Жена опального демона
Глава 1
* * *
Не завидуй тому, кто силён и богат,
За рассветом всегда наступает закат.
С этой жизнью короткой, равною вздоху,
Обращайся как с данной тебе напрокат!
/Омар Хайям/
Меня нашли в поле… в огромном поле, где стояла по пояс сухая осенняя трава. Я была без сознания, вся в своей крови, умирающая от многочисленных внутренних травм и переохлаждения. На мне было платье, которое не соответствовало ни времени, ни месту, ни историческим фактам. Следователь решил, что это платье с гламурной вечеринки. Само платье мне ни о чём не напомнило. Я с подозрением рассматривала на фотографиях нежно-голубую сияющую ткань в пятнах запёкшей бурой крови и ещё в каких-то насыщенных чёрных засохших каплях, в районе груди. Платье состояло из двух частей: нижнего приталенного плотного материала более светлых тонов до самого пола и верхнего, более тёмного тона и объёмного от пояса, застёгивающего впереди. Оно напоминало больше платье принцессы из сказок, которые я успела прочитать в больнице.
— Ты что-нибудь помнишь? — задал в очередной раз снова один и тот же вопрос уже знакомый мне следователь. В пустой палате его вопрос прозвучал как-то слишком громко — соседку увезли на рентген, и мы были теперь только вдвоём с ним.
— Нет, Валерий Львович, — ответила я ему с акцентом и помотала отрицательно головой. Русский язык давался мне легко, сама же я разговаривала на иноземном никому неизвестном языке. Язык, который знала я в совершенстве не знал никто, и как показало расследование он никогда не использовался на Земле.
Следователь, примерно возраста 40 лет, небольшой, немного полненький, забавный, тяжело вздохнул, определяясь нужно ли делать ему следующий шаг в моём допросе. Я же, сидя на больничной койке и поджав ноги под себя, нервно поправила на себе халат исхудавшей рукой.
— На тебе было ещё вот это, — он достал новую фотографию с изображением короны. Её я видела впервые, внутри ничего не шевельнулось — красивое ювелирное изделие, инструктированное голубыми небольшими камнями, мне ни о чём не напомнило. Покачала отрицательно головой, внимательно разглядывая предмет.
— Корона сделана из настоящего золота и алмазы в ней тоже настоящие. Очень тонкая работа, — объяснил мне Валерий Львович.
— Что значит слово «алмазы»? — уточнила я, не припомнив его в программе своего обучения.
— Драгоценные камни, — охотно объяснил мне следователь. — Очень дорогие. Стоимость этой короны такова, что ты можешь спокойно прожить безбедно несколько лет.
— Хм, — задумалась я. Картина очень интересная вырисовывается: я оказалась в поле в глухом месте, в дорогом платье и короне, босиком, с травмами характерными для высокого падения — словно меня вышвырнули с праздника жизни.
— Чёрный пятна — это тоже кровь, только кровь скорее всего не человека, — подкинул он мне информации для размышления. Потерла татуировку на своём запястье левой руки, напоминающую витиеватую восьмёрку — лечащий доктор сказал, что это татуировка символ бесконечности. Зная об окружающем мире уже достаточно, я тихо сделала вывод:
— Похоже меня выбросили с королевского бала, пролетая мимо над полем на вертолёте.
Грудную клетку сжало до боли, и мне впервые захотелось заплакать. Меня явно хотели убить, и вообще очень странно, что я всё ещё жива. Когда меня нашли, у меня было переломано практически всё, тело сплошной синяк, внутренние органы отбиты. Доктор был шокирован тем, как быстро я выздоровела. С момента попадания в реанимацию и полного восстановления прошёл всего месяц. От травм не осталось и воспоминаний. Хотя от моих воспоминаний о моей жизни тоже ничего не осталось. Я не помнила ровным счётом ничего до того момента пока не очнулась в реанимации.
— Очень похоже на правду, — согласился со мной Валерий Львович. — О твоей пропаже до сих пор никто не заявил. Но я думаю мы найдём твоих родителей.
Меня не искали родственники. Были ли они у меня? Кто я? Как зовут меня?
Я не помнила своего имени. И вспомнить его было важно для меня — мне казалось, что с ним я верну себе свою жизнь. Но как на зло память ко мне не возвращалась.
В больнице же меня назвали Женькой, в честь того, кто меня нашёл в поле, в честь того, кто спас мне жизнь. И я уже легко откликалась на это имя и была благодарна незнакомому мне Женьке за своё спасение, но внутри я понимала, что имя мне чужое, душа противилась и отторгала его.
Что я сотворила такого, что заслужила такую странную смерть? Смерть в короне и босиком.
Ответов ни на один из вопросов не было.
Следователь давно ушёл, а я всё размышляла над своей короткой жизнью. За месяц я освоила язык, много узнала о мире. Информацию я впитывала в себя из всех возможных источников, волонтёры охотно помогали мне осваиваться и с местным бытом, и с русским языком. Девчонки из группы волонтёров подарили мне телефон и научили пользоваться интернетом. Иногда я ещё встречала незнакомые мне слова, но в целом кроме акцента меня больше ничего не выдавало. Я вполне могла сойти за местную.
Я понимала, что меня скоро выпишут из травматологии. Волонтёры поговаривали о том, что приютят меня и помогут социализироваться, доктор намекал на психиатрическое отделение для того, чтобы восстановить мою память. Я же сама хотела наконец-то покинуть стены медицинского учреждения раз и навсегда и никогда больше не возвращаться в эту обитель боли и болезней.
Перед ужином я снова осталась в палате одна. Устроившись поудобнее на кровати, я открыла браузер, чтобы поискать для себя интересную книгу. В этот момент в палату вошла женщина. Она вошла так тихо, словно тень, что я заметила её только в тот момент, когда она поравнялась с моей кроватью. Седоволосая стройная женщина замерла, вцепившись в меня светлыми голубыми глазами, её губы дрогнули, она хотела что-то сказать, но не смогла. Она нервно сглотнула и протянула мне фотографию, на её ресницах заблестели подступающие слёзы. Аккуратно взяла фото из её рук с подозрением поглядываю на странную незнакомку.
На старой цветной фотографии стояла знакомая мне девушка: серые глаза, тёмно-русые длинные волосы, моего возраста. Доктор сказал, что мне скорее всего 21 год. Я недоверчиво смотрела на симпатичную девушку и постепенно понимала, что на изображении я и не я. Девушку с фотографии я видела в зеркале каждый день, но что-то в ней было такое, что не давало мне полной уверенности в том, что я и есть девушка с фотографии.
— Кто вы?! — я резко села на кровати и уставилась на женщину. По её щекам текли слёзы.
— На фотографии моя дочь, она исчезла 20 лет назад, — прошептала она, сжимая руки на груди в мольбе. — Я видела твоё фото в интернете в группе, — пояснила она мне. — Ты так похожа на неё, — её голос дрогнул. — Так похожа на неё, Зоя.
Произнесённое имя эхом прокатилось внутри, стало внезапно жарко, и рядом с женщиной из воздуха появилось существо. Сотканный из тьмы плащ, чёрный капюшон, коса в руке и оскал на черепе заставил меня содрогнуться от ужаса.
— Зои, — поправил её Жнец глухим осипшим голосом. — Наконец-то я знаю, как тебя зовут моя неправильная жертва.
Глава 2
И потом чудовище с картинок красочно протянуло ко мне руку, состоящую только из костей, и соблазнительно поманило к себе пальцем. Озадаченная, я застыла в сидящей позе, бессовестно таращась на Жнеца Смерти.
— У меня галлюцинации, — едва слышно прошептала я на родном мне языке. Жнец, не сводя с меня своих жутких пустых глазниц, наклонил голову на бок и подпёр челюсть костяным кулаком. Пришедшая женщина с недоумением огляделась вокруг, и похоже ничего не заметила.
— Ты видишь меня? — поинтересовался Жнец приятным мужским голосом и внутри глазниц вспыхнули голубые огоньки вместо глаз. Кивнула головой в знак согласия, забыв русский язык.
— Что-то не так? — задала мне вопрос незнакомка. Мотнула головой, чтобы скинуть с себя наваждение. Жнец исчез. Всё-таки это была галлюцинация из-за стресса.
— Мне показалось, — вымученно улыбнулась я. — Давайте вы сядете на стул и расскажете мне о себе и вашей дочери, — предложила я.
