— Нет, не знает. Я навестил её Мать, та молчит, вот она может знать.
— А сестра? Где она?
— Уехала учиться за границу, мы уже проверили, у неё нет связи с Яной.
— Какая на хер заграница, ты, что совсем тупой? Она ещё малолетка, Господи…
— Не может быть… — пробормотал в изумлении Илья. — Это она…Она стала своей сестрой.
— Ты видел её? Лично? — процедил я сквозь зубы.
— Нет…
— Нет… — выдохнул я. — Она, вероятно, изменилась визуально. Волосы, цвет, макияж стиль в одежде. Мы вылетаем первым же рейсом!
****
Я сидел в полумраке маленькой комнатки: в ожидании любви всей своей жизни. Как же нужно было всё обстряпать так, умница. Она на самом деле изменила цвет волос, стала рыжей. Загорела, сменила имидж, эдакая рыжая бестия. Но своим привычкам не изменяла, поступила на художественный её талан оценили и взяли на бюджетной основе. Подрабатывала она, разрисовывая интерьеры квартир, чаще рисовала портреты и только любительские.
Я готов был прибить её, придушить, сколько крови она мне выпила. Маленькая дверь, издав скрип отворилась, она вошла в комнатку, кинув на комод сумочку, сняла пальто повесив его на вешалку у двери, повернулась в мою сторону. Мои губы растянулись в зловещей усмешке, при виде испуга в её глазах.
— Не думала, что ты догадаешься так быстро. Надеялась, что к тому времени ты остынешь и потеряешь интерес ко мне, но я ошиблась.
— Ошиблась, так и есть. Потеряю интерес? Только ни к тебе, но я тебя прощаю. Потому что люблю, всем сердцем, или тем, что осталось от него. Собирайся, мы едем домой. Откажешься и я убью всю твою семью. А потом можешь ненавидеть меня хоть всю жизнь, так даже легче.
Никого я убивать не собирался, мне нужен был веский аргумент, чтобы исключить ненужные споры, протесты, на это у меня просто не хватит терпения. Более того Отца уже обменяли, а её Мать продолжают обеспечивать и охранять по моему приказу.
Она молча пошла к шкафу, достав чемодан, принялась доставать вещи.
— Ты шутишь что ли? Или издеваешься надо мной? — зарычал я. — Собралась этот хлам тащить через весь мир? Оставь всё!
— Ну почему я? — застонала она, присев на диванчик.
— Сердцу не прикажешь, видишь ли. Впредь никаких подобных выходок. Пойми же, я найду тебя, и каждый раз я злюсь, дальше станет только хуже и кто его знает, что я натворю? Перережу горло твоей матери, или трахну твою сестру, мне нравятся целки, а она не тронута?
Ух, как она пылала! Её лицо горело, глаза метали молнии, я ждал, когда она бросится на меня, и она сделала это. Перехватив руки заломив их за спину, я впился в её рот, и она здесь не упустила свой шанс, вонзив свои зубки мне в губу.
— Вот, и ты думаешь, я откажусь от такой страсти? Нет, ни за что.
— Тронешь мою семью, и я сама лично распорю тебе горло.
— Ну надо же в тебе просыпается зло, гены это очень наследственная вещь. А твоя мать ещё та психопатка.
— Она в тюрьме…
— Уже нет, я вытащил её, какая будет встреча.
Не знаю, зачем я её доводил, но мне нравилось это делать. Видеть блеск во взгляде, гнев, ненависть.
— Можешь не стараться, я уже тебя ненавижу.
— Хорошо, а теперь пошли!
Я потащил её к дверям на ходу сорвав с вешалки пальто. Пусть ненавидит, она всегда будет в опасности из-за её отца упрямца, он слишком глубоко капнул, и не хочет останавливаться. Они найдут её и убьют, а потом всю её семью. На них всех мне плевать, но её я спасу. Лучше пусть живёт и ненавидит, а не гниёт в земле, когда я буду здесь сгорать без неё.
Илья ждал нас в машине, зашвырнув свою любовь на заднее сидение, я плюхнулся рядом.
— Наша беглянка под домашним арестом, ты понял? Станешь её тенью. — Обратился я к нему.
— Понял, сделаю.
— Скотина…
Прошипела она едва слышно, и отвернулась к окну.
— О, да…
Протянул я, откинувшись на спинку сиденья.
