Передавался он через поколение, проявился и у меня.
— От тебя за версту несет Темной магией, — констатировал дядя, отложив в сторону утренний «Вестник Ридии», который, подозреваю, успел изучить от корки до корки. — И вид расстроенный. Неужели подготовка к экзаменам идет не так легко, как тебе хотелось?
Обосновавшись в Ридии, мы решили, что мне не помешает получить диплом Высшего Темного Мага. У дяди были знакомства в Академии Дарриса, поэтому меня зачислили прямиком на последний курс. Правда, на лекции я толком и не ходила — изо дня в день сдавала экзамены за прошлые курсы.
Трудно не было — практических знаний мне вполне хватало. Но теория хромала, так что последние месяцы я жила, обложившись книгами.
— Мне совсем несложно, — сказала ему. — Жаль только, что послезавтрашний экзамен по Теории Высшей Магии придется отложить. У меня возникли кое-какие дела в Трирейне.
Сказала и мысленно усмехнулась, дожидаясь дядиной реакции. Она последовала моментально — Бертран Ривердейл уставился на меня крайне недоуменно.
Иногда у нас с ним возникали разногласия — мы спорили, как трактовать древние книги или же поступать в тех или иных ситуациях. Но в одном были абсолютно схожи — мы дружно ненавидели Трирейн, не забывая обсуждать каждое из известий, приходивших из этой крупной морской державы.
Как раз вчера вдоволь позубоскалили, вычитав в утренней газете презабавную новость. Речь шла о том, что в Трирейне затеяли Отбор невест. Да-да, для молодого короля Хакана Ассалина, который — вот же бедняжка! — не может справиться с выбором жены самостоятельно.
Но затем дядя вспомнил, что таковы традиции Трирейна, и Отбор Невест происходит каждый раз, когда королю из рода Ассалинов приходит время жениться. Причем затевается он серьезного масштаба, с приглашением принцесс со всех концов обитаемого мира, и мало кто может взять на себя смелость отказать их королю.
Но на этот раз — если верить той заметке — Хакан Ассалин собирался сделать выбор из местных красавиц, поэтому на Отбор призвали только дочерей знатных родов королевства.
Именно об этой заметке я вспомнила, сидя перед зеркалом и залечивая волдыри на обожженном плече. Затем, уставившись на магическую метку, внезапно поняла, что это и есть мое приглашение на Королевский Отбор в Трирейн!
— Объяснись, — спокойно попросил дядя.
Вместо ответа я направилась к дубовому буфету, в одном из ящиков которого наша служанка складывала старые газеты — вдруг Бертрану Ривердейлу придет в голову их перечитать. Отыскала вчерашнюю, после чего, вернувшись к столу, молча раздвинула чашки, отставив в сторону масленку и молочник с изящным носиком.
— Вот, — сказала ему, разложив газету на белоснежной скатерти, — погляди! Король Хакан из Трирейна надумал жениться, поэтому на Отбор пригласили дочерей всех знатных родов королевства.
Заметку украшал черно-белый инпринт — впрочем, не слишком удачный, — картинка, запечатленная на магических кристаллах, после чего разошедшаяся, подозреваю, по всем типографиям Срединноморья. Потому что я натыкалась на этот портрет уже не в первый раз.
Со страницы газеты на меня строгими темными глазами смотрел молодой черноволосый мужчина. Довольно привлекательный, что уж тут душой кривить! У него было умное лицо с упрямым подбородком и тренированное тело. К тому же этот человек явно привык повелевать. Инпринт был сделан в момент, когда Хакан Ассалин отдавал приказания — стоял вполоборота, с вытянутой королевской дланью, и ему почтительно внимали его подданные.
Типичный мужчина Трирейна, подумала я, разглядывая красивое волевое лицо молодого короля, не находя в нем никаких изъянов. Один из тех, кто принимает решения и никогда не сомневается в их правильности, даже если они в корне неверны.
Такой же, как и граф Легер, уничтоживший мою мать восемнадцать лет назад.
Но теперь, с меткого Королевского Отбора — о нет, меня вовсе не интересовало участие в этом мероприятии! — у меня появилась возможность доказать своему отцу, насколько сильно он заблуждался. Показать всю глубину его ошибки — такую же огромную, как и пропасть, в которой оборвалась жизнь моей бедной мамы.