Мою новую знакомую звали Рязанова Наталья Ивановна, она давно уже была на пенсии, в прошлом месяце ей исполнилось 62 года. Мою фотографию ей показала её средняя дочь, которая увидела объявление на стене волонтёрского движения по поиску пропавших людей. Искали моих родственников. Они всей семьёй долго сверяли фотографии из альбома с моей фотографией в интернете, приходя всё больше к тому, что если я — не Зоя, то я возможно её дочь. Они без особого труда узнали в какой больнице я нахожусь. Капельку наглости по телефону и номер палаты был записан на листке. Наталья Ивановна бросилась в больницу и, увидев меня, она ещё больше уверилась в том, что я возможно её внучка.
— А что случилось с Зоей? — спросила я, разглядывая лицо Натальи Ивановны. Мы были похожи, тот же разрез глаз, скулы, нос, губы… но мало ли похожих людей на белом свете.
— Через неделю исполнится 21 год, как она исчезла, — тяжело вздохнула она и взяла в руки фотографию дочери. Её губы дрогнули и на глаза снова накатили слёзы. Внутри меня всё сжалось, смотреть на её боль было невыносимо тяжело. Я встала с кровати и обняла её за плечи, прижав голову к своей груди. Она рыдала беззвучно, слушая стук моего сердца, а я гладила её по волосам. Хотелось забрать её боль, разрушить горе, стереть в памяти то, что сводит с ума и заставляет страдать. Как жаль, что это невозможно.
Зоя была старшей дочерью из трёх в семье Натальи Степановны. Она училась последний год на учителя по математике в институте. Она прекрасно разбиралась в цифрах и в детях. Это была её профессия и она лелеяла мечту что когда-нибудь она войдёт в свой кабинет, наполненный учениками, и они радостно будут её приветствовать. Она грезила о большой семье, и её будущий муж полностью поддерживал в этом стремлении. Жизнь 20-летней Зои была расписана на несколько лет вперёд и казалось ничего не могло ей помешать стать счастливой.
Осеннее утро было обычным — таким как и все остальные: Зоя, торопясь в институт, вышла из дома и больше её никто не видел. Она исчезла бесследно, не оставив никаких зацепок для поиска. Прошёл год, Зоя не возвращалась, новостей о ней не было ни плохих, ни хороших. Через год в доме Натальи Ивановны появилась четвёртая дочь. Они на семейном совете приняли решение усыновить ребёнка из детского дома. Шустрая Надежда ворвалась в их жизнь уже бойким полуторогодовалым ребёнком, она перевернула в доме всё с ног на голову и выжила из стен поселившуюся там печаль.
Только материнское сердце продолжало верить, что это не конец и что однажды она найдёт свою дочь живой.
В палату принесли ужин, вернули соседку, время посещения подходило к концу.
— Согласна ли ты жить с нами? — схватила она меня за руки, словно боясь, что она услышит от меня отказ. — Пока всё не выяснится, мы тебе поможем.
Я не успела ответить, как она снова с жаром произнесла:
— Тест ДНК мы обязательно сделаем, но я уверена, что ты моя внучка. Ты так похожа на неё, её голос, улыбка. Ты волосы поправляешь, как она!
— Я буду только рада, — я улыбнулась, глуша внутри себя слёзы. Мне хотелось верить в то, что часть моей семьи найдена. В сердце росла надежда, она крепла и с каждой минутой я всё больше верила в то, что я вспомню всё.
Я проводила Наталью Ивановну до выхода и вернулась в палату. Инна, соседка по палате, тут же спросила:
— Это кто?
— Возможно моя бабушка, — пожала я плечами ложась на кровать.
— Вот и хорошо, — тут же согласилась Инна. — Всё постепенно наладится и ты восстановишь память. От шрамов ни следа на коже. Кости целы. Значит и всё остальное обязательно наладится.
На душе было неспокойно, день был насыщенным. Я много читала про шрамы в интернете, я уникальна, на мне не осталось даже маленького шрамика. Хотя медсёстры сказали, что многие переломы были открытыми. Моё тело выглядело сильно покалеченным. Валерий Львович отказался показать фотографии, которые были сделаны на месте, где меня нашли.