Глава 9
Яна
Обычное утро, зимнего дня. Каждый день я просыпалась в шесть утра, принимала душ, завтракала и уезжала в галерею. Меня сопровождал Илья, следуя по пятам как верный пёс. Тогда в машине я не удивилась, увидев его, это же Амин. Из двух зол я выбрала наименьшее, согласилась на галерею, и занималась её интерьером, только бы не просиживать дни в пустой квартире. За время моего отсутствия ничего не изменилось разве только Амин подгрёб под себя всё, и теперь убрав последнее препятствие, он стал главой криминального мира в России. И в помощницах у него состояла моя родная психопатка Мать. Я ненавидела их обоих, и при первой встрече с ней, от души плюнула ей в лицо. Она собственно не особо расстроилась, её всё устраивало. Все знали кто я, и это меня угнетало. В ресторане лучшие места, в опере ложа, на стадионе вип. Меня боялись, мне потакали, служили, и всё в таком роде.
Толкнув дверь ванной, я вышла в комнату, и, увидев в ней Амина очень удивилась. Прошёл месяц как он меня привёз, и в моей спальне не появлялся, до этого момента. Я отступила назад в ванную, вцепившись в полотенце, которым обмоталась после душа.
— Не стану я тебя трогать. Уймись… — раздраженно произнёс он. — Сегодня у нас: двадцать первое ноября, и это значит что?
Мой день рождения, настоящий и мне исполнилось двадцать шесть.
— И что? Мне всё равно.
— А мне нет, поэтому я решил ничего тебе не дарить к тому же у тебя верхний ящик забит побрякушками, которые тебя не интересуют. Проведём этот день вместе, начнём с завтрака, проедемся по магазинам…
— Нет…
Сказала, как отрезала, и пошла в гардеробную.
— В смысле нет?
Завопил он, ворвавшись следом.
— Слушай ты! Иди трахай своих шлюх, вози их по магазинам, обедай с ними, да хоть завтракай, только меня оставь в покое!
— Откуда знаешь? — брезгливо переспросил он, сморщив нос.
— Ты что дурак? Об этом все знают! Зачем я тебе? Видишь, как всё выходит, ты меня не интересуешь, я тебя…
— Говори за себя! Это ты решила не я.
Да однажды он предпринял попытку, но я осталась холодна, и это свело на нет его тягу ко мне.
— А ты решил завести с десяток шлюх, и развлекаешься, как можешь! А мне можно?
Его рука обхватила мою шею, сжав горло.
— Давай проверим, ты и мужчина в твоей кровати.
Я уже задыхалась, а он продолжал сдавливать горло, в глазах стал меркнуть свет, и мне стало легко.…Очнулась я в своей кровати, присев увидела его стоящим у окна.
— Амин…
— Я хочу сохранить тебе жизнь. Твоей семье, Отцу. Он для вас угроза, и если я ещё раз поймаю его, убью. Нет такой силы которая сможет меня отвернуть от тебя. Всё так странно, мои чувства мои действия, моя жизнь в целом. Я человек, да без морали, принципов, проще говоря, убийца. Почему видишь только эту сторону, посмотри на меня глазами женщины. Взгляни на меня! Что тебе ещё нужно? Откинь эту часть, где я плохой, это не касается тебя или нас, в общем. Такова жизнь, каждый выживает, как может, а я выбрал этот путь.
— Я понимаю тебя. Но мне страшно как ты не понимаешь? Тебя могут убить в любой момент, мою семью.
— Твоя семья я! Сейчас я! — прогремел он в гневе. — Они недосягаемы для тебя. А я здесь живой… — Он подскочил к кровати, сев рядом схватил мою руку, засунув её себе под рубашку. — Оно бьётся, слышишь?
Я слышала, как сильно стучало сердце. И я сдалась, нежно провела ладошкой по груди, нащупав шрам. Он вздрогнул, но продолжал сидеть, а я расстёгивала рубашку, пуговицу за пуговицей, затем сняла, обнажив его сильный торс. Мои пальцы заскользили по шраму, и я услышала его стон.
— Амин… — прошептав, коснулась его губами.
— Не нужно меня жалеть. Мне хватит твоей любви, которой я никогда не познаю.
Он встал, взял свою рубашку, и вышел из комнаты.
Что я могла ещё сделать! Он сам не знал чего хочет, отталкивал меня каждый раз, когда я делала шаг на встречу он делал два назад. И вот хлопнула входная дверь, он уехал к своей шлюшке, приедет за полночь примет душ и ляжет спать.
Выдохнув я встала с кровати, и вышла в гостиную. Илья сидел на кухне пил кофе, при виде меня тут же встал и налил мне в чашку.
— Мы едем сегодня в галерею? — поинтересовался он.
— Нет, у меня вроде праздник. Останусь, дома закажу обед, выпивки море, присоединишься?
Я посмотрела на растерянного Илью.
— Ну, давай напьёмся.
— Почему ты один? Ты хорош собой, привлекательный парень…
— А почему ты отталкиваешь его? Он твой первый мужчина, ты сама ему позволила, и сейчас не хочешь сказать ему что любишь.
— Это ничего не изменит. Он поехал трахаться, а я сижу здесь в свой день рождения одна, лучшего подарка и не придумаешь.
— Вот поэтому я и один. Он откажется от всего, стоит тебе сказать и доказать свою любовь, и он оставит всё.
— Он же маниакально шёл к своей цели. И вот так просто по моему щелчку оставит всё? Нет, не оставит.
— Поехали…
— Куда? — опешила я.
— Поехали, одевайся я хочу тебе кое-что показать.
Вернувшись в спальню, я быстро оделась, и мы вышли из квартиры.
****
Амин стоял у могилы, слёзы текли по его щекам, в руке он сжимал букет полевых цветов.
— Он похоронил отца неделю назад. Рядом с матерью, останки которой он перевёз сюда, и захоронил на этой земле. Каждый день он приезжает и сидит здесь по нескольку часов. А теперь скажи мне, это так необходимо мучить себя, его?
Илья повернулся ко мне. А я смотрела на Амина и плакала вместе с ним. Мне казалось, что я переживаю эту боль с ним.
— Он не сказал мне…
— И никому не сказал, кроме меня. Никогда он не причинит вреда твоим родным, их тщательно охраняют, а твой отец, наконец, успокоился. Нет у него никого, и не было. Ни шлюх, ни любовниц. Он любит тебя, и сейчас ему очень больно. Я никогда не был его другом, мы, скорее коллеги, и, тем не менее, я уважаю и люблю его. А теперь мы уйдём, и ты никогда не скажешь ему, вернёмся домой, напьёмся и ты скажешь ему, когда он вернётся правду.
Правда заключалась в одном. Я не знала что чувствовала, не понимала. То что я испытывала изначально при первой встрече ни в какое сравнение не шло с тем что я чувствовала сейчас. Эмоции менялись, от неприязни до ненависти и наоборот. То я его желала, то при одной мысли о близости меня воротило. Часто я испытывала нежность, а спустя несколько минут уже кипела от злости.
Мы вернулись домой, сели в гостиной и принялись пить. По дороге мы купили в хорошем ресторане еду, огромный торт в кондитерской, пир горой.
Мы уже изрядно подпили Илья рассказывал мне о своей жизни. Оказалось он вырос в благополучной семье, но ступил на кривую дорожку, и вот он здесь. Опасаясь за жизнь родителей, отказался от общения с ними, но регулярно отсылает им деньги.
Амин пришёл около шести вечера, вошёл в гостиную, присев в кресло, уставился на нас убийственным взглядом. Он был пьян настолько что, учитывая выпитое нами я смогла заметить его состояние.
— Тебе пора Илья… — злобно выговорил он, покосившись на него. — Проваливай я сказал.
— Ты не имеешь право его гнать! — запротестовала я.
— Серьёзно? А так могу? — вырвав из кобуры пистолет, он направил его на Илью. — Не слышу ответа!
— Отпусти пистолет… — испуганно пробормотала я, приблизившись к нему. — Амин, прошу, зачем ты это делаешь?
Он поднял на меня свои пьяные глаза, усмехнувшись, положил пистолет на стол.
— Никто не имеет право говорить мне что делать. Никто кроме тебя…
Затем он встал и пошёл на второй этаж.
— Ладно, я пойду, лягу гостевой. Боюсь, что он бед натворит, а это я, пожалуй, заберу.
Илья взял со столика пистолет, и пошёл в гостевую.
Все ушли, а я осталась одна, присев на диван взяла вилку и стала ковырять торт.
— Привет…
Я не поверила своим ушам. Это же голос моей сестры Кати! Повернув голову я в изумлении уставилась на неё.
