу. Ну и, конечно же, будет что вспомнить. Уж позабавился он с этой киской по полной программе. Что-то она там затихла, забеспокоился Иваныч, и бросил взгляд в сторону дивана, где свернувшись калачиком лежала Лена.
— Ты жива там?… — она даже не шелохнулась. — Ну не хочешь отвечать и не надо. Скажи спасибо, что не отдал тебя моему быдлу на растерзание. Они бы тебя не пожалели. Драли бы так, что кровью бы умывалась. Я их знаю. — Иваныч отхлебнул сразу пол стакана виски, и продолжил свой монолог. — Вот ты спрашиваешь — зачем, да почему — а я тебе отвечу — бизнес. И в этом бизнесе ты оказалась вещью, которую дорого продали. Так бывает. Но не грусти. Всё будет хорошо. Поедешь к дяде Монти и он тебя научит такому, чего ты еще не умеешь. Видала, что эта сучка вытворяет?
Он встал со своего кресла, взял со стола ноутбук и поставил его на диван, рядом с Леной. Зашел к ней со спины и приподнял мешок, скрывающий ее лицо. Лена с трудом приподняла слипшиеся от высохших слез веки и яркий свет больно резанул по глазам. Постепенно размытые силуэты стали проявляться и на экране ноутбука она увидела кадры из фильма, который в Венгрии снимал Андрей.
— Откуда это у вас? — чуть слышно спросила Лена.
— Это мой фильм, — гордо ответил Иваныч, — правда красиво. Хочешь в таком сниматься?
Лена закрыла глаза и опустила голову, но стоящий за спиной мучитель, схватил ее за волосы и заорал:
— Нет! Смотри! Привыкай! Скоро на ее месте будешь ты. Представляешь сколько у тебя будет мужиков. А то всё Андрей, да Андрей. А со мной тебе понравилось? Скажи честно, понравилось?
Иваныч отпустил ее волосы и провел пальцами по шее, стараясь быть максимально ласковым. Лена резко повернулась, и что есть силы впилась зубами в его руку.
— Ах ты, тварь! Я с тобой по человечески, а ты…
Он уже замахнулся, чтобы ударить ее, но в это время раздался стук в дверь.
— Повезло тебе, гнида, — грубо сказал он, сжимая прокусанную руку. Потом сплюнул сквозь зубы на пол и снова натянул Лене на голову мешок. — Кто там приперся? Заходи!
В дверь просунулась голова охранника:
— Сергей Иванович, всё готово. Можно грузить.
— Хорошо. Начинайте.
В комнату вошло несколько человек в белых халатах. Двое занялись раскладыванием каталки и установкой на ней аппарата с капельницей. Третий подошел к лежащей на диване Лене и увидев, что у нее связаны руки, обратился к Иванычу:
— Я могу ее развязать? Мне нужно сделать ей укол.
— Попробуй, — злорадно усмехнулся тот, сжимая кровоточащую руку.
Затекшие руки совершенно не слушались и лежали вдоль тела, как ватные. Даже если бы Лена и захотела сопротивляться, она бы не смогла. Двое санитаров крепко держали ее, один за плечи, другой уселся на ноги. Доктор нащупал вену и мастерски ввел иглу. Жидкость в шприце побагровела, смешавшись с кровью и начала медленно проникать внутрь. Лена почувствовала, как начали растворяться звуки и меркнуть краски, наконец все исчезло и только яркое пятно от лампочки все еще светилось перед глазами, но вскоре погасло вместе с остатками сознания.
— Ну всё, — деловито сказал доктор, упаковывая в чемоданчик свои принадлежности, — можно спокойно транспортировать.
— И она не очнется? — спросил Иваныч.
— Гарантирую как минимум десять часов здорового сна.
— Ты должен мне гарантировать, что после этого «здорового сна», с ней ничего не случиться. А то сам вслед за ней полетишь.
— Не переживайте, Сергей Иванович, — трусливо залебезил доктор, — через сутки будет как огурчик. Я подобрал щадящую дозу.
— Смотри мне, чтобы этим огурчиком потом не подавился. Всё, валите! Как прилетите, дайте знать.
Вроде бы все шло по плану. Оставалось уладить дела с Димой и Андреем, но это смущало Сергея Ивановича меньше всего. Сломать этих двух тюфяков не представляло никакого труда. На телефоне было больше сотни их не отвеченных звонков. Приблизительно через два часа охранник сообщил из аэропорта, что груз на борту и самолет благополучно взлетел. Теперь, когда главный вопрос решен, можно было поговорить и с ними.
— Что ты мне телебонишь бесконечно, — грубо и без приветствия начал Иваныч разговор с Димой, — я же тебе вроде бы русским языком сказал — не совать свой поганый нос в мои дела.