Потому что на моей коже сияло вещественное доказательство нашего родства. Такое, что и не оспорить, даже если Расмус Легер упрется рогом в землю, — метка Королевского Отбора с гербом его рода.
— Я пока еще не жалуюсь на плохое зрение, — тем временем нахмурился дядя. — И память меня до сих пор не подводила. Эйвери, что происходит?
— Мне пришло приглашение на Королевский Отбор в Трирейн, — сказала ему. — Меня призвали, как одну из Легеров. Вот, посмотри!
Обнажила плечо, а затем еще и воссоздала иллюзию магической метки в воздухе, увеличив ее до такой степени, чтобы и дядя смог «полюбоваться» гербами Ассалинов и Легеров.
— Похоже, те, кто рассылал эти метки, воспользовались каким-то древним знанием. Скорее всего, магия крови или магия рода… То, что лежит за пределами моего понимания, — призналась ему. — Зато она подтверждает мое родство с Легерами.
Подойдя, дядя сосредоточенно склонил голову. После чего, протянув руку, коснулся прохладными пальцами метки. Закрыл глаза, погружаясь в магические потоки, и я почувствовала, как вокруг него закрутились невидимые для обычного глаза вихри.
Бертран Ривердейл был очень сильным Светлым магом. Наверное, одним из сильнейших в Срединноморье, но и он вскоре констатировал, что столкнулся с подобным в первый раз.
Тонкая работа, заявил мне. Можно сказать, ювелирная.
— Тот, кто рассылал эти метки, владеет Светлой Магией на выдающемся уровне. — И тут же произнес задумчиво: — Но Королевские Отборы, если мне не изменяет память, проводит действующая церковь Трирейна.
— Сестры Трехликой Богини, не так ли?
Дядя кивнул.
— Ювелиров от магии среди церковников довольно мало. Я бы сказал, что до этого времени мне такие не попадались. Куда больше это похоже на неизвестное нам заклинание, которое они старательно оберегали в стенах своих монастырей еще с начала времен, когда Боги, спустившись на землю, даровали людям магию. Впрочем, я могу попробовать ее снять…
Я покачала головой.
— Не надо, — сказала ему. — До этого я собиралась попросить тебя о помощи, но затем передумала.
К тому же я нисколько не была уверена в том, что дяде это под силу. Он, как и я, никогда не сталкивался с подобным до сегодняшнего дня.
— Но почему?!
— Потому что я собираюсь туда поехать, — сказала ему спокойно. — Я отправлюсь в Трирейн, на этот проклятый Отбор, но, конечно же, не в качестве одной из невест короля Хакана Ассалина. — Покачала головой. — О нет, дядя! Я поеду туда только для того, чтобы взглянуть в глаза Расмусу Легеру. Хочу увидеть его лицо, когда покажу ему эту метку. Вернее, когда он поймет, что я все-таки его дочь и что он ошибся, обвинив маму в измене.
Дядя смотрел на меня, размышляя. Наверное, думал о том же, что и я.
Например, что эта самая метка ставила точку в спорном вопросе моего отцовства. Пусть я не сомневалась в том, что Расмус Легер мой отец, но в своем последнем письме Анна Ривердейл упоминала о каких-то фальшивых доказательствах против нее, которые заставили ее мужа принять столь ужасное решение.
— Ты уверена? — наконец, спросил дядя. Выглядел он порядком встревоженным. — Ты ведь знаешь, Эйвери, я не смогу тебя сопровождать. Путь в Трирейн мне закрыт.
Кивнула, потому что была уверена. Внезапно подумала, что это будет первое мое самостоятельное путешествие.
— Но ты не должен за меня беспокоиться, это не займет много времени. Я сейчас же отправлюсь в порт и куплю билет на вечерний корабль, а завтра утром уже буду в Коррине. Там я поговорю с Легером — вернее, посмотрю тому в глаза, — затем попрошу кого-нибудь на Отборе погасить мою метку и отправлюсь домой. — Кому я там нужна, в Трирейне, незаконнорожденная полукровка, среди множества девиц из знатных и благородных родов? — Ты не успеешь и глазом моргнуть, как я вернусь домой, и мы заживем прежней жизнью.
