— О чём ты? — напряженно спрашиваю.
— Сонь, только не расстраивайся… твоя мама мне всё рассказала, — Лика поджимает губы, глядя мне в глаза, — про того идиота из средней школы.
Это правда! Я знала, что она об этом скажет! Но откуда?!
— Не думай, что ты знаешь обо всём, — непроизвольно натягиваю на себя одеяло, желая закрыться от этой темы.
— А я и не думаю. Если ты когда-нибудь захочешь высказаться, то расскажешь мне обо всем сама. Но, Сонь… ты меня прости, конечно, я понимаю: у тебя произошёл очень неприятный случай, ты не хочешь об этом вспоминать… но почему ты мне-то об этом не сказала? Неужели ты так и не поняла: мне плевать, насколько ты «не популярна». Стала бы я дружить с тобой, если бы мечтала только о школьной короне?
— Ну, спасибо, — бурчу под нос.
— Но это правда, — отрезает Лика, — меня до дрожи бесят все эти штампы и стереотипы — и я не собираюсь подстраиваться под «общественную систему ценностей». И вообще, хочешь менять мир — начни с себя: это настолько банальная и простая истина, что мне даже стыдно её сейчас произносить!
— Это ты к чему? — хмурюсь, запутавшись в её логике.
— А я тебе поясню! Ты устала оттого, что все пляшут под дудку Полины, обзывая тебя мышью? Тогда даже в мыслях не позволяй себе признавать её авторитет в школе. Поверь, даже один в поле — воин. А Полина очень хорошо чувствует угрозу и старается предотвращать её появление заранее. Задумайся, чего она так прицепилась к тебе?.. Тоже самое — касательно твоей первой школы. Пока ты сама чувствуешь свою неуверенность и свою слабость из-за тех воспоминаний — они найдут, как пролезть из прошлого в твоё будущее. А когда ты поймёшь, что это реально давно было и осталось далеко позади… блин, пятый класс! Ты уже в одиннадцатом!!! Ты красивая, неглупая и рисовать умеешь! Успокойся и поверь в себя уже, наконец!
— Тебе легко говорить — ты никогда не страдала низкой самооценкой! — замечаю, начиная хмуриться.
— Я? Соня, меня целый год днищем считали! — повышает голос Лика. — Да я и была на самом дне! И суть не в моей самооценке, а в том, что если бы я сейчас продолжала жить своими воспоминаниями обо всей этой грязи, то меня бы уже давно заперли в клинике для душевнобольных!
— Ты сама выбралась, понимаешь? Ты смогла себя преодолеть! А я ничего не могла поделать! Я стояла там, окруженная всей параллелью, и слушала, какая я дегенератка, что решилась признаться ему! И меня не выпускали из этого круга! Я стояла, плакала, а они ржали и тыкали в меня пальцем! А когда я смогла оттуда вырваться, то у меня был такой шок, что я даже не поняла, в какую дыру я забилась! Я даже отключилась на несколько часов! Всё, о чём я мечтала в тот момент — это стать незаметной! Стать тенью, чтобы больше никто не тыкал в меня пальцем! Со мной три дня разговаривали врачи — а я даже слова из себя выдавить не могла! Ты вообще можешь себе представить, что я испытала? Мне тогда всего двенадцать лет было!
Я замолчала, чувствуя, как быстро стучит сердце.
Лика смотрела на меня напряженно и словно хотела о чём-то спросить — но не решалась…
— Мне очень жаль, Соня, — наконец, выдавила она. — Но сейчас тебе семнадцать. Ты выпускница. И та школа осталась в другом городе — далеко отсюда.
— Кто-то узнал о том случае, — отворачиваюсь к окну, — не пройдёт и пары дней, как всем станет известно — какая я неудачница.
Тишина, наступившая после моих слов, меня напрягла. Бросаю на Лику быстрый взгляд…
— И долго ты ещё будешь жалеть себя? — сухо спрашивает она.
— Что?..
— Ну, вот тебе семнадцать. Через пять лет ты начнёшь самостоятельную жизнь — закончишь институт, устроишься на работу… Как ты думаешь, к тому моменту призраки прошлого доконают тебя — или отпустят с миром? Каковы шансы?