— Обязательно наладится, — эхом ответила я Инне, задумчиво глядя в потолок.
— Звучит пессимистично, Зои, — из потолка выглянул знакомый мне Жнец. Он высунулся по пояс, держа в руках свой рабочий инструмент и зависнув надо мной.
Я повернула голову в сторону соседки, она спокойно листала что-то в телефоне, не обращая на висящего никакого внимания.
— Выйдем поговорим, — предложил Жнец и кажется подмигнул мне. — Ты моя самая серьёзная и единственная проблема за всю мою длительную работу.
Открыла рот, чтобы ответить Жрецу, но поняла, что Инна не поймёт, да ещё возможно и напугается. Закрыла рот и кивнула головой.
— Пойду прогуляюсь по коридору, — предупредила я соседку. А это означало, что я сейчас забьюсь в закуток в конце коридора за огромную кадку с гибискусом. Цветок, как только я там стала прятаться на подоконнике, стал цвести не переставая. Огромный куст был усыпан красными цветами, озадачивая медперсонал, да и самих пациентов.
Шлёпая в тапках, я направилась к своему секретному месту. Жнец бесшумно летел рядом. Он был очень высоким, больше двух метров.
— Я должен извиниться за моё первое появление, — сказал он. — Никак не ожидал, что ты меня увидишь. Разыгрывал трагическую сцену.
— Сцена была впечатляющей, мистер Смерть, — тихо шепнула я, чтобы никто не услышал кроме моего невидимого сопровождающего. — Я едва не впечатлилась до подгузников.
— А как я был впечатлён, когда ты свалилась из ниоткуда в поле в виде куска фарша в платье и короне, ты просто не представляешь, — хмыкнул саркастически Жнец. — Я чуть косу с перепуга не потерял, когда ты простонала: «Помогите».
— Я не специально, наверное, — огрызнулась я. Галлюцинация начинала меня раздражать.
— Да кто вас людей знает, специально — не специально, — проворчал недовольно Жнец. — У меня отпуск накрылся из-за тебя. Мне ещё надо было сто душ забрать и год отдыха. Нет же, ты вопреки всему выжила. Теперь имена из моего списка разлетаются другим Жнецам, а я вынужден сопровождать тебя везде в надежде, что ты скоро откинешь тапки.
— Я сейчас их в тебя откину, — шикнула я на Жнеца. — Что тебе от меня нужно?
Нет, ну я понимала, что видеть Смерть в капюшоне и с косой — это несколько не по-человечески. Но, с другой стороны, он ведь не отстанет! Очень странно, я вам скажу.
— Это был мой первый отпуск, — хмуро заявил Жнец. Я с лёгкостью села на подоконник.
— Каким образом? — уставилась я в сияющие синим глазницы Жнеца. Он меня совсем не пугает.
— Меня тянет в то место, где должна выйти душа из тела, и я обязан её пронести в нужное для неё место — туда, где её ждут. Дальше путь души мне не интересен, я её оберегаю только в самом начале, чтобы не заблудилась, — взялся за объяснения Жнец. — В свитке появилась пустая строка и меня вытянуло в поле, где к моим ногам рухнула ты. Вопреки всему ты оказалась жива, душа не поспешила покинуть тело. Ко всем прочим неприятностям вынуть душу я не смог. Я просидел возле твоего замерзающего тела два часа и с удивлением отметил, что ткани регенерируют. Пришлось пометаться в поиске того, кто слышит призыв Смерти. Благо такой экземпляр был недалеко, мне удалось его заманить на место твоего падения. Ты оказалась в больнице, выздоровела, а вот у меня так и не появилось никаких новых душ. А сегодня в списке, проявилось «Зои», как только тебя назвали по имени.
— Хочешь сказать, что я всё ещё умираю? — не поняла я и на всякий случай себя ущипнула. Вздрогнула от боли.
— Если бы, — хмыкнул Жнец. — Судя по состоянию твоего здоровья, я умру раньше, — он задумался и пробормотал: — Если умру надо обязательно Коляна попросить мне доставку организовать в лучшем виде.
— Так что там с моим именем в списке? — поторопила я Жнеца. Может у меня после травмы головы такая спокойная реакция на него? По справедливости — я должна визжать и бежать в ужасе, теряя тапки. Так написано в книгах.