Но мамина честь будет обелена, и, я надеялась, призраки прошлого перестанут навещать слишком часто. Иногда меня мучали кошмары — снились ужасы сиротского приюта, — и я надеялась, что поездка в Трирейн поможет от них избавиться.
К тому же я не собиралась мстить Расмусу Легеру или совершать какие-либо глупости. Всего лишь хотела показать ему метку и мамину записку, которую всегда носила в медальоне на груди. О том, что она любила его больше жизни, а он, несправедливо обвинив, эту самую жизнь у нее отнял.
После этого думала вернуться домой. Сдать экзамены, получить диплом Высшего Мага, затем с чистым сердцем привести взбалмошную дочь короля Ридии к Тьме… Тьфу ты, к Свету, потому что и со Светлой магией я обращалась довольно неплохо.
На это дядя, вздохнув, заявил, что раз я твердо решила поехать, то он не станет мне препятствовать. Я уже взрослая, и у меня своя голова на плечах.
Но сейчас нам не помешает позавтракать, так как ему нужно спешить на работу. Он отправлялся в горы, где уже началось строительство первой очереди акведука, и, скорее всего, вернется домой поздно и меня уже не застанет. Кивнув, я потянулась к кофейнику, попутно вспоминая обо всем, что знала о короле Хакане Ассалине.
Теперь ему должно было быть около тридцати лет. Трирейном он правил последние пять, взойдя на трон неожиданно для самого себя.
Как, впрочем, и для остальных.
Младший сын короля Ориса, Хакан Ассалин заканчивал Академию Магии в Сальене, когда его семья трагически погибла. Попала в ужасный шторм неподалеку от столицы. Их корабль пошел ко дну, его отец, мать и два старших брата погибли.
Я помнила тот день.
Мы были на другом берегу Срединного Моря, в Акведании, но и до нас докатились отголоски того страшного шторма. Дядя утверждал, что его вызвало подземное землетрясение, произошедшее у берегов Трирейна. Порожденная им огромная волна накрыла королевский флагман и сопровождавшие его корабли, после чего, разойдясь в разные стороны, смыла в море несколько рыбацких деревень.
— Трагическая случайность, не оставившая ни единого шанса выбраться тем, кто оказался рядом, — говорил мне тогда дядя Бертран. — Природные катастрофы подобного масштаба, к сожалению, невозможно ни предсказать, ни предотвратить. Они неподвластны Стихийной Магии и дают человеку понять, что он всего лишь песчинка на груди у Матери-Природы.
Дядя, несмотря на свои многочисленные научные и магические степени, был фаталистом.
Зато я такой не была, но к концу завтрака стала понимать, что Трирейн с его Сестрами Трехликой не оставили мне ни единого шанса избежать Королевского Отбора, даже если бы я очень сильно этого захотела.
Метку было никак не снять.
К тому же очень скоро она начинала противно зудеть, несмотря на все мои попытки ее успокоить. Немного угомонилась лишь тогда, когда я отправилась в порт и купила билет в Трирейн.
— Вот! — заявила я ей, придя домой, чтобы сложить в небольшой саквояж пару платьев и запасную сорочку.
Потому что мое возвращение магической метке совершенно не понравилось. Если в порту она успокоилась, то теперь снова давала о себе знать, и от мерзкой чесотки я не находила себе места.
— Погляди! — обнажив плечо, я потрясла перед ним клочком бумаги. — Видишь, это билет на корабль, и я еду на ваш проклятый Отбор! Так что хватит, угомонись!
Она послушно успокоилась, а я мстительно подумала, что пусть я и отправлюсь в Трирейн, но, видят Боги, надолго там не задержусь.
Глава 2
В Коррину я прибыла к утру следующего дня.
До этого долго стояла у борта трехмачтового шлюпа «Медуза», дожидаясь, когда на горизонте покажется мой родной город. Но первыми из голубоватой дымки вынырнули Парадные Столпы — высеченные в прибрежных скалах гигантские фигуры Отцов-Основателей из династии Ассалинов. Затем корабль миновал маяк на одном из горных отрогов, защищавших гавань, и неприступный форт на втором, и я наконец-таки увидела раскинувшуюся на побережье столицу Трирейна.