— Я что-то не очень понимаю твоего юмора…
— А я не шучу. Забивайся в щель, если тебе так нравится жить. Но учти — в этой щели ты будешь одна. Никто с тобой туда не полезет. У всех в прошлом была какая-нибудь фигня. Ты не одна такая! И нечего надевать на себя корону страдалицы, и при этом презрительно смотреть на всех симпатичных парней!
Растерянно моргаю, глядя на неё…
— Да-да, твой фирменный коронный взгляд «Соня презирает популярных мальчиков». Ты думаешь, кому-то приятно ощущать на себе подобное? Ты с чего решила, что после того случая, все симпатичные — недостойные твоего внимания козлы? Нет, они-то как-нибудь переживут без твоего внимания. Это ты себя обделяешь, глупое ты создание!
Она встает и идёт к двери. Открыв её, поворачивается ко мне:
— Ты либо завтра встанешь и докажешь самой себе, что ты — не размазня, и что слушок о том, что в пятом классе тебя бортанул красавчик — это шелуха, которая слетит с тебя, не оставив следа… либо можешь не возвращаться в школу, перевестись в новую и надеяться, что уж там-то точно никто не узнает о твоем страшном прошлом.
И она уходит в коридор, закрывая за собой дверь.
Chapter 8. Тандем
Подхожу к зеркалу. На всю комнату играет Kaleo «Way Down We Go», а я рассматриваю своё отражение и думаю о том, что…
Идти ко дну я не хочу.
Самое смешное — в угол меня загнал вовсе не «загадочный некто», а мой собственный страх. Быть в подчинении у этого противного чувства — как-то не комильфо. Мне же не пять, в конце концов!
Так что сегодня я пойду в школу и встречу своё испытание с достоинством. И если правда о Том Случае всё же просочиться через анонимного автора записок… ну, что ж — мои новые одноклассники итак считают меня серой мышью. Ниже падать некуда; теперь — путь только наверх.
Не буду врать самой себе: моя нынешняя позиция — на восемьдесят процентов результат промывки мозгов одной небезызвестной блондинистой особой. Она, к слову, с тех пор не написала мне ни строчки. Думаю, даже у Лики есть лимит кредита доверия.
И сегодня я планирую оправдать её надежды.
Солист исландской группы вопрошал из динамика:
But before the fall
Do you dare to look them right in the eyes?
А я красила ресницы тушью и думала лишь об одном: как так получилось, что я позволила какому-то старому воспоминанию забить меня внутрь панциря?
Наверное, подобный вопрос мучает миллионы неокрепших умов… да, думаю, и окрепших — тоже.
Взбиваю пальцами волосы у корней, вдеваю в уши черные гвоздики, подхватываю рюкзак с пола и иду на выход. Автобус не подвёл, и к школе я подъезжаю за пятнадцать минут. Скидываю куртку в гардеробе, протискиваюсь сквозь толпу к лестнице, медленно выдыхаю и начинаю подниматься.
Когда вхожу в класс, первым делом нахожу глазами Лику. Иду к ней.
— Решила-таки появиться? — спокойно спрашивает та, разворачиваясь ко мне на стуле и закидывая ногу на ногу.
Её внешний вид сегодня говорит о том, что кое-кто поднимался с кровати под «Нирвану».
— А ты решила сменить стиль с барбидольного на гранж? — выдавливаю улыбку, жду, когда мне объявят вердикт.
— Моё настроение переменчиво, — протягивает Лика, разглядывая свой маникюр, затем замолкает ненадолго и, наконец, вновь поднимает на меня глаза, — но утро оказалось богатым на сюрпризы.
Незаметно выдыхаю.
— То ли ещё будет, — хмыкаю облегченно.
— Посмотрим, — демократично отзывается Лика и разворачивается к доске, а я продвигаюсь дальше по ряду.
Стягиваю лямку рюкзака с плеча и встречаюсь глазами с Мироном, сидевшим в расслабленной позе за своей партой.
— Сегодня без обмороков? — только и спрашивает он, с лёгкой ленцой глядя на меня.
— Я очень постараюсь, — растягиваю губы в кривой улыбке, падаю на стул.
Когда в класс заходит Полина, её взгляд удивительно быстро находит меня, — и вот уже недовольная красотка идёт в мою сторону.
— Пойдём-ка выйдем в коридор, — предлагает она и, не дожидаясь моего ответа, тут же направляется к двери.
Поднимаю брови, но-таки следую за Полли.
Выхожу и тут же попадаю под её раздачу:
— Какого черта ты припёрлась в школу? — нападает на меня брюнетка.
— Эм… у меня по расписанию сегодня уроки. Как и у тебя, кстати, — отвечаю задумчиво.
— Какое слово из предложения «тебе здесь не место» ты не поняла? — Полина сложила руки на груди.
— У меня с русским всё в порядке, — замечаю совершенно серьёзно.
— Тогда что ты делаешь здесь? — с улыбкой маньяка убийцы перед лицом своей жертвы, вопрошает Полина.
— Учусь, — коротко отвечаю.
— Не беси меня, мышь! Ты прекрасно меня поняла! Неужели не ясно, что такая опасная хренотень, как ты, не должна ходить в школу вместе со всеми нормальными учениками?
— Чего? — недоуменно смотрю на неё.
— В начале ты меня просто вымораживала, но потом я поняла, кто ты, — она оглядывает меня с не меньшим недоумением, чем я её, — как ты вообще решилась прийти сюда после вчерашнего?!
— Мне вчера стало плохо. И что-то не помню, что это запрещено законом, — произношу напряженно, начиная медленно раздражаться.
Чего этой истеричке от меня нужно?
— Такая, как ты, в принципе должна быть запрещена законом. И не удивлюсь, если из-за тебя таковой и появится, — чуть не выплевывает в меня Полина, а я совсем теряюсь.
— У тебя с головой всё в порядке? — спрашиваю на всякий случай.
— Это у тебя с головой не в порядке! Ты что, не понимаешь, что опасна для окружающих? — шипит на меня эта змея, а в следующее мгновение из двери выходит Лика и присоединяется к нам.
— Оставь её в покое, Полина, — произносит блондинка, глядя на бывшую подругу.
— Что, будешь защищать её? После всего, что вчера произошло? — изумленно восклицает та.
— А что вчера произошло? — спокойно уточняет Лика. — Ты прислала Соне записку с тупой фразочкой, желая запугать и унизить — и ей стало плохо. Взглянув на ситуацию со стороны, могу сказать одно: опасный антисоциальный субъект в школе — это ты.
— Так это твоих рук дело?! — резко разворачиваюсь к Полине.
Какого черта она ко мне привязалась?!
— Опасна не я, а она! — брюнетка направляет на меня указательный палец.
— Да? А мне кажется, что ты. Ты провоцируешь людей на самое худшее, а потом визжишь, что им здесь не место, — холодно произносит Лика, — да тебе просто повезло, что в случае с Соней ты так легко отделалась.
Что?
Удивленно смотрю на блондинку, теряясь от странной уверенности в её голосе, когда она произносит эти слова.
Полина переводит на меня озверевший взгляд.
— Я всем расскажу о том, как тебя, бедняжку, загнобила вся параллель!
— Что, покопалась в моём грязном белье? — выдавливаю из себя усмешку. — И приспичило же тебе. Неужели я тебя так пугаю?
— Ты дура? — неожиданно влезает в наш диалог Лика, окатывая Полину арктическим холодом. — Нет, я серьёзно спрашиваю: ты совсем дура? Хочешь из неё, — она кивает на меня, — своего врага делать?
Тут я, признаюсь, немного растерялась. Опять.
— Я знала, что с ней что-то не так! — сквозь зубы цедит брюнетка, глядя на меня, точно я была Фредди Крюгером — не меньше!
— Завязывай со своей войной, Полина, — делая к ней шаг, произносит Лика, — это до добра не доведёт.
И так она произносит слово «добра», что даже мне становится не по себе.
— Ты серьёзно? Ты будешь с ней общаться?! После того, что мы все вчера увидели? — брюнетка смотрит на Лику, как на сумасшедшую.
— Она моя подруга. В отличие от тебя, я своих друзей не бросаю, — ещё холоднее произносит та, и я совсем запутываюсь.
Почему мне кажется, что речь идет не о моём вчерашнем приступе слабости перед уроком?..
— Она же чудовище! — искренне возмущается Полина, а у меня заканчивается терпение слушать все эти прелестные эпитеты в свой адрес.
— Ты на себя-то смотрела со стороны? — бросаю ей в лицо. — Может мордашка и не подкачала, но внутри одна гниль. И если внешность досталась тебе от родителей, то всё дерьмо внутри — твоё собственное.
Эти слова почему-то сильно озадачивают Полину. Мне даже показалось, что она не столько обиделась на них, сколько удивилась тому, что они были произнесены — в принципе.
— Соня, оставь, пожалуйста, нас двоих, — просит Лика через небольшую паузу.
Разворачиваюсь и иду в класс. Внутри бурлит адреналин — я это сделала! Я сказала то, что хотела! Я дала оценку внутреннему уродству первой красавицы класса — вслух!
Было даже немножко жаль, что никто этого не слышал.
Моя маленькая победа над собой… победа, которой вообще не стоит гордиться. Да, я быстро сдулась. Потому что оскорбила человека. Пожалуй, впервые в жизни.
Я теперь плохой человек?..
Звонок на урок не позволил и дальше размышлять над этим вопросом, а вошедший завуч быстро забрал всё моё внимание, уточнив на весь класс:
— София, вы уверены, что поправились?
Да, знаю, после вчерашнего вопрос закономерный. Но всё равно это всеобщее внимание ко мне сильно напрягает — неужели он не мог спросить меня об этом наедине?!
— Да. Уверена, — встаю, отвечаю (надеюсь, что) громко.
— Мне необходима записка от ваших родителей. Насколько я понимаю, справки у вас нет, — прозорливо замечает Евгений Павлович, красноречиво посмотрев на стол и не обнаружив оной.
— Записка у меня с собой, — произношу осторожно — он же не будет сейчас при всех зачитывать мамины объяснения по поводу моего вчерашнего срыва?..
Но Евгений Павлович меня удивляет спокойным:
— Отдадите после урока. А теперь садитесь на место. Тема сегодняшнего занятия…
Смс от Лики приходит где-то в середине урока.
Вечеринка… о ней ещё вчера упоминала Рита…
Пара секунд на размышления и:
А затем добавляю спешно:
Ответ приходит через минуту:
«Переживаю за Полину», — строчу с улыбкой и отправляю смайл с перебинтованной головой.
А сама думаю — не нарываемся ли мы, учитывая, что группа поддержки у Полины всё ещё составляет большую часть нашей параллели… если не всю параллель.
— Чёрт… — выдыхаю, глядя на экран телефона.
— Судьбу мира решаешь? — едва слышно (но всё-таки!) спрашивает Мирон.
Хмыкаю, оценив юмор.
— Решаю, что надеть на вечер, — произношу одними губами, стараясь не привлекать внимание завуча.
— Куда идёшь?
Это всерьёз происходит? Красавец блондин интересуется, в какой клуб я заброшу свои кости?!
— Куда все, — отвечаю тихо, опустив голову — Евгений Павлович как раз в этот момент на меня смотрит.
— Ты всегда ходишь туда, куда идут все?.. — подняв брови, насмешливо уточняет Мирон.
— А тебе жизненно необходимо идти против системы? — парирую в ответ.
Блондин изображает на лице недоумение.
— Ты отказываешь всем местным красавицам, не хочешь ходить на школьные вечеринки, открыто показываешь, что сам по себе, — произношу тихо, продолжая следить за передвижениями завуча.
— Это разве называется «идти против системы»? — задает неожиданный вопрос Мирон.
— А как это ещё назвать? — спрашиваю с лёгким удивлением.
— К примеру, проявлением своего мнения? — глядя на меня не то с жалостью, не то с недоверием, отвечает Мирон. — Попробуй как-нибудь, может, понравится.
— Что ты имеешь ввиду? — не на шутку оскорбляюсь я.
— Быть в системе — вовсе не означает потерять свою индивидуальность, мышонок, — откинувшись на спинку стула, то ли глубокомысленно, то ли легкомысленно произносит Мирон.
И почему-то мне впервые не обидно за своё местное прозвище.
— София, Мирон, вы любите мыть полы в раздевалках? — вопрос Евгения Павловича застаёт меня врасплох.
— Нет, — отвечаю честно.
— К чему вы спрашиваете? — с лёгкой усмешкой уточняет блондин.