— Сергей Иванович, но ведь это подло с вашей стороны…
— Что ты знаешь о подлости, сынок. Передай своему режиссеру, что я в одностороннем порядке расторгаю с вами договор. Я не знаю кто вам насвистел о моих планах, но я это выясню. Так вот, хочу вас предупредить — одно ваше лишнее слово, и вам конец. Надеюсь ты понимаешь, что я не шучу?
— Понимаю, — насторожено ответил Дима, — но мне кажется, что уже поздно…
— Что значит поздно?
— Андрей был у следователя… Он написал заявление на вас…
— Ну так это прекрасно! — Невозмутимо отреагировал Сергей Иванович и посмотрел на часы, — У него осталось ровно восемь часов, чтобы прикинуться дурачком и забрать из мусарни заяву. Если это не произойдет в течение отведенного времени, то после каждого часа просрочки он будет получать по одному отрезанному пальчику своей любимой жены… Ну а с тобой вообще разговор будет короткий… Надеюсь, второй раз повторять сказанное мне не придется…
— Я понял, — обреченно промямли Дима
— Всё. Жду информацию. Помни, часики тикают.
Иваныч расслабленно откинулся на спинку кресла. Он даже не сомневался, что уже через час заявление навсегда исчезнет, а следовательно не было никакого похищения и никакого ограбления, но подстраховаться все-таки придется, благо в полиции у него всё схвачено. Он налил себе еще стаканчик виски и выпил залпом, прошелся по комнате в поисках сигарет, поправил подушки на диване и заметил мешок, которых еще несколько минут назад скрывал лицо его жертвы. Сергей Иванович повертел его в руках и ощутив возбуждающий запах, на секунду даже прикрыл от вожделения глаза, но придя в себя с отвращением швырнул мешок в мусорную корзину, которая стояла под столом. Рядом с ним он заметил женскую сумочку, поднял, повертел в руках и тоже хотел было выбросить, но любопытство взяло верх. Он вытрусил все содержимое на стол. Обычный бабский бардак: помада, салфетки, тампоны, расческа, кошелек… Иваныч резким движением смёл со стола всё, кроме кошелька, открыл его, порылся по отсекам и только после этого обратил внимание на фотографию, которая была вставлена под прозрачную пленку. На ней была изображена симпатичная женщина с очень знакомыми чертами лица. Он достал фотографию и надев очки, поднес ближе к глазам, чтобы внимательнее рассмотреть… Неожиданно у него затряслись руки, он побледнел, и словно не веря увиденному, бросил фотографию на стол, потом снова схватил ее… Сергей Иванович узнал эту женщину — это была его Светка, та самая Светка, которую он когда-то изнасиловал и из-за которой сел в тюрьму…
Дикий вопль отчаяния разнесся по всему дому…
MyBook — библиотека современной и классической литературы, новинки и бестселлеры, отзывы, рекомендации, популярные авторы.
ГЛАВА 39
Лена уже давно очнулась, но боялась не то чтобы открыть глаза, боялась даже пошевелить пальцем. Она настороженно вслушивалась в незнакомый язык, звучавший в комнате, силясь понять хотя бы одно слово. Чужие запахи щекотали нос и ей нестерпимо хотелось высунуть руку из-под одеяла, чтобы почесаться. Периодически Лена ощущала дыхание человека, который наклонялся над ней и подолгу вслушивался в ее дыхание. Он явно ждал пробуждения, нервно разговаривал по телефону, и гулко стуча ботинками по паркету, расхаживал взад-вперед.
Лена потеряла счет времени, и сил бороться с неподвижностью не осталось. Она медленно открыла глаза и глубоко вздохнула. Человек резко повернулся к ней, и с трудом сделав несколько шагов, присел на край кровати, взял Лену за руку и стал ее поглаживать. В его узких глазах было трудно распознать эмоции, но из-под пышных усов выглядывала вполне искренняя улыбка.
— К-о-р-о-ш-о… К-о-р-о-ш-о, — как робот повторял он одно заученное слово, не отрывая взгляда от ее глаз.
Ничего себе «хорошо», подумала Лена. Ей с каждой минутой становилось все хуже и хуже, нет не физически, сознание возвращалось и выбрасывало все новые и новые подробности произошедшего, и именно от этих воспоминаний невыносимая боль расползалась по всему телу. Наконец Лена не выдержала, и немного приподнявшись, изо всех сил заорала:
— Кто ты такой!? Чего пялишься на меня!? Где я!?
В ответ человек успокаивающе что-то затараторил на непонятном языке, и аккуратно взяв Лену за плечи, снова уложил ее в кровать и бережно укрыл одеялом. Она попыталась высвободиться, но тот сильно прижал ее своими ручищами. Стерев улыбку со своего лица, он отрицательно помотал головой и тихо произнес: