Девушка медленно разворачивается ко мне, опирается рукой на подлокотник, я пытаюсь одновременно следить за дорогой и Янкиной физиономией.
Светло-голубые глаза, почти прозрачные, сейчас, вбирают в себя темно-синюю подсветку моста и больше походят на сапфиры, блестящие, красивые, сука. Она морщит нос и почти вплотную тянется к моему лицу.
Я, сбавляю скорость, потому что Степанова не пристегнута, хочу ее упрекнуть, но не успеваю.
— Юсупов, ты же вроде как, теперь бывший священник. В Бога веришь? — недовольно шипит.
— Ну, если госпожа выскочка решила наградить меня духовным саном, то да, — смеюсь, поворачиваю руль влево, съезжаю на узенькую улочку частного сектора.
— Тогда скажи мне на милость, возвышенный, за что мне все это? Ммм? — в ее голосе нет грусти или жалости, напротив, каждое слово отчетливо, твердое. — Чем я провинилась? Или возможно, моя бабка, по тридцать пятому колену, оплошала? Жопа-то, когда закончится?
Отворачиваюсь, притворяюсь что слежу за дорогой через боковое зеркало, дабы Степанова не увидела того жара, каким сейчас полыхают мои щеки. Я многое узнал о девчонке из рассказов Алины, и теперь, просто сгораю от стыда.
Да, конечно, родителей не выбирают, однако жизнь Яны не заладилась с самого детства. В четвертом классе, маленькая Степанова, каждый день после школы бежала в центр города, с тряпкой и самым дешевым спреем, становилась у обочины, предлагая помыть стекла водителям в пробке.
Нет, она не голодранка, просто ребенку нужны были туфли для школьных соревнований по танцам, особые, которые можно было приобрести только в кабинете директора. Родители Яны сочли это ненужной тратой, а их дитя нет. Заработала, купила, танцевала вместе со всеми.
Самый сложный подростковый период, прошел в бесконечных драках, за отстаивания своих прав и немногочисленных друзей. Одноклассники называли ее Мышью, потому что Степанова водилась с “непотребными”, собирая вокруг себя Лохов и Чмошников, да еще и смела, отвечать на провокации.
Я тоже произнес это оскорбление, еще тогда, во время аварии и получил заслуженный ответ. Предоставленная сама себе после выпускного, попытка изнасилования в восемнадцать…
Трясу головой, быстро-быстро моргаю глазами.
— Кончится, Степанова, скоро.
Останавливаюсь у высокого каменного забора.
Огромный фарт, однозначно, потому что коттедж оказался пустым в нужный момент. Как только узнал о беременности Яны, не теряя времени, начал искать новое место жилья для будущей матери. Все равно бы увез Степанову, независимо от того, что ее интересное положение теперь доступно огласки.
Этот коттедж предназначен для временного проживания высокопоставленных людей. Здесь есть все для безопасности: видеонаблюдение, кнопка охраны, бронированная стальная дверь и окна. Дом не поджечь и просто так не проникнуть. Еще бы колючую проволоку вдоль забора пустить, но думаю, это будет лишним.
Яна фырчит и сразу выходит из внедорожника после остановки.
На пару минут теряю ее из вида, открываю багажник, достаю чемодан. Вздрагиваю, когда слышу вдали посторонний мужской голос. Кидаю поклажу в снег, быстро обхожу авто. Темно, за десять метров я вижу два силуэта, один из них — Степанова. Напрягаюсь, иду к ним.
— Очень приятно, Яна, рад познакомится с интересной личностью вроде вас, — лестный баритон, гомосячий какой-то.
Ты кто вообще такой? Ночь блять, начало четвертого. Какого хрена делаешь на улице в столь поздний час?
Чувствую себя Грифоном с орлиной мордой и туловищем льва, становлюсь рядом, надежно прячу под “крыло” сумасбродную Яну.
— А это ваш муж? — обращает на меня внимание худой, но высокий манерный парень.
Таких можно назвать “сладкими”. Он молод, возраст, наверное, как у матери моего будущего ребенка. Да, матери, моей женщины, моей Степановой.
— Что вы, — наигранно смеется девчонка и машет ладонью, — это мой “папик”! Я содержанка, его, причем не первая.
— Понимаю, в наше время все крутится вокруг денег, — словно так надо отвечает манерный.
Я раздражаюсь, заканчиваю эту высокоинтеллектуальную беседу, хватаю Степанову за руку, тащу к нашим воротам.
— Совсем уже?
— А что, я не права, Юсупов? Не права? Ты трахаешься с Эльвирой и всего лишь охраняешь меня из-за беременности. Я видела, видела Руслан, в Инстаграме ваши новые фото, и ты там явно не сгораешь от любви ко мне. Отпусти меня, слышишь?!
Девчонка вырывается, обгоняет меня, пинает ногами рыхлый снег.
— Ключи возьми!
Берет связку, открывает ворота, пока я занимаюсь чемоданом и загоняю тачку в гараж.
Большой двухэтажный дом из красного кирпича должен прийти Степановой по вкусу. Внутри атмосфера уюта, пахнет свежей древесиной, экологическая мебель, как стуча кулаком в грудь, убеждал меня хозяин апартаментов. Пара спален, кабинет, ванна наверху. Гостиная, кухня, столовая на первом этаже.
Захожу внутрь, кидаю чемодан у порога и уже почти бегом направляюсь к Степановой, потому что вижу, вот-вот, и девица упадет с высокого барного табурета. На цыпочках стоит, тянется к чучелу кабана, хочет снять со стены, потому что ей не нравится. Не желает смотреть на трупы животных.
— Давай сам уберу! — придерживаю за мягкое место Яну. — Может, поспишь все-таки?
— Всех, Юсупов, и вон тех орлов над камином!
Сажаю девушку на плечо, аккуратно ставлю на пол. Нужно отпустить Степанову посмотреть спальню, да как-то не хочется.
Мелочь по привычке хмуро сдвигает брови, смотрит так, строго. Сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться, грею своими ладонями ее спину.
Такая хрупкая снаружи, но невероятно сильная внутри. Кремень Степанова. Я сглатываю, когда мои глаза непроизвольно спускаются ниже и останавливаются на пухлых губах.
Вообще у Яны вполне привлекательная внешность. Густые каштановые волосы, четкие скулы и маленькая ямочка на подбородке. И самое главное глаза, они прекрасны, чистые, однако в них постоянно присутствует немая боль, недоверие, даже когда Степанова смеется.
Я медленно тянусь к ее губам, слегка касаюсь. Девчонка вздрагивает, но не спешит отстраняться. Уже уверенней ласкаю, вбираю в себя их нежность и вкус ванили. Холодные руки дотрагиваются до моего лица, скользят ниже, крепко обвивают шею.
С этого момента, я понимаю, что уже никогда не смогу отказаться от этих рук, губ и выскочки в целом.
Еще сильнее прижимаю к себе Яну, прячу ладонь в ее волосах.
В моих штанах становится жарко, свободная ткань никак не вуалирует откровенного стояка, который сейчас испытываю. Толкаюсь языком глубже, чувствую, как сердце бешено разрывается от томительного ожидания близости. Случайно упираюсь членом в бедро девчонки.
— Фуу, Юсупов, а где романтика? — язвит Степанова.
Она делает глубокий вдох, чтобы еще добавить колкости, но я не даю ей этого сделать и вновь целую. Не полное освещение в гостиной делает Яну еще более желанной, золотистая кожа приобретает смуглый оттенок.
Как же я хочу эту девчонку, даже не смотря на чудовищно безвкусный бархатный костюм Степановой. Ядерный, цвета молодого поросенка.
Рука будто сама тянется к железному серебристому замку, расстегивает молнию. Ложится на мягкую грудь, сейчас она немного больше.
Единственное в чем разбирается выскочка — это в белье. Всегда красивое, кружевное, которое не хочется снять поскорее. Двумя пальцами отодвигаю чашу лифа, проникаю дальше, нащупываю сосок.
— Подожди, — первая отказывается от поцелуя Яна, — а это не опасно?
Замираю, кровь из паха возвращается в мозг. Степанова теперь в положении и нужно быть осторожнее. Тяжело выдыхаю, однако понимаю, что мне теперь просто необходимо снять “стресс”.
Было бы не плохо, если сейчас, я сдернул с Яны этот костюм, оставив на ее теле лишь тонкое черное кружево белья. Подхватил на руки и потащил в ванну, где на нас сверху падали горячие струи воды, а выскочка, со всем присущим ей огнем в глазах, встала передо мной на колени, и страстно устранила мое тянущее возбуждение.
Это лучший вариант, желанный, но я больше чем уверен, что получу отказ. Не стоит забывать, передо мной не обычная девушка, а Степанова.
Я медленно возвращаю руку, выпускаю из пальцев нежный сосок, поправляю лиф Яны. Она тяжело дышит, с легкой растерянностью ожидает ответа на свой вопрос.
— Думаю, не стоит торопиться, через пару дней запишу тебя к врачу. Нужно пройти обследования.
Девушка трясущимися руками застегивает кофту, я отстраняюсь, делаю пару шагов назад, разворачиваюсь и молча иду к выходу.
— Опять! — громко кричит мне в спину, — опять сваливаешь? Конечно, а чего можно ждать от такого циника как ты, Юсупов!
— Ложись спать.
Натягиваю на голову капюшон спортивной куртки, распахиваю дверь.
Мне просто необходим свежий воздух, чтобы собраться с мыслями. Миную территорию коттеджа. Вокруг темнота, местные скупятся на уличное освещение, зато как тихо, будто в вакууме, я слышу только лай одинокой собаки, где-то в дали.
Делаю шаг, еще один и уже срываюсь на бег, все дальше и дальше покидая временное пристанище. Высокие заборы по бокам, узкая протоптанная снежная дорожка под ногами, а впереди виднеется хвойный лес.
Я сегодня был здесь, совершал усиленную прогулку. Спорт — лучшее средство чтобы прийти в себя и навести порядок в своей голове. Прибавляю скорости, двигаюсь уже знакомым маршрутом. Легкие обжигает морозный ветер, лицо горит.
Через сорок минут физика приходит в норму, я огибаю сухие поломанные ветви, под звук хрустящего снега возвращаюсь домой. Достаю запасные ключи, внутри коттеджа, первым делом замечаю отсутствие чемодана возле порога. Неужели сбежала? Вот это сейчас явно лишнее.
Не снимая обуви, проверяю первый этаж, затем быстро поднимаюсь наверх.
За что уважаю Степанову, так это за умение дружить с головой, осталась, не стала психовать. Она в дальней комнате, лежит на двуспальной кровати, клубком свернулась, будто зверек, укрыта с головой одеялом, только коленки голые точат. Даже свет не выключила.
Подхожу к золотистому торшеру, щелкаю кнопкой, не выдерживаю и сажусь на край постели, склоняюсь, целую девчонку в колено.
Завошкалась что-то, сонно сдвигает край покрывала. Лунный свет пробирается через не зашторенные окна, и я вижу, как Степанова морщится.
— Уже вернулся? — шепчет девушка, — ну и как, понравилось?
— Эм… я не привык много тратить времени на это занятие.
Кладу ладонь на ее колено, но Яна дергается и спешит спрятаться под пуховую преграду.
— Класс, Юсупов, высший пилотаж! — переворачивается ко мне спиной. — Хотя, не могу назвать тебя быстрым, в прошлый раз…
— Да что вы говорите, Степанова, я еще со школы, между прочим, всегда отличался скоростью, — перебиваю девчонку.
Неужели она сомневается в физических данных хоть и бывшего, но спортсмена? Бойца на ринге. Да, я уже долгое время не выступал в открытых спаррингах, однако стогом сена, или трухлей назвать меня сложно. Спорт, стал неотъемлемой частью моей жизни, даже не смотря на профессиональные травмы.
— Фуу, Руслан, давай без подробностей, ничего не хочу слышать, — шипит, утыкается лицом в подушку, — устала, спать хочу, иди в другую комнату.
Возможно и правда, не лучшее время для разговоров. Я склоняюсь над девушкой, пытаюсь коснуться губами ее волос, Яна закрывается от меня одеялом. Ладно. Давить не буду, молча встаю, покидаю спальню выскочки.
Обустраиваюсь в соседней комнате, душ, сон. Несколько часов отдыха и я вздрагиваю от громкого шума на первом этаже. Потом снова. Быстро подскакиваю с кровати и в одних трусах бегу к лестнице.
В нос забирается аромат чего-то жареного, вкусного и, наверное, съедобного. Вглядываюсь. Степанова сидит на корточках, матерится, руками собирает с пола картошку.
— Горячая, сука! — доносится ее голос.
— Обожглась?
Яна со мной не разговаривает. Что ж, мадам, будь, по-вашему. У меня сегодня много дел, сейчас явно не до выяснений отношений. Нужно решить квартирный вопрос с дочерью, подыскать хорошую клинику в этом городе для Степановой, заехать в агентство.
Умываюсь, чищу зубы, одеваюсь и уже спускаюсь к выходу, не обращаю внимания на женские капризы.
***
Яна.
С петардой в заднице, да, именно с таким видом, Юсупов, сейчас пронесся мимо меня. Его право, его жизнь, не спорю, но возвращаться ко мне после “случки” с Блондой, а уж тем более пытаться что-то рассказать, считаю сверх наглостью. Гад.
А ведь целовал меня ночью, так нежно, искренне. Я выкидываю остатки картошки в урну, намереваюсь сделать другой завтрак. Сегодня опять все из рук валится. Тихо злюсь и вновь ревную.
Теперь меня морозит, временно откладываю готовку, хочу надеть кофту, поднимаюсь наверх, но замираю у комнаты Руслана. Странный звук, приоткрываю дверь. Вибрирует телефон, забытый на прикроватной тумбочке. Не мой, естественно.
Оглядываюсь по сторонам, подхожу к мобильнику. Вообще-то нельзя так делать, однако на экране высвечивается слово Эльвира. Пару секунд колебаний, отвечаю на звонок.
— Алоу! Алоу, Руслан, — вот этот противный, тягучий голос. Молчу, только дую в динамик, создаю иллюзию помех. — Я присмотрела квартиру в центре, трешку. Скинула тебе фотки, если понравится, покупаем ее. Алоу, ты слышишь меня?
Слышишь. Стерва.
Входная дверь громко хлопнула. Черт, нужно было закрыться. Отключаю звонок, успеваю выскочить из комнаты до того, как мы с Юсуповым столкнулись у лестницы.
Я совершенно не умею притворяться, поэтому циник замечает во мне тревогу, останавливает, хватает своими лапищами мои плечи.
— Степанова, с тобой все нормально? — подозрительно интересуется, щурится, заглядывает в глаза.
Нет, трижды нет. Дьявольское ты отродие!
— Да, — смотрю в сторону, крепко стискиваю зубы.
Оу, какая честь, целует меня. В лоб. Одаривает все тем же запахом парфюма. Хочу затаить дыхание, но не могу, снова и снова запускаю в себя его аромат.
Руслан забирает мобильник, слишком торопится и не видит принятого вызова. Будто вихрь проносится мимо.
— Степанова! Запрись на все замки и про ворота не забудь. Никуда без меня не высовывайся, — приказным тоном выдает он.
Без тебя ж не знала. Я чувствую, как начинает кружить голову. Ни смотря на ранний срок, не могу не заметить начинающих изменений в своем организме.
— Иди уже, — бурчу, придерживаюсь за стену.
Глава 11.
Провожаю мужчину взглядом, медленно шагаю следом, еще и тошнит немного, но думаю, это по большей части от голода. Поправляю фланелевую пижаму, спускаюсь на первый этаж.
Очень хочется поговорить с Юсуповым, высказать все, что на душе скопилось. Да вот только боюсь в ответ, он лишь у виска покрутит. А что?
Допустим сейчас не утро, а вечер, Руслан сидит в кресле у камина, разбирается в документах или потягивает текилу со льдом, неважно. Я, в обличии только шелкового халата, крадусь к нему со спины с чашечкой какао, кладу руку ему на плечо. Вокруг полумрак, все лампы выключены, только теплый свет пламени камина падает на наши тела, отбрасывает тени.
Мне тепло и уютно, Юсупов касается ладонью сверху моей, склоняюсь, шепчу ему на ухо: — Басурманин, мы переспали с тобой попьяни, зачали ребенка, которого не планировали и как смеешь ты, после всего этого, продолжать жить своей жизнью? Строить планы с Эльвирой, с той женщиной, которую знаешь уже пять лет. Позор! Полная бестактность, сейчас находиться рядом со мной только потому, что над нами нависла угроза. Ты взрослый человек, почти в два раза старше меня, поэтому бросай все, отдавай свою руку и сердце мне, ведь я так люблю тебя…
Ну бред же?
Даже не смотря на то, что я позволяю цинику дотрагиваться до своего тела. Да, позволяю, черт возьми. Мне приятны его прикосновения и общество.
Очень жаль, что у нас нет будущего, как в любом романтическом сериальчике, где главный герой, с первого взгляда влюбляется в невнятную скромную героиню, преподносит весь мир к ее ногам, она конечно “сопротивляется”, но финал и так известен. Жили они долго и счастливо и сдохли в один день. Аж приторно во рту стало. Завидую, наверное…