Прильнула к борту, разглядывая огромный город, окруженный белоснежными крепостными стенами, а дальше за ними — неприступными скалами. Впрочем, обзор то и дело заслоняли корабли — прибрежные воды кишели торговыми судами и снующими повсюду рыбацкими лодками.
Стоял в гавани и военный флот Трирейна — вернее, его часть, охранявшая подходы к столице. Величественные трех- и четырехмачтовые корабли держались чуть в стороне от общей суеты, и легкий ветерок раздувал золотистые стяги с хищными грифонами.
Я же, глядя на них, отстранено подумала, что не зря морской флот Трирейна называли грозой Срединноморья. С приходом к власти короля Хакана число военных кораблей увеличилось чуть ли не на треть. К тому же королевство имело сильнейшую в этой части света сухопутную армию. Единственные, кто с ними еще мог тягаться в военной мощи, были демоны Ша-Шарина, от которых Трирейн отделяли неприступные Скалистые Горы.
Неприступные для людей, но их вполне можно преодолеть на крыльях.
Правда, пять лет назад молодому королю удалось заключить с демонами мир. Обе стороны старательно следовали всем пунктам соглашения, так что войны никто не ждал. Но, судя по флотилии кораблей и огромным арбалетам на крепостных стенах, к ней были готовы.
Пока я мысленно прикидывала военную мощь Трирейна, «Медуза» стала подходить к причалу, и пассажиры принялись готовиться к высадке. Вернее, дружно устремились к борту, толкаясь и переругиваясь, словно опасались, что, замешкавшись, они останутся на корабле навсегда.
Меня решительно оттеснила от борта пожилая матрона с огромными баулами, за которыми следовал хлипкий мужичок, тянувший на веревке трех блеющих овец. Их попыталась было обойти пара пронырливых личностей, успевших этим утром предложить мне драгоценности крайне сомнительного происхождения. Но на пути у них встала анемичная дама, всю дорогу до Коррины жаловавшаяся на морскую болезнь, а теперь решительно собиравшаяся покинуть корабль одной из первых.
Судя по выражению ее лица, лучше никому не вставать между ней и вожделенным берегом!..
Тогда мужчины попробовали прорваться к сходням с другой стороны, но наткнулись на очередное препятствие — визгливую мать семейства, ее мужа с остекленевшим после ночных возлияний взглядом и выводок разновозрастных детей.
И я, усмехнувшись, отвернулась.
Толкотня у борта набирала обороты, и я решила в ней не участвовать. Снова стала смотреть на оживленный город, в котором родилась двадцать один год назад. Странным образом он производил на меня довольно тягостное впечатление. Еще и ночью мне снова приснился кошмар, и я долго ворочалась в покачивающемся корабельном гамаке, прислушиваясь к шуму волн и пытаясь успокоиться.
Теперь же, глядя на переполненную пристань, снующих повсюду людей и тюки с поклажей, я внезапно поняла, что хочу поскорее вернуться в Ридию. Поездка в Трирейн больше не казалась мне хорошей идеей. Демоны с ним, с этим Легером, прожила без него столько лет — буду жить и дальше! Зачем мне что-то доказывать тому, кто давным-давно забыл о моем существовании?
Правда, приехать мне бы пришлось в любом случае. Хотя бы ради того, чтобы снять метку, которая снова принялась зудеть, стоило мне подумать, что в гробу я видала этот самый Отбор!
Я подозревала, что избавиться от нее можно будет только одним способом — добраться до дворца и найти тех, кто в ответе за проведение Отбора. Объяснить им, что они ошиблись и мне здесь не место.
А раз так, то… Мне ничего не оставалось, как подхватить свой саквояж, затем ловко шагнуть в образовавшийся между овцами и громогласной матерью семейства просвет. Можно было, конечно, распахнуть портал, но я знала, что пользоваться магией в портах мегаполисов Срединноморья запрещено.
Нарываться на неприятности мне не хотелось, поэтому, кинув насмешливый взгляд на незадачливых воров, я сбежала по деревянным мосткам и ступила на родную землю.
…Землю, куда Расмус Легер двадцать три года назад привез свою молодую жену Анну Ривердейл, забрав ее из отчего дома в Ансельме. И откуда через пять лет меня, едва живую, увозил с собой дядя Бертран.