— Катька! Боже мой!…
Вскочив, я кинулась к сестре. Обняв ее, крепко прижала к груди.
— Ты меня обнимаешь… — сказала она со слезами на глазах.
— Да, как же долго я тебя не видела! Какая ты стала!
Я осматривала сестру и от прежней девчонки не осталось и следа. Она стала девушкой, красивой, идеальной просто кукла.
— Ты рыжая…
С улыбкой произнесла она, коснувшись моих волос.
— Как Мама? Отец? Ты здесь я не верю…
— Он привёз меня. Самолёт потом он встретил меня, и я здесь.
— Амин… — закивала я головой. — Он сделал мне подарок. Самый дорогой подарок…
Я расплакалась, а следом и Катя. Выплакавшись, мы сели на диван, я налила себе выпить, а ей только сок, и огромный кусок торта. Амин хотел, чтобы я не грустила, и это у него вышло.
— И ещё… — произнесла она нерешительно.
— Что ещё?
— Я могу остаться…
— Нет, не можешь! Даже не думай!
Её слова привели меня в замешательство.
— Почему? Разве ты не хочешь?
— Я только этого и хочу, но нельзя. Этот мир он просто пугает меня, а ты так молода, нет Катя, ты вернёшься домой.
— Ладно, хорошо, успокойся…
Выдохнув с облегчением, я взяла сестру за руки.
— Ты нужна Маме, одна она не справится. Потом позже, хорошо?
— Да, хорошо.
Прижав к себе сестру, я ощутила страх, он стал расползаться липкой массой в груди подбираясь к сердцу. Она не должна остаться, никогда!!!
Глава 10
Амин
Посадив Катю на самолёт, я вернулся домой. Яна нервно мерила шагами гостиную, заламывая руки, и как только я вошел, бросилась ко мне.
— Ты сошёл с ума? С чего она взяла, что может здесь остаться? А Мама? А ты подумал о её безопасности?
Пока она тараторила, я не мог отвести взгляда от её личика. Вот что ни делай, всё не так!
— Как и о твоей. А теперь я хочу кофе, у меня болит голова…
— Пить меньше надо! И думать башкой…
Выдохнув, я пошёл на кухню, она сведёт меня в могилу.
— Успокойся! Никто никого не тронет!
— Очень надеюсь, а не то…
— Господи, Яна иди… — я замолк, пытаясь собраться с мыслями. — В общем, отстань от меня, у меня болит голова!
— Она будет ещё сильнее болеть…
Мне ничего другого не оставалось, как схватить её, и заткнуть рот поцелуем. И тут я почувствовал, как она размякла в моих руках…
— Яна… — я боялся что ошибся, посмотрев в её покрасневшее личико, понял что нет.
Схватив её за руку потащил наверх, швырнув на кровать, смотрел на неё срывая с себя одежду. Это просто невероятно, я не мог смотреть на других женщин, ни на одну! Мысли о её теле не оставляли меня ни на секунду, и приходилось довольствоваться альтернативным методом.
Как только на мне остались одни трусы, я набросился на неё. В мгновение она лежала уже обнаженная, а мои губы жадно обхватили сосок её прелестной груди. Мой член уже не умещался в тесных плавках, и когда она обхватила его ладошкой, с моих губ сорвался стон. Она никогда прежде не касалась его, да и когда, у нас секс то был дважды, и оба раза всё заканчивалось на печальной ноте. В это раз я хотел довести её до полного изнеможения уж чего, а выдержки у меня предостаточно.
Я двигался к самому сокровенному, осторожно нежно, слушая её стоны мои губы едва коснулись её холмика и она рванула меня на себя, позволив мне овладеть собой. Тесное влажное лоно, настолько упругое, что я с трудом проник в него, готовый в любую секунду взорваться, она больше не кричала от боли, она кончала ярко эмоционально, вцепившись ноготками мне в спину, а я продолжал двигаться в ней, желая только одного: дать ей в полной мере испытать все прелести близости.
— Ты кончила я хочу, чтобы ты ещё раз это испытала…
Вырвав член, я припал к её холмику, впившись в него губами. И вскоре она вновь вспыхнула, он твердел и за мгновения до пика, я вонзил в неё член, и мы оба поднялись к самым небесам.
Она целовала мне плечи, грудь, шею, наши губы слились в поцелуе долгом, неистовым.
— Ты такая сладкая…Я не могу оторваться от этих нежных губ.